— Анри Картье… — Генерал отвел глаза от письма и оглядел своих посетителей. — Это опасный преступник, господа, один из тех фанатиков, для которых величие родины, Франции, — ничто. Они готовы отдать ее кровное достояние, ее исконную алжирскую землю этим грязным туземцам, еще не вышедшим из состояния дикости… Картье был тесно связан с алжирскими поселенцами во Франции, собирал среди изменников французов средства для повстанцев, направлял бойцов и оружие в мятежную армию, не раз с тайными целями побывал на территории, занятой повстанцами. Но мало того, — генерал значительно нахмурил брови, — имелись сведения, что этот Картье подстрекал к восстанию население нашей западноафриканской колонии Боганды, ввозил туда оружие, сносился с мятежником Кимваной Байя. Тем не менее за отсутствием прямых улик власти метрополии не решались предать его суду. Тогда патриоты около полугода назад захватили его силой и привезли сюда. Скажу вам прямо, господа: нам не удалось уличить этого злостного преступника, сам же он ни в чем не признался. Таким образом, судебный процесс над ним оказался невозможен, и его просто пришлось изолировать…
— Значит, он жив, генерал? — спросил Стамп.
— Этого я не могу утверждать, дорогой мой. — Генерал пожал плечами. — Полгода — очень большой срок.
Генерал снял телефонную трубку.
— Ксавье? Это я, Жаккар. Прикажи навести справку: Анри Батист Картье, геолог, взят полгода назад в Париже… Нет, по чрезвычайному закону… Ладно, обожду!.. Картье, Анри Батист…
Барзак, сидевший с видом полного безучастия, переживал сейчас один из самых мучительных моментов своей жизни. Жив или мертв его друг Анри? Замучен до потери человеческого образа или все так же силен духом и разумом? Какой-то неведомый Ксавье листает сейчас не секретный список узников, а самую книгу судьбы.
— Нашел? В Эль-Гиаре? Две недели назад был жив? — Генерал был явно недоволен. — Спасибо, Ксавье!
Барзак с трудом подавил судорожный вздох: жив!
— Так вот, господа, Картье заключен в специальный лагерь для неблагонадежных, в Эль-Гиаре. Предупреждаю, однако, что сведения двухнедельной давности. Вам остается надеяться, что они не устарели…
Генерал написал несколько слов на бланке, встал и протянул бумажку Стампу.
— Эти строки откроют перед вашим подопечным ворота лагеря. Не скрою от вас, с тяжелым сердцем отпускаю я на свободу этого преступника. В особенности сейчас, когда повстанческая армия усиливается изо дня в день и бунтарский дух царит даже на занятой нами территории. Передайте известному вам лицу: я не сделал бы этого ни для кого другого!..
Генерал пожал руку Стампу и Барзаку, и они вышли из кабинета в коридор.
— Обождите меня здесь, — сказал Стамп. — Я забыл кое-что сказать генералу.
«Знаю, что именно «забыл» ты сказать, — решил про себя Барзак. — Ты пообещаешь ему сейчас по миновании надобности вернуть Картье обратно в лагерь! Только вряд ли это удастся тебе…»
Стамп не задержался у генерала: долго ли предать человека. И вот невольные союзники садятся в машину. Успех, совершенный успех! Оба довольны: Стамп — что выполнил важное задание самого босса и тем искупил грех измены; Барзак — что отыскал и скоро вернет к жизни друга и брата по борьбе. Правда, маленькое сомнение еще гложет обоих: мало ли что могло случиться с Картье за долгие лагерные две недели!..
— Как далеко отсюда лагерь Эль-Гиар? — спрашивает Стамп, ему не терпится довести начатое дело до конца, увериться, что этот Картье действительно жив.
— Сущая безделица! — отвечает Барзак. — Четыре-пять часов быстрой езды. — Он глядит на часы-браслет. — К шести часам будем на месте!
— Шофер, — приказывает Стамп, — в Эль-Гиар!
— В Эль-Гиар? — Шофер-араб в сомнении качает головой. — Туда и обратно? Это двенадцать часов гонки при скорости в восемьдесят километров в час. Если господа готовы заплатить вдвое и отдельно за простой…
— Ладно, разбойник, получишь вдвое! Только сначала заедем в гостиницу, надо взять одного человека.
— Кого именно? — спрашивает Барзак.
Стамп молчит, затем поворачивается к Барзаку всем своим корпусом.
— Уважаемый адвокат! — говорит он с подчеркнутой грубостью. — Когда я предложил вам поездку в Алжир, я не обязался давать вам отчет в моих действиях! Не так ли?
— Разумеется так, мосье Стамп, — спокойно отвечает Барзак. — Кстати, кроме вашего шпика, надо обязательно захватить и врача: ведь Картье, возможно, в тяжелом состоянии.
— Не возражаю.
Не прошло и получаса, как такси, прихватив двух новых пассажиров — пожилого врача и некоего мрачного человека лет сорока, с пустыми глазами и маленьким, как бы измятым ртом, — выехало из города и на предельной скорости помчалось в глубь страны. В машине царило молчание — казалось, все пассажиры в равной мере ощущали причудливость обстоятельств, собравших их воедино в тесной коробке «ситроена».
— Однако на таком быстром ходу почти не ощущаешь жары… — заметил врач, когда машина оставила за собой добрую половину пути.
— Н-да.. — вежливо отозвался Барзак.
И снова молчание. Дорога шла однообразной, сухой, нагорной степью, поросшей травой альфой; порой мелькали пятна крохотных соляных озер; на горизонте, в далекой, недоступной дали — голубые Атласские горы. Не снижая скорости, машина мчалась мимо бедных алжирских селений, мимо крохотных глиняных городков, утопающих в кудрявой зелени; навстречу то и дело попадались допотопные арбы, влекомые медлительными быками, всадники в национальной одежде на жалких, малорослых осликах, грузовики с вооруженными солдатами. И вдруг пассажиров с силой толкнуло вперед: заскрежетав всеми тормозами, машина на полном ходу стала посреди какого-то селения.
— Ч-черт! — злобно выругался Стамп. — Что у тебя там приключилось?
— А вон поглядите… — сказал водитель.
Оказалось, машина чуть не налетела на ехавший впереди грузовик с легионерами. Заметив стоявшего на узкой дороге осла, водитель грузовика внезапно затормозил. Тщетно орали взбешенные легионеры: осел продолжал стоять на том же месте, не поддаваясь ни ругани, ни ласке своего хозяина. Двое легионеров с автоматами спрыгнули с грузовика. Тотчас же жители селения, подошедшие было к дороге, поспешили укрыться в своих хижинах, остался лишь владелец осла. Легионеры подошли к нему, один из них ударил его автоматом по голове. Кровь залила ему лицо, он упал на землю. С грузовика спрыгнули еще трое легионеров, и все пятеро стали пинать бесчувственного араба коваными сапогами в грудь, В живот, в лицо.
Барзак выскочил из машины и, отмахнувшись от Стампа, который пытался удержать его, бросился к легионерам.
— Прочь отсюда! — крикнул он и стал отталкивать легионеров от поверженного на землю араба. — Где ваш офицер?
Как ни странно, окрик подействовал: четверо легионеров отошли от своей жертвы и вернулись на грузовик. Но пятый, прежде чем последовать их примеру, поднял над собой окованный сталью приклад автомата и с силой обрушил его на голову араба, раскроив ему череп. Затем он оттащил труп к обочине и не спеша пошел к грузовику.
— Я спрашиваю, где ваш офицер? — снова крикнул Барзак, подбегая к борту грузовика.
— Я командир легионеров, — высунулся из кабины пожилой военный. — Что вам угодно?
— У вас на глазах ваши люди убили ни в чем не повинного человека — и вы спрашиваете, что мне угодно? Ваша фамилия? Ваша часть?
— Военная тайна, приятель! — ухмыльнулся офицер. — А что касается этого ублюдка, то он заслужил смерть. Пусть не выпускает осла на дорогу. А кроме того, он, быть может, еще и повстанец! Счастливо оставаться…
Шофер дал газ, и грузовик умчался, окутавшись густым облаком пыли.
Барзак постоял с полминуты, ошеломленно глядя вслед умчавшемуся грузовику, затем сел в поравнявшийся с ним «ситроен».
— И что у вас за манера вмешиваться не в свое дело! — ворчливо заметил Стамп. — Этак я, чего доброго, не довезу вас живым до Эль-Гиара. Да и чего вы хотите? Не разводить же нежности с этой арабской рванью…
Барзак не ответил. Когда машина, выехав на широкое шоссе, нагнала, а затем и объехала грузовик, легионеры, согласно скандируя, прокричали вслед оскорбительное ругательство.
— Вот и все, чего вы добились своим рыцарским вмешательством, — насмешливо сказал Стамп.
— Что же, это немало, — неожиданно отозвался пожилой врач. — Заслужить ненависть негодяев — честь для порядочного человека.
Стамп, сидевший с Барзаком впереди, обернулся и с презрительным любопытством оглядел врача. В машине снова воцарилось молчание. Дальнейший путь проходил без всяких приключений. Наконец машина подкатила к высокой ограде из колючей проволоки, и водитель возгласил:
— Эль-Гиар!
4. В НЕДРАХ ЭЛЬ-ГИАРА
Входные ворота лагеря представляли собой две огромные деревянные рамы, перетянутые колючей проволокой. Возле ворот стояло несколько здоровенных парашютистов в черных беретах, с автоматами за спиной. Стамп подошел к ним и внушительно сказал:
— Доложите коменданту: от генерала Жаккара, по срочному делу!
Тотчас один из парашютистов, сняв засов, приоткрыл ворота и побежал внутрь обширного двора, заставленного низкими, одноэтажными строениями, крытыми шифером. Через несколько минут к воротам подошел офицер-парашютист в чине лейтенанта, лет тридцати, с хмурым, заспанным грязно-серым лицом и красноватыми подглазными мешками.
— Вам чего? — обратился он к Стампу. — Я помощник коменданта.
— От генерала Жаккара — коменданту! — и Стамп протянул лейтенанту письмо, не выпуская его, однако, из рук.
— Давайте сюда, я передам.
— Нет, — отрезал Стамп. — Только лично, таково приказание генерала!
— Ладно, проходите… — Лейтенант кивнул парашютистам. — Пропустить!
— Со мной адвокат и врач, — не двигаясь с места, сказал Стамп.
— Ну и что? Пусть ждут.
— Они должны пройти со мной! — властно сказал Стамп. — Генерал предоставил мне…