Лично мне не очень нравится такая вежливость, больше похожая на вранье, но я, конечно, промолчал, чтобы не ссориться с новым другом – больше тут все равно дружить не с кем. А еще у меня был к нему очень важный вопрос.
– Слушай, я видел тут рядом кладбище и такого… ну отвратительного… – Я поморщился, не зная, как лучше описать того ужасного старика.
– Повезло тебе, – кивнул Сашка, мы как раз шли по дороге к озеру, которое он хотел мне показать, – только приехать и встретиться с чокнутым Филином.
– С кем? – переспросил я, забыв про камешек, который пинал по дороге.
– Кличка у него такая – Филин. У него хоть один глаз, но все видит. А чокнутый он, сколько я сюда езжу. Он тут типа сторожем на кладбище работает. Инвалид, его жалеют и не прогоняют. Целый день между могилами бродит и что-то бормочет. А иногда у него совсем в башке замыкает, и он становится агрессивным. Тетка говорит, одних дачниц чуть до смерти не напугал.
– Да уж, – согласился я. – А как на зомби похож!
– Типичный зомби, – кивнул Сашка, аккуратно кативший велосипед в горку. – Я стараюсь от него подальше держаться. Мало ли что на него найдет – оторвет тебе голову и скажет, что так и было.
Наконец, мы поднялись на горку и сразу увидели озеро, уютно устроившееся в небольшой долине и обрамленное темной зеленью леса.
Мы сбежали по склону и подошли к воде. Такой прозрачной, что даже не верилось, что это настоящая вода, а не стекло. Глядя в эту синюю гладь, и не поймешь, где вода, а где небо, так все смешалось.
– А купаться здесь можно? – Я поплескал ладонью, поднимая тучи брызг, искорками вспыхивающих на солнце.
– Можно, только осторожно, – сказал Сашка. Он стоял в отдалении, так и не подойдя к самой воде. – Если утопиц не боишься.
– Кого?
– Утопиц, – раздельно повторил он. – Говорят, они здесь водятся и иногда утаскивают под воду парней, которые им нравятся. Слышишь, какая мертвая тишина?
Теперь я, наконец, заметил, что вокруг и вправду очень тихо.
Вода перестала казаться прекрасной, и я отступил, стараясь сделать это не слишком поспешно. Да что за место такое: и сумасшедший Филин, будто восставший из гроба, и озеро с утопицами! Просто Красная книга России со всякой нечистью. Не удивлюсь, если в лесу по соседству еще и оборотни водятся, а в подвалах полуразрушенных домов сладко чмокают в дневном сне изголодавшиеся по свежей крови вампиры.
– Обманул! Обманул! – Сашка вдруг рассмеялся и запрыгал на одной ножке. – Что, поверил?! Да не дрейфь, можно здесь купаться!
Эта шутка совсем мне не понравилась.
– Извини. – Сашка, заметив выражение моего лица, мигом перестал смеяться. – Я не хотел тебя обидеть, просто… ну само напрашивалось…
Глава 2Кровавая дань
Мы, конечно, помирились, но впечатление об озере у меня все равно испортилось. Какое-то оно подозрительное, слишком тихое и красивое. Наверное, не к добру. Мне захотелось уйти отсюда, но возвращаться домой было еще рано – там, в деревне, скука смертная.
– А что там? – Я ткнул пальцем в сторону, где из-за деревьев едва виднелось что-то похожее на шпиль.
– Заброшенная церковь, – сказал Сашка мрачным замогильным голосом. – Говорят…
– Опять? – прервал его я. – Хватит, не на маленького напал! Пойдем посмотрим.
После того как я уже показал себя не с лучшей стороны, спасовать еще раз казалось уж совсем стыдным. К тому же я раскусил Сашку: похоже, он любит придумать что-то страшненькое, напугать, а потом радоваться, какие все вокруг глупые и наивные и каким умным он на их фоне выглядит.
– Как хочешь.
Сашка приткнул свой велосипед у дерева, чтобы не тащить его по зарослям, и мы пошли. Рельеф берега был неровный. То и дело попадались холмики, уходящие в воду большие, поросшие мхом валуны или, на худой конец, толстые, похожие на откормленных змей, корни деревьев. И всю дорогу я никак не мог отделаться от мысли, что место как раз подходящее, чтобы здесь водились какие-нибудь утопленницы, или утопицы, как назвал их Сашка. Почему бы им не сидеть вот на этом валуне, свесив синюшные ноги, и не любоваться на отражение луны, поджидая случайного путника…
«Бред! – прервал я себя. – Какие случайные путники в такой глухомани!»
По мере того как мы продвигались к церквушке, я перестал видеть ее шпиль, но Сашка шел довольно уверенно, наверняка уже бывал там. Все ближе мы подходили, и все меньше мне это нравилось. Деревья здесь были странные, скрюченные, многие засохли и выглядели как чудовищные скелеты. Как скелеты-стражники темного властелина…
Сашка посмотрел на меня, словно спрашивая, не повернуть ли… Он перестал болтать и смеяться и выглядел довольно испуганным. Или опять притворялся, испытывая меня на смелость. Нет, во второй раз в ловушку не попадусь!
– Далеко еще? – спросил я, уворачиваясь от ветки, которая попыталась ударить меня по лицу.
– Почти пришли… – Сашка вздохнул. – Если честно, я здесь пару раз был. Давно… Больше не ходил, тут как-то стремно… Только не думай, что я шучу, как на озере. Это по-чесноку.
– Ты ужастики любишь? – поинтересовался я. В этой обстановке лучше болтать – только бы слышать звуки человеческих голосов, отпугивающих зловещую тишину.
– Смотрю, если не очень противные. Как-то не мое, когда вся эта кровища, руки-ноги оторванные, – признался он. – Другое дело, когда мистические, с загадками, призраками всякими… И чтобы сюжет был позапутаннее, и до самого конца не ясно, кто злодей. А чего спрашиваешь?
– Странно, говоришь, будто смотришь ужастики, а сам не знаешь, что днем почти никогда ничего не случается. Вот если зайти в какой-нибудь одинокий домик ночью…
– Почти?.. – переспросил мой новый приятель, и я не нашелся, что ответить.
Еще немного мы прошли молча.
– Где-то здесь. – Сашка принялся обходить кусты.
Я последовал за ним, и внезапно увидел эту церковь.
Она стояла чуть в стороне и казалась очень темной, почти черной.
– Это дерево старое, – объяснил Сашка, проследив направление моего взгляда. – Она тут уже лет сто или даже больше под дождями и снегами стоит.
– Понятно, – кивнул я.
Здесь тишина стала просто оглушительной. От нее аж в ушах звенело.
И вправду нехорошее место, очень неприятное.
Одно из перил на невысоком крыльце было сорвано и валялось внизу. Ступеньки жутко заскрипели, когда я стал по ним подниматься. Но уйти было уже невозможно. Что-то словно за шиворот тянуло меня дальше. Туда, где темнела щель приоткрытой двери.
– Ничего себе! – выдохнул сзади Сашка. – Дверь открыта! Она же вроде была заколочена. Может, пойдем отсюда?..
Поздно. Я уже протянул руку. Уйти сейчас, не заглянув внутрь, было невозможно. Церковь и пугала до боли в желудке, и манила, притягивала.
Дверь то ли взвыла, то ли застонала, отзываясь на мое прикосновение, и в лицо дохнуло сыростью и еще каким-то странным острым запахом.
Я заглянул в полутьму. Помещение оказалось совсем крохотным. Первое время глаза привыкали, и я разглядывал странное возвышение в центре. Кажется, это алтарь, как обычно бывает в церквях. На нем что-то лежит…
Машинально, словно зачарованный, я сделал несколько шагов под аккомпанемент натужно скрипящего пола и двинулся вперед, к алтарю.
– Что там? – спросил от входа Сашка. Он так и не решился войти.
И тут я, наконец, разглядел, что там.
Уж лучше бы я этого не делал, потому что там была мертвая кошка с размозженной головой и вспоротым брюхом, и все вокруг было залито чем-то темным, и болтались странные ошметки.
Меня затошнило.
Я выбежал из церкви со странным воем, едва не сбив с ног Сашку, и рухнул на землю, борясь с отчаянными приступами тошноты, скручивающими желудок.
Сашка смотрел на меня с сочувствием и явно не знал, что делать.
– Тебе плохо? Может, позвать взрослых? Я сейчас!..
Этот псих всерьез собирался оставить меня одного в этом месте! Но я вовремя вцепился в его ногу, и Сашка, не ожидавший такого, дико заорал. Видно, у него тоже нервы были на пределе. Если бы я мог, то порадовался бы сейчас, видя его испуг. Но, понятно, мне было не до этого.
– Все нормально, только не уходи, – пробормотал я, все еще не отпуская его ногу. Стало чуть-чуть полегче, и я глубоко дышал, восстанавливая дыхание. – Там… там кошка. Кто-то ее убил… и положил на кафедру… на алтарь…
– Да не брошу я тебя, не беспокойся!.. – Приятель с усилием разжал мои пальцы. – А про кошку… это правда?..
– Не веришь – посмотри сам, – отрезал я.
– Верю, – выдал Сашка слишком поспешно и, почесав коленку, добавил: – Слушай, а я ведь догадываюсь, кто ее… ну того, ты сам знаешь…
– И кто? – Сашка понизил голос, и я вслед за ним тоже старался говорить тише, как будто некто враждебный мог нас подслушать.
– Ну так старик, которого ты встретил. Филин. Он в этих местах ошивается. Либо на кладбище торчит, либо здесь. Я сам сто раз его на озере видел. Сидит на камне, как истукан. Даже рыба его боится. Если ты с удочкой, а он пришел – можешь собираться домой, больше ничего не поймаешь. Ни малюсенькой плотвички! Ни самого завалящего карасика!
Над нами громко и словно насмешливо закаркал ворон. Сашка вздрогнул.
– Пошли отсюда! – Кажется, я уже мог идти, и пора было уносить ноги.
Наверное, это было самое дурацкое решение в моей жизни, но вечером мы пошли на кладбище.
– Мы его выследим и поймем, что с ним делать, – пообещал Сашка.
Старик и точно был ненормальный. Ни один нормальный не стал бы жить рядом с покойниками. А его дом стоял с западной стороны, почти у самой кладбищенской ограды. Хотя слово «дом» вряд ли можно отнести к убогой покосившейся и почерневшей от времени избушке. Зато именно так я и представлял себе жилище колдуна.
Мы с Сашкой притаились неподалеку, и вскоре наше терпение было вознаграждено.
Дверь дома открылась, показалась ужасная фигура Филина. Он остановился на пороге, словно принюхиваясь. И вдруг повернулся прямо к нам! Были уже сумерки, но я бы мог поклясться, что он нас увидел! И пошел к нам, приволакивая больную ногу.