"Рэнди, ты чего?" — спросил Дик.
Рэнди повернул голову и увидел, как штука огибает угол плота. Обогнув угол, она заскользила вдоль плота, но один из ее краев теперь был прямым.
"Помоги мне вытащить ее!" — закричал Рэнди Дику и протянул руку Ла-Верн. "Быстрей!"
Дик добродушно пожал плечами и схватил Ла-Верн за другую руку. Они вытянули ее на плот за мгновение до того, как черное пятно скользнуло мимо лесенки. Края его покрылись рябью, когда оно задело за перила.
"Рэнди, ты совсем спятил?" Ла-Верн задыхалась и была немного испугана. Соски ее были отчетливо видны сквозь тонкую ткань лифчика. Они затвердели от холода.
"Эта штука", — сказал Рэнди, показывая пальцем. "Дик, что это такое?"
Дик заметил. Пятно достигло левого угла плота. Оно восстановило свои округлые очертания и качалось на волнах на одном месте. Все четверо посмотрели на него.
"Нефтяная пленка, наверное", — сказал Дик.
"Ты чуть не сломал мне колено", — сказала Рейчел, посмотрев на темное пятно, а потом переведя глаза на Рэнди. "Ты…"
"Это не нефтяная пленка", — сказал Рэнди. "Ты когда-нибудь видел абсолютно круглое пятно нефти? Эта штука похожа на шашку".
"Я вообще никогда не видел нефтяного пятна", — ответил Дик. Он разговаривал с Рэнди, но смотрел он на Ла-Верн. Ее трусы были почти такими же прозрачными, как и лифчик, и темный треугольник ясно вырисовывался через шелк. Ягодицы выглядели как два тугих полумесяца. "Я вообще не верю, что они есть на свете. Я ведь из Миссури".
"У меня будет синяк", — сказала Рейчел, но в ее голосе больше не было гнева. Она заметила, что Дик смотрит на Ла-Верн.
"Боже, как я замерзла", — сказала Ла-Верн. Она изящно поежилась.
"Оно гналось за девушками", — сказал Рэнди.
"Ну-ну, Панчо. Мне казалось, ты говорил, что уже протрезвел".
"Оно гналось за девушками", — повторил он упрямо и подумал: Никто не знает, что мы здесь. Ни одна живая душа.
"А ты видел когда-нибудь нефтяное пятно, Панчо?" Он положил руку на обнаженные плечи Ла-Верн тем же самым почти неосознанным движением, которым он в этот же день дотрагивался до груди Рейчел. Он не прикасался к груди Ла-Верн — во всяком случае, пока, но рука его была близко. Рэнди обнаружил, что его это почти не волнует. Это черное круглое пятно на воде. Это была единственная вещь, до которой ему было дело.
"Я видел одно на Мысе, четыре года назад", — сказал он. "Мы доставали запачкавшихся птиц из волн и пытались их отчистить".
"Экология, Панчо", — сказал Дик одобрительно. "Я думаю, экология — офигительная штука".
Рэнди сказал: "Это была просто разлитая по воде вонючая жижа. Попадались полосы и бесформенные пятна. Но не было ни одного такого. Они не были — эээ… — такими компактными".
Они выглядели случайными, — вот что он хотел сказать. А эта штука не выглядит случайной. У нее словно бы есть какая-то цель.
"А теперь я хочу вернуться", — сказала Рейчел. Она продолжала наблюдать за Диком и Ла-Верн. Рэнди увидел выражение тупой боли у нее на лице. Он не был уверен, подозревает ли она об этом.
"Так возвращайся", — сказала Ла-Верн. На ее лице было выражение, которое Рэнди про себя назвал безмятежность абсолютного торжества. Название было слегка претенциозным, но в то же время абсолютно правильным. Выражение это не предназначалось специально для Рейчел, но Ла-Верн и не пыталась скрыть его от девушки.
Она сделала шаг к Дику. Теперь бедра их слегка соприкасались. На одно короткое мгновение Рэнди забыл о плавающем на поверхности воды пятне и перенес все свое внимание на Ла-Верн, излучая волны острой ненависти. Хотя он никогда не бил ни одну девушку, сейчас бы он ударил Ла-Верн с огромным удовольствием. Не потому, что он любил ее (да, она вскружила ему голову, и он ревновал ее, когда она стала забегать в комнату к Дику, но, начнем с того, что девушку, которую он бы по-настоящему любил, он вообще бы не подпустил ближе, чем на пятнадцать миль к тому месту, где находился Дик), а потому, что знал это выражение на лице у Рейчел — знал, каково ей сейчас на душе.
"Я боюсь", — сказала Рейчел.
"Нефтяного пятна!" — недоверчиво спросила Ла-Верн и рассмеялась. На Рэнди вновь нахлынуло желание ее ударить, закатить ей звонкую пощечину, стереть с ее лица это высокомерное выражение и оставить на щеке кровоподтек величиной с ладонь.
"Тогда давай сначала посмотрим, как поплывешь ты", — сказал Рэнди.
Ла-Верн снисходительно улыбнулась ему. "Я еще не готова", — сказала она ему таким тоном, которым обычно разговаривают с ребенком. Она взглянула на небо, потом на Дика. "Я хочу посмотреть, как появятся звезды".
Рейчел была невысокой хорошенькой девочкой, но ее красота была немного неопределенной, какой-то мальчишеской. Она напоминала Рэнди нью-йоркских девушек, когда они несутся утром на работу в своих прекрасно сшитых юбочках с разрезами спереди или сбоку, с тем же выражением слегка нервной привлекательности на их лицах. Глаза Рейчел всегда блестели, но трудно было сказать, что тому причиной — веселое настроение или переполняющее ее беспокойство.
Вкусы Дика обычно склонялись к высоким брюнеткам с сонными, медленными глазами. Рэнди понял, что между Диком и Рейчел все кончено — что бы между ними не было, что-то довольно примитивное и слегка ему поднадоевшее с его стороны, или что-то глубокое, переусложненное и, возможно, болезненное — с ее. Все было кончено — так внезапно и окончательно, что Рэнди почти услышал треск, звук, с которым сухая палочка ломается под коленкой.
Он был робким человеком, но сейчас он подошел к Рейчел и положил ей руку на плечо. Она быстро взглянула на него. Ее лицо выглядело несчастным, но на нем отразилась благодарность за его жест, и он был рад, что сумел ей хоть немного помочь. Он вновь подумал о том, что она на кого-то очень похожа. Что-то в ее лице, выражение ее глаз…
Сначала он подумал, что она напоминает кого-то из телеигр, или из рекламных передач о крекерах, вафлях или какой-нибудь такой же ерунде. Потом он вспомнил: она была похожа на Сэнди Дункан, актрису, которая играла в возобновленном "Питере Пэне" на Бродвее.
"Что это за штука?" — спросила она. "Рэнди? Что это такое?"
"Я не знаю".
Он мельком посмотрел на Дика и заметил, что Дик смотрит на него со знакомой улыбкой, которая выражала скорее дружелюбную фамильярность, а не презрение… но и презрение было в ней. Может быть, Дик даже и не знал об этом, и тем не менее это было так. Улыбка говорила: А вот опять идет старый бородавчатый Рэнди, написавший себе в штаны. Она словно бы подсказывала Рэнди ответ: Ерунда. Не беспокойся об этой штуке. Скоро она отсюда уберется. Что-нибудь в этом роде. Но он не сказал ничего подобного. Пусть Дик улыбается. Это правда: он боится черного пятна на воде.
Рейчел отошла от Рэнди и изящно наклонилась на самом краю плота недалеко от пятна. На мгновение в сознании Рэнди вместо Рейчел возникла девушка с ярлыка "Белого Утеса". Сэнди Дункан, изображенная на ярлыке "Белого Утеса", — поправил он себя. Ее слегка жестковатые, коротко остриженные светлые волосы прилипли к ее изящной головке. Он увидел, что лопатки ее покрылись гусиной кожей над белой полоской лифчика.
"Не упади, Рейчи", — сказала Ла-Верн с насмешливой злобой.
"Брось, Ла-Верн", — сказал Дик, продолжая улыбаться.
Рэнди взглянул на их фигуры, стоящие в обнимку в центре плота, слегка соприкасающиеся бедра, а потом перевел глаза на Рейчел. Холодок пробежал у него по позвоночнику: черное пятно двинулось к углу плота, на котором стояла Рейчел. Раньше оно было в шести-восьми футах от нее. Теперь расстояние сократилось до трех. И он заметил странное выражение в ее глазах: круглая пустота, которая загадочным образом напоминала круглую пустоту пятна на поверхности воды.
Сейчас она выглядит как Сэнди Дункан на этикетке "Белого Утеса", которая делает вид, что она загипнотизирована восхитительным ароматом свежих медовых булочек, — подумал он идиотически, почувствовав, что его сердце начинает биться так же часто, как и в озере несколько минут назад, и закричал: "Отойди немедленно, Рейчел!"
То, что случилось потом, произошло очень быстро, со скоростью взрывающегося фейерверка. И все же он видел и слышал каждую деталь с какой-то абсолютной, адской отчетливостью. Каждый момент времени словно застыл в своей собственной капсуле.
Ла-Верн засмеялась — в квадратном университетском дворике ранним вечером ее смех прозвучал бы как смех любой другой студентки, но здесь, в сгущающейся темноте он больше был похож на сухой кашель ведьмы, готовящей зелье в волшебном горшке.
"Рейчел, может быть, тебе лучше отойти на…" — начал было Дик, но она перебила его, почти наверняка в первый раз в жизни и без сомнения в последний.
"Оно цветное!" — закричала она дрожащим от удивления голосом. Ее глаза уставились на черное пятно с тупым восторгом, и на мгновение Рэнди показалось, что он видит то, о чем она говорит — цвета, закручивающиеся в яркие спирали. Потом видение исчезло, и вновь перед его глазами возник скучный, тусклый черный цвет. "Какие красивые цвета!"
"Рейчел!"
Она потянулась к нему, вперед и вниз. Ее белая рука, покрытая гусиной кожей, приближалась к пятну. Он увидел, что ногти ее обкусаны.
"Ре…"
Он почувствовал, как плот закачался под шагами Дика, бросившегося к ним. Сам он достиг Рейчел в ту же секунду, намереваясь оттащить ее на плот и смутно осознавая, что не хочет уступать Дику эту честь.
Рука Рейчел коснулась воды — собственно даже не рука, а только указательный палец, вокруг которого пошла слабая рябь — и черное пятно набросилось на нее. Рэнди услышал, как она судорожно вдохнула воздух, и внезапно пустота ушла из ее глаз. Вместо нее в них появились муки агонии.
Черное, вязкое вещество размазывалось по ее руке, как грязь, и Рэнди увидел, что под ним ее кожа исчезает. Она закричала. И в тот же миг она начала падать. Она взмахнула руками, и Рэнди попытался дотянуться до нее. Их пальцы на мгновение соприкоснулись. Их глаза встретились. Она была адски похожа на Сэнди Дункан. Потом она упала в воду.