– Погодите…
– Вот что, Слава Ноевич, – перебила Яна. – У меня к вам очень важное дело.
– Ради бога, – умоляюще выставил вперед костлявые руки тот. – Не называйте меня Славой Ноевичем! Или просто Славой, или никак. Вы же сами только что сказали – Слава Ноевич звучит дико.
Яна несколько секунд без всякого выражения смотрела на него. Потом решительно заявила:
– Или вы мне сейчас же скажете, как вас на самом деле зовут, или я пойду к вашему директору и устрою грандиозный скандал.
– Видите ли, у меня очень необычное имя! Моя мама была убеждена, что имя влияет на судьбу человека. А мои бабушка и дедушка благословили меня перед смертью. Так что я просто не могу от него отказаться!
– Да я вас и не прошу отказываться, – оторопела Яна. – Я всего лишь пытаюсь выяснить, как к вам обращаться.
– Вы будете шокированы.
Яна посмотрела на Перхушкина с неудовольствием.
– Ну, Ноя-то я переварила, – напомнила она. – Так что валяйте, признавайтесь, как вас зовут на самом деле.
Ее визави закатил глаза и повращал ими. Он тянул время и сбивал ее с толку. У Яны появилось сильное желание схватить его за косичку и сильно дернуть, чтобы прекратить этот театр абсурда. Она уже открыла рот, чтобы решительно повернуть разговор в конструктивное русло, когда Перхушкин неожиданно запел:
– Так оставьте ненужные споры, я себе уже все доказал! – Он отбивал такт ударами пальцев по столешнице. – Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…
Закончив пение, он некоторое время покусывал нижнюю губу, затем со вздохом сказал:
– Я действительно прошу называть меня Славой. Для удобства тех, кто ко мне обращается. Это, если можно так выразиться, одно из трех моих официальных имен.
Яна внимательно посмотрела на своего странного собеседника – не сошел ли он с ума.
– Даже у Ремарка их было меньше, – осторожно заметила она.
– Я не так выразился. Слава – одно из трех составляющих моего полного имени. Полностью зовут меня Сланальп Ноевич.
– Как?! – До этой минуты Яна была уверена, что Перхушкин ее уже ничем не удивит. И ошиблась.
– Видите, я же говорил! – почему-то обрадовался тот и даже потер руки.
– Сланальп? – повторила потрясенная Яна. – Кто же это вас так?
– Родители придумали. Ученые-биологи и большие любители покорять горные вершины, фанатики экстремального отдыха. Вот и назвали единственного сына Сланальп. Расшифровывается – слава нашим альпинистам. Хотел сменить имя, так отец упросил оставить, вот и хожу, мучаюсь. Поэтому, милая девушка, обращайтесь ко мне просто – Слава. Тем более отчасти это правильно.
– Теперь я вас понимаю, – только и сумела вымолвить Яна.
– И спускаемся вниз, с покоренных вершин, – вновь заголосил Перхушкин, глядя затуманенным взором на одну из репродукций картин Рериха, которые в изобилии висели на стенах. – Оставляя в горах свое сердце…
– Знаете, я рада, что мы во всем разобрались, – попыталась вмешаться в его концертную программу Яна. – Только я пришла к вам по конкретному делу.
– Да, лучше Высоцкого никто не спел про горы, – не обращая на нее внимания, сообщил начальник отдела. – Я ведь тоже грешен: люблю альпинизм, да и вообще – вырваться из города на простор, в лес, в поле, в горы. Или сплавиться по реке. А потом, к сожалению, говоря словами великого барда, в суету городов и в потоки машин возвращаемся мы… Потому что, простите меня, милая девушка, просто некуда деться!
Он трагически развел руками и задумчиво уставился на огромный шкаф, забитый разноцветными папками.
Испугавшись, что туристическая ностальгия окончательно захлестнет Перхушкина, Яна энергично перешла в наступление:
– Сланальп Ноевич… Слава! Вы должны мне помочь.
– Да, да, я помню, – очнулся от романтического забытья Перхушкин. – Вы разыскиваете Федоренкова. Вера мне позвонила. Кстати, а вы не в курсе, где он? Никак не могу его разыскать.
Невинное желание дернуть Перхушкина за косичку сменилось более кровожадным порывом засветить ему в глаз.
– То есть как – не можете разыскать? Чего же вы мне тут голову столько времени морочили? Вы же его начальник, вы просто обязаны знать, куда подевался ваш сотрудник. Может быть, вы его случайно послали в командировку? – не без иронии поинтересовалась Яна.
– В командировку? – удивился Перхушкин, потряс головой и словно сбросил с себя чары. Его худое лицо мгновенно преобразилось. Сейчас перед Яной находился самый настоящий чиновник и администратор, правда, по-прежнему смахивающий на Фреда Астера.
– Все поездки и командировки у нас происходят строго по утвержденному графику, согласованному с руководством института. Никакой самодеятельности мы не допускаем. Никаких «случайно» и «вдруг» быть не может. Если бы Федоренков уехал в командировку, то я бы знал, когда, куда и на какой срок.
– Ладно, если он не уехал в командировку, то где он? Вы сами сказали, что не можете его найти.
– Федоренков – не самый дисциплинированный сотрудник, хотя талантливый ученый, прекрасный организатор. Бывает, так и норовит среди дня куда-то улизнуть. Придумывает какие-то неотложные дела на выезде…
– Может, кто-то из других руководителей его послал на задание? Директор, например. И вас забыли предупредить, – цеплялась за соломинку Яна.
– Исключено, – Сланальп сурово повел бровью. – Любые официальные перемещения сотрудников отдела в пространстве – только через меня.
– А не официальные?
– Тем более, – отрезал он. – У меня даже на свидания официально отпрашиваются. Поэтому с Федоренковым будет отдельный серьезный разговор. Он нарушил правила, а я этого не приемлю.
Надежда, что исчезновение Юры как-то связано с его работой, испарилась.
– Ну ладно… Тогда… что ж? До свидания, – Яна стремительно поднялась и, помедлив секунду, вышла из кабинета.
Однако Перхушкин тотчас же выскочил вслед за ней.
– Погодите, а вы по какому поводу?
– По личному, – ответила Яна, почувствовав, что ее губы неожиданно задрожали.
Непонятно почему ей захотелось плакать. Дома почему-то слез не было, а вот теперь они внезапно подступили к глазам.
– А вы, собственно, кто? – догадался наконец спросить Сланальп.
После долгого общения в его кабинете более смешной вопрос придумать было сложно. Но сейчас Яне было не до смеха.
– Я его будущая жена, – пробормотала она. – Возможно.
– Возможно – будущая или возможно – жена? – уточнил Сланальп, вглядываясь в лицо Яны. – Ладно-ладно, это не мое дело. Мое дело – найти вашего возможно мужа. Вообще-то хорош гусь! Рабочий день вовсю, у меня для него есть поручение от дирекции, а он где-то шляется.
– А если сотрудник не является на работу, вы можете обратиться в полицию? – спросила Яна, пробуя согнутым указательным пальцем загнать теплые слезы обратно в глаза.
– Э-э… Не думаю. Мне так не кажется. Сначала я бы обратился к родственникам. Погодите! Сейчас посмотрю в журнале, кого Юра указал в качестве родственников, которых нужно известить при наступлении чрезвычайной ситуации…
Перхушкин нырнул обратно в кабинет и через несколько секунд вынырнул с толстой тетрадью в руках.
– Вот! – воскликнул он, потрясая своим трофеем. – Яна Макарцева. Ее адрес и телефон…
– Я знаю адрес и телефон Яны Макарцевой. Потому что я и есть Яна Макарцева, – усталым голосом пояснила та.
В этот момент вдалеке фыркнул лифт, и в конце коридора появилась та самая рыжая Любовь Федоровна, которая орала на Веру. Громко цокая каблуками, она двинулась в их направлении. Завидев ее, Сланальп невероятно оживился и, не обращая внимания на то, что Яна корчит ему рожи, подался навстречу:
– Любовь Федоровна, вы сегодня видели Федоренкова?
Любовь Федоровна, которая находилась от Перхушкина метрах в пяти, издала негромкий рык, подскочила на месте, развернулась в подскоке на сто восемьдесят градусов и припустила по коридору в обратную сторону.
– Любовь Федоровна, вы что, меня не слышали? – возмущенно крикнул ей вслед Сланальп.
Вместо ответа та на бегу дрыгнула ногой, как будто хотела от него отвязаться. Кажется, она даже не стала вызывать лифт, а просто выскочила на лестницу, потому что исчезла мгновенно, словно ее и не было.
– Понимаю, у вас может сложиться впечатление, что в нашем институте не все так, как должно быть, – пробормотал Сланальп, повернувшись к Яне. – Дело в том, что мы переживаем трудности. А кто их сейчас не переживает? Сотрудники ходят нервные… Боятся потерять работу.
– Если Юра отыщется, вы мне позвоните? – спросила Яна, пропустив мимо ушей его бормотание.
– Конечно. А вы – мне! – Сланальп выхватил из кармана пиджака визитку и вручил девушке. – Все координаты здесь. Будем держать друг друга в курсе, хорошо? Я лично вам обещаю. Не стану вас подбадривать… Сегодняшняя неявка Федоренкова на работу кажется мне подозрительной. У меня интуиция, как у снежного человека. И она подсказывает – назревают неприятности! Если меня тянет петь грустные песни, это плохой знак.
– Спасибо за честность, – пробурчала Яна, которая уже не чаяла выбраться из этого мрачного коридора на волю.
Она еще не успела дойти до лифта, когда до нее донеслось хрипловатое пение Сланальпа: «Нет алых роз и траурных лент, и не похож на монумент тот камень, что покой тебе подарил».
«Чтоб ты поперхнулся! – подумала Яна в отчаянии. – Когда я сюда шла, то хотела убить Юрку. А сейчас начинаю о нем всерьез беспокоиться. В конце концов, я до сих пор не знаю, кто такая Зоя и кем она ему приходится. И он пока еще – мой гражданский муж. Так что я просто вынуждена о нем беспокоиться! Я должна. Впрочем, если бы не автоответчик Зои, я сейчас была бы уверена, что Юрка свалил в командировку. И, как всегда, сообщит об этом в sms дня через два-три. Однако, судя по всему, Сланальп в первый раз сталкивается с исчезновением подчиненного. Или на самом деле у него полный бардак, а при мне он просто делал вид, что весь такой грозный и ответственный? Ладно, придется признаться Дарье, что я с поручением не справилась, пусть подключает свои связи. Если она лично явится в институт, Сланальпу не позавидуешь».