ала свои приключения в самых ярких красках и преуспела: иногда им приходилось даже останавливаться посреди дороги, потому что Романова сгибало пополам от смеха.
Рада опиралась на его руку, пользуясь своим положением, чтобы насладиться желанной близостью. Она вдыхала его запах, старалась запомнить, как пахнут его духи, как он запрокидывает назад голову, когда смеется, как лежат на шее темные завитки волос. Он выглядел старомодным и, пожалуй, кто-то назвал бы его ботаником, но все же он был не таким бледным, и через рукава замшевого пиджака чувствовались твердые руки. Теперь она разглядела, что у него красивый мужественный подбородок. Если бы не очки и прочая атрибутика филолога, девушки бы на него просто вешались. Хотя самой Раде в очках он нравился даже больше. Это добавляло ему мягкости и шарма. Она усмехнулась, вспомнив о героине Мерилин Монро из фильма «В джазе только девушки», которая просто обожала мужчин в очках. Возможно, Романов пришелся бы Душечке по вкусу, хотя миллионером, безусловно, не был.
Приятные размышления прервал цирковой марш, бодро звенящий в кармане. Звонил брат. Рада недовольно закатила глаза и взяла трубку.
— Привет, — буркнула она.
— Тут такое дело, позвонил Эндрю и сказал, что не пойдет на нашу премьеру в субботу. Но билеты расходятся, как пирожки, и мне нужно срочно знать, придержать его билет или сдать.
— И причем тут я?
— Я просто подумал, вдруг ты захочешь кого-то привести с собой? Тину или парня какого… Чтобы не пришлось весь вечер разговаривать с мамой и скучать.
— Да нет, Тина по субботам не может… — внезапно Раду осенила гениальная мысль. — Хотя, знаешь что? Придержи.
— Ты уверена?
— Думаю, да. Давай я тебе скину смс через полчасика и скажу точно.
— Так точно, командир.
Она не успела толком попрощаться, как в трубке раздались короткие гудки.
Сердце билось, она не верила собственной смелости, но не могла не решиться. Такой шанс бывает нечасто: как бы невзначай заполучить на свидание роскошного мужчину. Если что — это ведь и не свидание вовсе… Просто стечение обстоятельств. Была — не была!
— Александр Николаевич, у Вас есть планы на субботу?
— А что?
— Мне только что брат звонил, помните, я о нем рассказывала?
— Конечно.
— Он занят в постановке «Идиота», премьера в эти выходные. У него освободился один билет, вот я и подумала, может, захотите сходить?
— Ух, ты! Еще как захочу, это такое интересное событие. Кажется, там еще Веронов играет?
— Да, собственной персоной. Начало в семь, предлагаю встретиться перед МХАТом в половину седьмого, чтобы я могла Вас провести.
— Я — «за»! А чеховский МХАТ или горьковский?
— Чеховский, конечно. Веронов же из школы-студии МХАТ!
— Прости, я не знаю таких тонкостей.
— Ну да, извините.
— А будет кто-то еще из твоих знакомых?
— Да, собирались. Кстати, даже англичане!
— Надо же! Тогда, думаю, этот поход в театр можно будет рассматривать как практикум по английскому.
— Точно! — она усмехнулась. — Хотя этот практикум я прохожу ежедневно, сейчас у нас гостит мой сводный брат Эндрю.
— Да, повезло тебе с братьями! — рассмеялся Романов. — А у меня вот нет ни братьев, ни сестер.
— Скучное, наверное, было детство!
— А вот и нет! Каждое лето меня отправляли под Ярославль к бабушке в деревню, а там была целая орава мальчишек — двоюродные и троюродные братья. Представляешь, у нас в семье уже тысячу лет не рождалось девчонок! Мы были сущим наказанием для моей бабушки! Помню, как-то раз полезли мы в соседский огород за яблоками…
Рада кивала, но почти не слушала, о чем он говорил. Она слушала его голос и осенний ветер, и внезапно ей подумалось, что не такая уж она и неудачница, если судьба подкинула ей Романова.
Глава 13
Рада вздохнула и прикрыла глаза. Она была благодарна жужжанию фена, прервавшему нудные словесные излияния матери. Уже два часа Тамара Игоревна Гарди с дочерью сидели в салоне красоты на Покровке.
В четверг после встречи в аэропорту мама с Томом пригласили Дениса, Раду и Эндрю на ужин в итальянский ресторан. После испытания светскими разговорами девушка была счастлива проснуться утром в пустой квартире. Однако не успела она приготовить чашечку кофе с крендельками и засесть за перевод, как на пороге появилась мать и заявила, что они идут покупать наряд для премьеры. Рада сникла и попыталась вяло возразить, что ей прекрасно подойдет черное платье, которое она надевала на деловой вечер с Эндрю. Миссис Гарди пришла в ужас от того, что ее дочь не знает элементарных вещей. Во-первых, подобное платье рассчитано именно на торжественные мероприятия в деловой среде. Во-вторых, как можно два раза подряд надевать одно и то же! И, наконец, гневно заключила Тамара Игоревна, забирая мисочку с крендельками, если Рада собирается питаться таким образом, то покупать ей придется не платье, а чехол на дирижабль.
Следующие часов пять — а, может, и шесть, Рада от усталости сбилась со счету — девушка уныло ходила за матерью по ГУМу. Миссис Гарди шагала из бутика в бутик, как генерал. Один ее взгляд заставлял суетиться молоденьких продавщиц. Себе Тамара Игоревна привезла наряд из Лондона. И за это Рада была искренне благодарна матери, потому что еще пара часов в магазине довела бы девушку до самоубийства.
Она раздевалась, снова одевалась, переодевалась опять и опять, выходила из примерочной и снова слышала: «Нет, не то». Только воспитание не позволяло ей упасть на колени или побиться головой об стенку. Спорить с матерью было бесполезно. Иметь с ней дело было лишь немногим лучше восковой депиляции или, скажем, лекции по философии.
Тамара Игоревна остановила выбор на черных брюках с широкими штанинами, длинной оливковой блузке необычного фасона, больше напоминающей драпировку. Блузка элегантно спадала с одного плеча. Раде нравилась эта блузка, хотя была не в ее стиле. Картину довершал широкий черный пояс поверх блузки, призванный обозначить талию. Выходя из бутика нижнего белья с очередными утягивающими штучками, она слушала наставления матери о том, что подобный наряд годится для театра или выставки, потому что выглядит достаточно богемно, дорого и небрежно.
— В интеллигентском кругу лучше всего выглядеть именно так. Вечернее платье годится для приема или какой-нибудь церемонии, — увещевала миссис Гарди. — На худой конец, для оперы. Но во МХАТе ты просто рискуешь показаться разряженной курицей.
Рада скорчила рожу за спиной у матери. Тамаре Игоревне книгу бы написать, а не дочери голову морочить.
Подобрав к наряду черные длинные бусы и висячие серьги, — немного абстрактные, в самый раз для «интеллигентского круга», — женщина, наконец, отпустила дочь домой.
И вот теперь Рада сидела в салоне красоты. Она проходила седьмой круг ада в подготовке к премьере. Испытание было даже не в манипуляциях с прической и макияжем. Просто рядом сидела миссис мама и методично одаривала ее ценными советами.
«Почем нынче беруши? — думала Рада. — Боже, благослови Тома Гарди, который забрал маму к себе и терпит ее там круглосуточно. Святой человек!»
Мастер по указанию Тамары Игоревны сооружал на голове Рады высокую прическу, немного небрежную, но безумно элегантную. Девушка скептически наморщила нос — эту небрежность творили уже второй час! Хорошо, что в этот раз она оделась заранее. Она боялась даже лишний раз качнуть головой, чтобы не нарушить старания мастера.
Сама миссис Гарди носила модную короткую стрижку, поэтому укладка ее ярко белых волос не заняла много времени. Мама Рады была одета в узкую серую юбку-карандаш, подчеркивающую безупречную фигуру и идеальные ноги, и черную блузку с крохотными пуговками в стиле начала века. Дизайнерская блузка была перехвачена пояском из той же ткани с изящным бантом. Тамара Игоревна была красивой и стильной женщиной, никогда не позволявшей себе появиться без макияжа и укладки даже в булочной. В отличие от дочери, миссис Гарди была высокой, стройной и подтянутой. Было нетрудно догадаться, почему она до сих пор имела бешеный успех у противоположного пола, и за свою жизнь сменила несколько состоятельных мужей. Ее чистые голубые глаза, рост и подтянутая фигура, достались Денису. Рада пошла в отца — приземистая, полноватая, зеленоглазая. Глядя на мать, она иногда удивлялась: как у роскошной красавицы могла появиться такая непримечательная дочь.
Впрочем, салон красоты на Покровке не зря драл с посетителей втридорога. Из кресла мастера Рада поднялась если и не красавицей, то, по крайне мере, симпатичной. Открытая шея с «небрежным» завитком волос, который словно выпал из прически, казалось длинной и изящной. Единственным акцентом макияжа была черные тени, которые делали глаза огромными и глубокими. Сама Рада никогда бы не попробовала такой смелый цвет, чтобы не стать похожей на выпускницу ПТУ или ночную фею. Но мастер был гениален. Из-за оливковой блузки глаза горели зеленым огнем, и Рада подумала, что несмотря на все занудство, ее мать — женщина со вкусом.
— Ты гений! — Рада порывисто обняла маму. — Спасибо! Я преклоняюсь.
На сдержанном лице миссис Гарди мелькнуло удовольствие.
— Я уже тысячу раз говорила тебе, что следи ты за собой постоянно, ты бы могла прилично выглядеть каждый день.
— Ну уж нет, — фыркнула Рада. — Мои нервы способны на такое лишь пару раз в год.
— Сколько можно повторять! Ты, прежде всего, женщина, и это такая же работа, как любая другая, и когда ты собираешься…
Рада закатила глаза. Милый нрав определенно не входил в число достоинств ее матери. Хотя сегодня их цели совпадали: миссис Гарди должна была появиться на людях с дочерью и не опозориться, а она… Она должна была встретиться с Романовым. Покорить его. Убить на месте. Повергнуть. Прийти, увидеть, победить. А в случае войны полов такое оружие, как вкус Тамары Игоревны Гарди, было, определенно, тяжелой артиллерией. Рада довольно улыбнулась. И пусть Антон станет свидетелем ее триумфа!