— Бери, бери! — быстро проговорил он. — Пригодится.
Уже издали она видела, как человечка посадили в машину.
Машина фыркнула и исчезла. И сразу же, как из-под земли, возник управдом.
— Все в порядке, — потирая руки, сказал он. — Тут и жить будешь. — И он указал на ту самую дверцу.
За дверцей оказалось несколько ступенек, а потом сразу комната. Тут был беспорядок, валялось несколько табуреток и очень много рваной бумаги. Весь потолок был усеян большими черными крюками, на которых болтались обрывки веревок. На подоконнике стоял фотоувеличитель. Управдом сокрушенно рассматривал потолок.
— Тут и повеситься можно, — пошутил он.
— Это ничего, — сказала Улыбка, — я вешаться не буду.
Предмет, который человечек сунул ей в руку, оказался маленьким фотоаппаратом. Несколько дней Улыбка со страхом думала о нем, наконец рассказала все управдому. Тот подумал, подумал и махнул рукой.
— Оставь себе, — сказал он, — будем считать, что я тебе его подарил.
— Большое спасибо, — сказала она.
С тех пор, придя с дежурства, Улыбка доставала аппарат и осторожно рассматривала его. Она заглядывала в окошечко, и все предметы делались строже и отчетливее. Она нажимала кнопку, и аппарат щелкал. Она откручивала объектив и заглядывала внутрь. Если нажать кнопку, то черная ширмочка внутри аппарата мгновенно отдергивалась и так же мгновенно возвращалась на место. Улыбка долго нажимала, ей все хотелось рассмотреть, что же там, за ширмочкой.
Однажды, после ночного дежурства, она вынесла аппарат во двор. Пасмурный и сонный, проходил мальчик с портфелем. Улыбка заглянула в глазок, мальчик остановился и стал смотреть в объектив. Она нажала кнопку, аппарат щелкнул, мальчик зевнул и побрел своей дорогой. Подошел пьяный с цветочком. Увидав наведенный на него аппарат, пьяный мечтательно улыбнулся, понюхал цветочек и тут же упал замертво. Улыбка нажала кнопку, аппарат щелкнул. Срывая с головы бигуди, из парадной вылетела девушка.
— Только не в бигудях, только не в бигудях! — взвизгнула она и, сорвав последние бигуди, готовно улыбнулась.
Пробежала собака, прошел милиционер, проехала машина. Подошел похожий на кенгуру человек, Улыбка навела аппарат. Человек нагнул голову и, сделав из пальцев рога, замычал. Она засмеялась, человек подпрыгнул.
— Вот это улыбка! — заорал он.
Она вздрогнула. Она сразу поняла, что он — из кино.
— Меня так зовут, — медленно произнесла она.
— Я не спрашиваю, как вас зовут, — сказал кенгуру. — Сейчас вы пойдете со мной.
— Да, — сказала она, — я пойду с вами.
У проходной какого-то здания кенгуру остановился, окинул ее критическим взглядом.
— Улыбайтесь! — приказал он.
Она улыбнулась. Кенгуру помрачнел.
— Бедный ребенок, — вздохнул он. — Улыбаться будешь только по моему знаку. Это не то место, где можно улыбаться направо и налево.
— Хорошо, — сказала она.
Они прошли проходную, миновали двор, вошли в ворота и очутились в полутемном, широком и высоком коридоре. Вдоль серых стен стояли скамейки, на которых сидели и курили плечистые негры в травяных юбочках. Негры проводили их блестящими глазами.
Они поднялись по лестнице. Кенгуру открыл одну из многочисленных дверей, и они очутились в комнате со множеством зеркал.
— Прошу внимания! — громко сказал кенгуру.
Люди, сидевшие в кружок, перестали говорить и уставились на них.
— Улыбнись! — приказал кенгуру.
Она улыбнулась. Люди повскакали с мест, замахали руками, загалдели.
— Поглазели и хватит, — сказал кенгуру.
Он взял ее за руку и вышел из комнаты. Прошли коридором. Вошли в ярко освещенную комнату. Тут было множество фотоаппаратов, по стенам висели снимки известных актеров. Кенгуру рявкнул что-то неразборчивое, и на них сверху свалился маленький шустрый парнишка.
— Коля, — сказал кенгуру, — сделай пробу.
Паренек озабоченно прищурился, посадил Улыбку на табурет, что-то прикинул, развернул, поправил лампы, отошел в сторону.
— Так держать, — важно сказал он, — не шевелись.
Улыбка напряженно вытянулась.
— Улыбайся, — приказал кенгуру.
Она улыбнулась. Коля споткнулся, ахнул, стремительно бросился к аппарату.
— Минуточку! — закричал он. — Всего минуточку, только минуточку.
Аппарат щелкнул.
— Улыбайся!
Щелк.
— Улыбайся!
Щелк.
Прошло много времени. Коля крутился волчком. Уже болели скулы.
— Хватит, — сказал кенгуру, — хватит, ишь, заело…
— Ну еще, ну парочку! — взмолился Коля.
— Хватит, хватит…
Прошли светлый коридор, спустились по лестнице в коридор темный. Негров уже не было. «Павильон № 6» — было написано на огромных дверях. За дверьми — высокое, холодное и темное помещение. Улыбка заметила очень много потушенных прожекторов. Справа был искусственный лесок, закат и костер. Слева — целый лес фанерных щитов.
— Жди здесь.
Кенгуру вышел. Было тихо, темно и холодно. За щитами кто-то громко зевнул. Улыбка пошла туда. На скамеечке сидела белокурая красавица и штопала чулок. Она подняла на Улыбку красивые сонные глаза и сладко зевнула.
— Присаживайся. — Красавица подвинулась.
Улыбка присела.
— Ну, рассказывай.
— Что? — не поняла Улыбка.
— Что, откуда, почему… — сказала красавица.
— Ничего, — сказала Улыбка.
— А… — сказала красавица.
Молчали. Прошло не меньше часа.
— Обо мне, наверное, забыли, — сказала Улыбка.
— Вот и хорошо, — сказала красавица, — хорошо, когда о тебе забывают.
— А мне на дежурство.
— Работаешь?
— Ага.
— Кем?
— Дворником.
— Ого! — Красавица отложила чулок. — И как, нравится?
— Нравится.
— А как сюда-то попала?
— Я улыбаться умею.
— А ну-ка, покажи.
Улыбка показала.
— Ого! — с уважением сказала красавица. — С такой-то улыбкой…
Она достала колоду карт. Раздала. Прошло не меньше часа. Красавица посмотрела на часы.
— Восьмичасовой рабочий день окончен, — заявила она.
— А кем вы работаете? — спросила Улыбка.
— О-о… — сказала красавица, — я слежу за тишиной. Не правда ли, интересная профессия?
— Правда, — сказала Улыбка, — интересная.
Красавица усмехнулась и вышла.
Было тихо, холодно и темно. Обхватив колени руками, Улыбка задремала. Когда она открыла глаза, над ней стоял кенгуру. Он смотрел на нее сверху вниз и грустно улыбался. Она подняла голову. Кенгуру вздрогнул и отвернулся.
— А теперь поедем ко мне, — глухо сказал он. — И не смотри на меня так, я тут ни при чем. Так будет лучше.
— Я не смотрю, — сказала она.
В кладовке под лестницей она нашла несколько проявленных фотопленок. Если рассматривать их на свет, то можно было разобрать очертания каких-то людей и предметов. Улыбка долго рассматривала их на свет. Когда управдом заметил это, он научил ее пользоваться увеличителем. Вечерами, в свободное от дежурств время, она включала увеличитель…
Вставила пленку, подложила чистый лист бумаги, потушила свет, подвинула кадр. На белом листе бумаги появились две черные руки. Они тихо лежали одна на другой, и длинные пальцы их были унизаны кольцами.
Управдом лежал на кровати и возбужденно рассказывал о том, как он встретил старого фронтового приятеля, бывшего однополчанина, танкиста.
— И, представь себе, этот приятель тоже изобрел картофельный комбайн, только его комбайн никуда не годится, потому что приятель не учел всех камней, которые неизбежно встречаются на наших полях.
На следующих кадрах были все те же руки. Они меняли положение, но оставались все такими же тихими и невозмутимыми.
— Ничто есть определенное нечто… — важно говорил управдом, но окончить ему опять не удалось. Дверь вдруг с треском отлетела, и в комнату, размахивая чем-то металлическим и блестящим, ворвалась какая-то женщина. В слабом свете Улыбка заметила, как заколыхались веревки, какая-то тень метнулась под стол, стол побежал по комнате, потом встал на дыбы и опрокинулся прямо на нее. Она упала со стула, увеличитель погас. Посыпались предметы, кто-то зловеще захохотал, раздался душераздирающий вой, что-то проволокли по полу, хлопнула дверь, и все стихло.
Она поднялась с пола, ощупью нашла увеличитель, включила его. Лампочка не разбилась; она сменила кадр. На белом листе бумаги возникло очертание чего-то большого и серого. Это был слон.
— Слон, — прошептала она.
Раздался стук в дверь. Женщина с непроницаемым лицом вручила ей повестку, вызывающую ее на товарищеский суд.
В следующем кадре был просто человек с портфелем.
В перерывах она спала за щитами. Однажды, пока она спала, щиты унесли. Она проснулась и увидела Его. Он стоял совсем близко и разговаривал с какой-то женщиной.
— От вас опять несет коньяком, — строго говорила женщина.
— В контракте не сказано, что от меня должно пахнуть фиалками, — отвечал он.
— Пойдите проспитесь, — сказала женщина.
Он покачнулся и, пошатываясь, направился к дверям. Она встала и на цыпочках пошла следом.
— Никуда не уходите, — сказал кенгуру, — через десять минут начинаем.
Она не обернулась. Она уже ничего не видела и не слышала вокруг. В коридоре Он вдруг оглянулся и в упор посмотрел на нее. И, как тогда, в лесу, ей захотелось упасть и закрыть голову руками. Но Он уже шел дальше. Преодолевая страх, она кралась за ним. На улице Он перестал шататься, движения его стали быстрыми и озабоченными. Он деловито пересек улицу и почти бегом приблизился к пивному ларьку. Улыбка следила из-за угла. Он выпил залпом три кружки пива, постоял, мечтательно глядя куда-то вверх, выкурил папиросу и медленно побрел вдоль по улице. Улыбка кралась сзади.
В маленьком уличном скверике он сел на скамейку и долго сидел, рассматривая собственные ботинки. Улыбка терпеливо ждала. Когда же он встал со скамейки, движения его опять стали собранными и целенаправленными. Он деловито перешел улицу и свернул в какой-то маленький переулок. Улыбка еле успела добежать до угла, чтобы увидеть, как Он юркнул в подвал одного дома. «Пиво-воды» было написано над подвалом. Она заглянула. Там было дымно и много пьяных мужчин. Ждала она довольно долго. Наконец он вышел и, пошатываясь, направился обратно, по направлению к центральной улице. Улыбка кралась сзади.