********************************
Не дождавшись того, когда брат вернется из школы, Женя принялась сама расспрашивать бабушку, выясняя, что еще она знает о произошедших много лет назад событиях. Выбравшись из постели, закутанная в теплую шаль девочка с носовым платком в одной руке и блокнотиком в другой по пятам ходила за Марьей Васильевной, задавая все новые и новые вопросы:
— Бабушка, а кто–нибудь из Стодольских остался в живых? Может быть, их потомки все еще живут в Дубовке? Что сталось с остатками княжеской усадьбы? А сейчас там есть психиатрическая лечебница?
Отставив в сторону невымытую посуду, Марья Васильевна опустилась на маленький диванчик и начала свой рассказ:
— Мама часто вспоминала свое детство, рассказывала много интересного и однажды решила съездить в Дубовку. Это случилось уже после войны. Конечно же, мама поехала туда не одна, а вместе со мной – я тогда еще была девчонкой – шустрой и любопытной. Наслушавшись маминых рассказов, я представляла, что попаду в какое–то совершенно необычное, сказочное место, но жестоко разочаровалась – Дубовка не произвела на меня особого впечатления. Мама тоже оказалась недовольна увиденным: она нашла, что все в этих краях переменилось, стало другим, хотя кирпичные корпуса по–прежнему находились на своих местах, а старые тополя, как и прежде, засыпали улочки пушистым мягким пухом. Постройки могут стоять десятилетиями, да что там – веками, но дело не в каменных стенах, а в людях, что их населяют. Теперь здесь жили другие люди, был другая атмосфера, и Дубовка показалась маме чужой и неуютной.
— А психи там еще были?
— Психиатрическая лечебница работала и в те времена и, насколько я знаю, продолжает работать по сей день. Понимаю, Женя, что это звучит довольно зловеще, но на самом деле Дубовка отнюдь не напоминает приют безумцев. Пациенты, как правило, находятся в наглухо запертых корпусах, на улицах их не встретишь, а территория лечебницы так разрослась, что превратилась в небольшой поселок. Там есть свой продуктовый магазинчик, школа и детский сад для детей сотрудников, жилые дома, в которых живет медицинский персонал вместе со своими семьями.
— Тогда нормально… А то я такое подумала! Провести детство на территории психиатрической лечебницы – звучит как–то не очень…
— Там даже ограды нет. Поселок, как поселок, ничего примечательного. Но мы немножко отвлеклись… Прогуливаясь по неузнаваемой, переменившейся Дубовке, мы с мамой встретили какого–то мужчину в стеганке с ружьем за плечами. К моему удивлению, она очень обрадовалась этой встрече. Оказалось, что перед нами – Алеша Стодольский. Тот самый румяный крепыш лет девяти, которого мама впервые встретила в далеком 1918 году. Конечно, прошло много лет, мальчик вырос, стал мужчиной, но дело было не только в возрасте – мне Стодольский показался обычным деревенским мужичонкой, совсем не похожим на представителя знатного дворянского рода. Признаться, я была разочарована, так как представляла себе дворян несколько иначе. Только позже, спустя много лет мне стало понятно, что главное для человека не внешность, оболочка, а его внутренний мир. Конечно, хорошо, когда все находится в соответствии, но обстоятельства иногда складываются так, что это равновесие нарушается. Та эпоха многие судьбы покалечила, многих погубила… Внешне Алеша изменился, но в душе остался большим любителем леса, романтиком, чувствовавшим красоту природы. А еще он стал заядлым охотником – это помогало ему зарабатывать на жизнь. Он так и не покинул родную Дубовку, а две его сестры Лёля и Мари переехали в Ленинград, но во время блокады никому из них не удалось выжить. Для мамы это известие было большим горем. Сам Алеша был на фронте и остался жив, однако, вернувшись домой, узнал, что его жена и маленький сын погибли. Такое тогда было страшное время… Война… – Марья Васильевна грустно вздохнула. — Потом мы расстались с Алешей, потому что подошел наш автобус. Больше мы никогда не ездили в Дубовку.
— А усадьба?
— Мама туда не ходила. Но говорят, что она почти полностью разрушена. Вот, пожалуй, и все, больше я ничего не знаю.
Женя задумчиво разглядывала морозные узоры на окне. Бабушка поправила за ухом слуховой аппарат, которым пользовалась уже несколько месяцев, так как последнее время стала плоховато слышать, и занялась мытьем посуды.
— Бабушка, давай я помогу.
— Куда уж тебе, болящей!
— Знаешь, а Мишка предлагает сходить в библиотеку и там что–нибудь разыскать о коллекции княгини Кенешевой.
— Удачная мысль. А еще вам стоит встретиться с известным в городе художником Кириллом Петровичем Богоявленским, который, кстати, живет поблизости от нашего дома. Наверняка, он знает о пропавшей коллекции больше, чем кто–либо.
— Спасибо, бабушка! Это ты здорово придумала!
— Стараюсь, как могу помочь расследованию. Но если говорить серьезно, Женя – картины вы не найдете, их давно уже нет на свете.
— Жаль… Но картины не самое главное – мне так хочется узнать, кем был этот таинственный Орест…
Девочка вернулась к себе в комнату и начала прилежно записывать рассказ бабушки, намереваясь подшить к делу это документальное свидетельство очевидца.
********************************
Все утро Миша сидел как на иголках и даже ухитрился получить замечание от физички Натальи Петровны, которая обычно довольно снисходительно относилась к дисциплине в классе. Едва дождавшись звонка, очкарик выскочил из–за парты, через ступеньку побежал вниз по лестнице. В школьном вестибюле его уже ждал Костя.
— Нас раньше отпустили. Пришлось подождать… – начал объяснять он, но «Шерлок Холмс», все мысли которого были заняты предстоящим расследованием, только махнул рукой.
Днем дом Морозовых казался не таким угрюмым, и в сердце мальчика шевельнулась надежда – что если сейчас они подойдут к крыльцу и увидят грузную, похожую на колобок старушку, отправляющуюся в очередную экспедицию за покупками? Но входная дверь была закрыта, палисадник – безлюден. Миша со своим спутником намеревались сразу продолжить осмотр дома, как вдруг заметили двух бредущих по улице пенсионерок. Старушки остановились возле соседнего дома, о чем–то оживленно разговаривая между собой.
— Начнем работать со свидетелями, — заявил Миша, направляясь к пожилым женщинам.
Информацию, которой поделились с юным сыщиком соседки, нельзя было назвать обнадеживающей. Как выяснилось, супруги Морозовы уже много лет подряд безвыездно жили в своем доме на окраине Березовой рощи, общаясь только со своими ближайшими соседями и явно не были склонны к перемене мест.
— Сын у них есть, здесь же в городе живет, но они уже много лет, как поссорились, даже не говорят друг с другом. Ну и молодежь пошла – женился парень против родительской воли, а потом и думать забыл о стариках! – возмущалась одна из соседок. – Мог бы хоть на праздник заглянуть, окаянный!
— Куда ж им уезжать?! В Анталию что ли? – вступила в разговор вторая пенсионерка. – А ты, собственно, кем Морозовым приходишься?
— Я… Мы… Короче, – Миша промямлил нечто невразумительное, поспешив закончить беседу. – Короче, всего доброго. Рад был познакомиться.
«Шерлок Холмс» не хотел раньше времени устраивать панику, сообщая о своих подозрениях болтливым старухам. Он боялся спугнуть преступника, а потому проводил расследование в тайне от всех. Когда соседки, наконец, разошлись по домам, Миша с Костей прошмыгнули на территорию принадлежавшего Морозовым участка. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, последователь Шерлока Холмса занялся осмотром входной двери.
— Что я говорил! Убийца взломал дверь, вот смотри, видишь отчетливые следы на косяке?
Действительно, возле замка были явственно заметны глубокие царапины, оставленные каким–то острым предметом. Судя по всему, злоумышленник воспользовался рычагом, отодвигая язычок простенького допотопного замка. Теперь у мальчиков не оставалось сомнений, что в дом Морозовых кто–то проник без ведома хозяев.
— Звоним в милицию? – мрачно спросил Костя.
— Подожди. Надо закончить осмотр, может быть, найдем еще какие–нибудь улики.
С этими словами Миша «Шерлок Холмс» опустился на четвереньки и, вооружившись своей неизменной лупой, стал рассматривать покрывавшие ступеньки сугробы. Неожиданно он побледнел, начал торопливо стряхивать рукой верхний слой снега…
— Что? Что ты нашел?
Стоявший за спиной товарища Костя, вытягивал шею, пытаясь рассмотреть встревожившую Мишу находку, а потом и сам побелел, как полотно. Свежий, недавно выпавший снег скрывал маленькие капли крови…
— Звоним в милицию, — не своим голосом произнес Миша.
Ребята больше не могли оставаться возле места преступления. Кажется, только теперь они до конца осознали, какую жуткую тайну открыли, и овладевшая ими паника усиливалась с каждой секундой. Выбежав из палисадника, они стремглав помчались по улице. Перепуганный Костя почему–то остался ждать товарища возле калитки, а «Шерлок Холмс» побежал к крыльцу своего дома.
Ворвавшись в дом, Миша едва не налетел на встревоженную его видом Марью Васильевну, бросился к телефону. Но звонил он не в милицию, а отцу на работу:
— Папа! Папа, ты слышишь меня?! Старуху Морозову убили и ее мужа! – выпалил он, а потом, чуть переведя дух, сообщил о страшных результатах своего расследования.
— Ты в этом уверен, сын? – произнесли на другом конце провода.
— На двести процентов! Папа, давай позвоним следователю Аристархову, тому, что расследовал похищение Элизабет. Он меня знает и потому отнесется серьезно к этой информации.
— Пожалуй, ты прав. Жди. Я перезвоню.
Миша без сил опустился на табуретку. В памяти всплыли события прошлого лета. Тогда похитили маленькую чернокожую принцессу, родители которой приехали в гости к Костиному отцу, с которым они вместе учились в университете. Злоумышленники намеревались получить большой выкуп и сообщили родителям Элизабет, что ребенок находится в Москве, куда и следовало привезти деньги. Однако Миша вместе со своими друзьями провел независимое расследование и обнаружил, что маленькая Элизабет находится совсем рядом, в сарае соседнего дома. Ребята чуть сами не попали в руки бандитов, но с огромным трудом сумели освободить темнокожую малышку. Благодаря их сообразительности, милиции удалось быстро задержать опасных преступников. Поисками принцессы занимался следователь Семен Петрович Аристархов, который после поимки преступников даже пожал Мише руку и назвал его «молодцом». На понимание этого человека вполне можно было рассчитывать и теперь. Многие в поселке Березовая роща считали Мишу «Шерлока Холмса» неисправимым чудаком, а вот Семен Петрович относился к его словам серьезно.