Леди Мэрион Шарп была женой губернатора колонии сэра Роберта Шарп, состарившегося на своей должности, в которой он бессменно состоял почти три десятилетия. Последние три-четыре года, впав в умственную слабость, он только числился губернатором, а всеми делами заправляла его жена, неожиданно обнаружившая незаурядные административные способности, получившие негласное признание даже в лондонском министерстве колоний…
Когда леди Шарп вошла в приемный зал, посетители почтительно встали. Леди Шарп приблизилась к ним, Беннет представил своих спутников, и она с любезной улыбкой пожала им руки.
— Я рада вас видеть, господа, — сказала она милостиво и, как всегда, добавила: — Сэр Роберт не вполне здоров и поручил мне принять вас… Право, вы настоящий герой, мистер Беннет, если только вас не привела ко мне в этот полуденный час неотложная необходимость.
— Я американец, — с глупой напыщенностью произнес Беннет. — Этим все сказано.
— Вы очень находчивы, сэр, — в голосе леди Шарп звучала чуть приметная ирония. — Итак?
— Все то же: черномазые болеют и мрут! Из тысячи семисот человек, с которыми мы четыре месяца назад приступили к работе, осталось уже менее половины. Вам известно о нашей серьезной неудаче, но, как теперь выясняется, — Беннет слегка поклонился Картье, — в ней повинны единственно наши геологи. Теперь же, с прибытием мистера Картье, — снова легкий поклон, — нам придется, видимо, расширить площадь работ, заложить новые рудники. И если в самое ближайшее время…
— Но, дорогой Беннет, вы сами в этом виноваты! — сердито воскликнула леди Шарп, и ее красивое лицо стало вдруг жестким и неприятным. — Вы погнались за дешевой рабочей силой и оторвали от земли развращенных бездельем крайтоновских черных. Я же предупреждала вас: Дэвид Крайтон своим попустительством превратил их в профессиональных лентяев! И вдруг является ваша компания, загоняет их в болотную жижу и заставляет по одиннадцати-двенадцати часов в сутки работать по горло в воде. Можете не сомневаться — они вымрут все до единого, и тогда вам просто-напросто придется отказаться от вашей затеи и вернуться обратно в Штаты! Едва ли это входит в расчеты вашей компании…
— Но в этой, как вы выразились, затее, — возразил Беннет, — кровно заинтересовано и правительство ее величества. Вам же известно, что часть добычи урана приходится на долю компании «Биккерс-Стронг». Наконец, вы имеете прямое указание из Лондона оказывать «Ураниум-Буала» всяческую помощь.
— Я признаю помощь лишь на началах взаимности!
— Что же, я готов.
— Ах, теперь вы готовы! — гневно воскликнула леди Шарп. — А у меня в тюрьме успели за это время умереть еще двадцать семь черных бездельников, так и не уплативших наложенный на них штраф! Кто покроет мне этот убыток? Лондон и так жалуется, что колония не приносит ему ничего, кроме неприятностей и забот!
— Компания охотно уплатит вам эту безделицу при условии, что мы получим от вас в нужном количестве здоровых рабочих. Сколько у вас в тюрьме заключенных?
— Около пятисот. Это, конечно, не чемпионы спорта, но, во всяком случае, люди, привыкшие к тяжелому труду на рудниках и в шахтах, надо только покрепче держать их в узде. Впрочем, не мне вас учить. Если судить по тому, что до меня доходит, у вас там настоящий гитлеровский концлагерь!
— На нас клевещут, — строго сказал Беннет. — Мы представляем здесь великую американскую демократию и никогда не позволили бы себе…
— Дорогой Беннет, я терпеть не могу декламации, — прервала леди Шарп. — У меня была депутация от ваших черных, и я прогнала ее не раньше, чем узнала всю правду об условиях работы на ваших рудниках, а мой секретарь записал их показания… Итак, внесите за моих арестантов пятьсот фунтов штрафа и забирайте их хоть сейчас из тюрьмы!..
— Но почему же пятьсот? — хмуро возразил Беннет. — Ведь средняя сумма штрафа не превышает десяти шиллингов. Значит, самое большее двести пятьдесят, ну, триста фунтов…
— Для круглого счета, конечно.
— Разумеется, для круглого счета, Беннет! — неожиданно заявил о себе Стамп. — Мне, как заведующему наймом рабочих, — сказал он подчеркнуто, — эта сумма кажется вполне приемлемой.
— Но четыреста фунтов — также круглая сумма! — упорствовал Беннет. — Я прошу вас лично принять от нас эти четыреста фунтов для передачи по назначению. Это избавит нас от лишних формальностей.
— Я готова оказать вам любезность, сэр, и принять от вас эти пятьсот фунтов.
— Четыреста пятьдесят.
— Пятьсот.
— О, разумеется, пятьсот, — снова вмешался Стамп. — Но, Беннет, это же не решает дела. Я получил от компании предписание максимально ускорить работы и в кратчайший срок добиться реального результата. Нам потребуются сейчас еще и еще рабочие!
— Вы получите их через две недели, — Мэрион Шарп обращалась теперь уже к Стампу. — Я берусь законтрактовать для вас в соседней португальской колонии нужное число рабочих. Две трети их заработка вы будете уплачивать им, а остальную треть — их колониальной администрации. Таков порядок в этой варварской колонии, где черные, к позору для цивилизации, находятся на положении рабов! И торопитесь: большая часть этой колонии уже охвачена восстанием, и скоро там нельзя будет достать ни одного рабочего! Сколько вам нужно этих португальских «контратадос»?
— Я думаю, не менее двух тысяч, — сказал Стамп. — Как вы полагаете, Беннет?
— Вам виднее, — сердито отозвался Беннет. — Я не ведаю набором рабочих.
— Две тысячи, — повторил Стамп.
— Получите две тысячи. Однако предупреждаю, господа, — леди Шарп очаровательно улыбнулась, — это мой личный бизнес, как говорят у вас в Штатах. За каждого из «контратадос» — десять шиллингов, а всего тысячу фунтов.
— Но это невозможно! — возмутился Беннет. — Компания не позволит нам зря расточать деньги! В конце концов мы можем сами обратиться к португальской администрации!
— Что же, — миссис Шарп пожала плечами, — если вы не боитесь испортить со мной отношения… К тому же губернатор португальской колонии — мой личный друг.
— Мы согласны, — заключил Стамп. — Беннет, выпишите, пожалуйста, чек на пятьсот фунтов, и мы сейчас же отправимся в тюрьму за нашим черным грузом. А ваши арестанты не разбегутся в пути?
— У вас грузовые машины?
— Беннет, у нас грузовые машины?
— Пять машин — восьмитонки…
— Отлично, по сотне на машину… Благодарю вас, — леди Шарп грациозным жестом приняла из рук Беннета чек. — В качестве конвоя я дам вам двадцать полицейских под командой двух белых сержантов. Имейте в виду: уплатив за арестантов штраф, вы тем самым законтрактовали их на четыре месяца. Таков закон колонии. В случае побега полицейские имеют право стрелять: это равносильно побегу из тюрьмы. Все, господа? Желаю удачи!..
Часа через два, хотя солнце еще стояло высоко и жара стала нестерпимой, из ворот тюремного двора одна за другой выехали пять открытых грузовых машин, до отказа набитых людьми. Вслед за ними катила трехтонка с полицейскими, которые зорко следили за бегущими впереди машинами; а вслед за трехтонкой — два «шевроле» со знакомыми нам пассажирами.
Из машин, груженных арестантами, неслось глухое пение. Люди, только что вырвавшиеся на волю из тюремного смрада и тесноты, радовались и лесу, стоявшему по обе стороны дороги, и благоуханному воздуху, которым дышали, и даже жгучему, яростному солнцу, стараясь не думать о том, что ждало их впереди.
10. НОВЫЕ ЖИЛЬЦЫ
Предполагалось, что Картье знакома каждая пядь этой земли, которую он несколько лет назад будто бы исходил вдоль и поперек, изрыл шурфами, исследовал на вес, на цвет, на радиоактивность, разложил на отдельные элементы. И когда машина, в которой он ехал с Беннетом и Стампом, вынеслась на обширную долину, беспорядочно изрытую шахтами и рудниками, вспаханную десятками экскаваторов, уставленную многочисленными строениями, кранами, простершими к небу свои стальные руки, Картье счел необходимым сказать с глубокой интонацией, естественность которой не могла возбудить ни малейших сомнений:
— О, да тут возник целый, незнакомый мне мир! Я решительно не узнаю мест, где когда-то ориентировался не хуже, чем в своей парижской квартире!..
— Да, мы здесь основательно поработали, — с гордостью отозвался Беннет. — Сейчас трудно поверить, что еще четыре месяца назад эта земля представляла собой почти сплошную топь, поросшую железным кустарником, который не поддавался ни топору, ни огню. Да вам ли не знать, мистер Картье, что тут было!..
— А какой толк в вашей работе? — свысока заметил Стамп. — Утопленные в болоте семьдесят миллионов долларов? Торий? Ну, этого ископаемого добра хватает и в Штатах!
Стамп представлял здесь не только компанию, но и высшее разведывательное ведомство и считал нужным то и дело подчеркивать свое превосходство над Беннетом.
— Позвольте вам заметить, уважаемый помощник, — прерывающимся от злости голосом возразил Беннет, — что я не геолог, а строитель и никакой ответственности за ошибки геологов не несу! Это во-первых. А во-вторых, присутствие здесь мистера Картье служит порукой, что наши труды не пропадут даром. Не так ли, мистер Картье?
— Да, да… — будто в раздумье произнес Картье. — Но я совсем не уверен, что это было именно тут, на южном краю долины… Боюсь, что мистер Стамп прав, и городок построен не там, где следовало, во всяком случае, не совсем там… Надо дня два походить, подумать, покопаться в памяти… — Картье повернулся к Беннету. — Среди ваших негров наверняка должны быть люди, которые помогали мне некогда в моих трудах. Как бы отыскать их? Это ускорило бы дело.
— А вы не помните их имена, мистер Картье?
— Имена? — улыбнулся Картье. — Ну нет, имен я не помню.
— При чем тут имена, Беннет? — презрительно сказал Стамп. — Будто можно запомнить имена этих черномазых! Надо сегодня же, сейчас же опросить всех черных рабочих и, если кто найдется, без промедления доставить их к мистеру Картье!