Через четыре дня симург пришёл от Весёлок — песцы. Я подумал, да и сам смотался. На тварей надо бы натравить Зара и Погибыча вместе. Чтоб неправильную субординацию поправить, ну и чтоб подчинённому даже в страшном сне не снилось на братца граблю свою подлючую поднимать. В общем, выстроить иерархию правильно и верно.
А через неделю отожравшийся, как сволочь, на наших харчах Погибыч выполз из подземелий. Строил из себя пострадавшего, но это он пострадавших ещё не видел, щ-щ-щенок.
— За мной ступай. Видишь полено?
— Вижу, Стригор Стрижич.
— Сделай чародейством из него два. И чтоб половины не горели!
— Так я ж не умею!
— Учись, — бросил я. — Приказ сие, а за непослушание кара последует.
И гордо удалился, сам у окна притаившись и наблюдая.
— А что это он делает, Стригор Стрижич? — заинтересовалась Ола.
— Ум напрягает, — ответил я.
— Так зачем он руками машет-то? — всплеснула руками Ола.
— Как умеет, так и напрягает, — честно ответил я под сдавленое похрюкивание Любы.
Впрочем, Ола нахмурилась, посмотрела на мою улыбку, любино похрюкивание, задумалась, а потом и сама захихикала.
А Погибыч умом не блеснул. Но что-то как-то сделал, а именно — спалил к чертям половину деревяшки. И скорбно стоял над ней, ожидая кар неотвратимых.
— Херово, — констатировал я. — Но на первый раз не покараю. Срок тебе до завтра: умом сам дойдёшь, как мой наказ исполнить — молодец. А если нет — расскажу, как. Но учить не буду, буду дрессировать. Уразумел?
— Уразумел, Стригор Стрижич.
И отвёл парня в каморку неподалёку от заровых покоев. А сам притаился, да стал подслушивать и подсматривать.
Встреча лучших друзьёв, с-с-студентика и щ-щ-щенка меня порадовала. Рядом моментов, как-то: Зар на сжавшегося Погибыча замахнулся, резонно желая оплеуху вернуть взад. Но остановился, фыркнул, да и не стал бить. Это неплохо, отметил я.
Но в целом, нашли общий язык парни. На тему “какой Стригор душевный, редкого педагогизма человечище!”
Это вы, друзья, ещё хорошего человека меня не знаете, мысленно фыркнул я. Но ничего, узнаете.
Потрепались вьюноши, с часок, да по обиталищам расползлись.
А на следующий день Погибыч порадовал меня пережжённой деревяхой. Криво, косо, нихрена не напополам, но молодец. Так что включил я его в тренировки, не как собачку дрессированную, а как ещё одного с-с-студента.
Ну а Лог оставался Логом, так что через недельку от Стрибожья прилетел симург, с посланием о паре псоглавцев.
— По скакунам, — бросил я. — Доспех вздеть, кладенцы взять. Ваша работа нынче.
Парни засуетились, ну и через пару минут мы выезжали. Псоглавцы ожидаемо терроризировали яблони, люди успели драпануть. Ну а я в видимости тварей спешился, расположился на травке, цветочек какой-то сорвал (вонючий, заррраза, попался!), ну и махнул лениво в сторону тварей:
— Бейте их, а я отдохну пока.
Вздохнули парни, но поскакали. И вот тут опыт Зара сказался: закружил он своего Акулёныша вокруг псоглавца, нанося режущие удары. Вроде против носорожьей шкуры и не очень, но кровь текла сносно. А уж когда псоглавец на дыбы стал, так братец и вообще молодцом оказался: видно, не щёлкал клювом, когда я при нём псоглавца воевал. И засадил кладенец в нёбо раззявленной пасти. Псоглавец и помер.
А вот у Погибыча выходило неважно. Сомыч его валялся с порванным боком и страдал всячески. А Погибыч бодро драпал от бодро догоняющего псоглавца, приговаривая на бегу всякие глупости о судьбе своей тяжкой.
Я цветочек понюхал, чихнул (ну реально, гадость а не цветочек), одобрительно на догонялки покивал.
— Погибыч, — используя воздух, чтоб не отвлекать псоглавца от важного дела. — Что ты силу ног тренируешь — дело доброе. Но когда ты псоглавца убивать то будешь, зачем тебя и послали?
— Стригор… Стрижич, не берёт тварь кладенец!
— Ну да, а Стризарка до смерти псоглавца напугал. Зар, выручай дружка, а то сожрут его, — добавил я в воздушную связь и братца.
Тот миг помедлил, но ускорил Акулёныша. И, что опять же понравилось — псоглавца не воевать, а отвлекать стал, Погибычу показывая, в какую сторону воевать надо. Тот клювом пощёлкал, на направление воевательное повзирал, ну и стал воевать псоглавца. Ну и обескровили его за четверть часа.
— До-о-олго, глупо, чародеи вы, а не людишки, — брюзгливо заворчала моя педагогичность. — Ну да ладно. Итадакижрать.
— Чегось? — несколько окосел тяжело дышащий Зар.
— За угощение спасибо, говорю. Так уж и быть, с вами поделюсь, с-с-студенты, — расшифровал я.
И пошёл к псоглавцам — а то знаю я с-с-студентов, нихрена не умеют, вкусняшку загубят и вообще.
— Смотрите и запоминайте, — разделывал я туши. — Мясо тварей пущи — вещь полезная. В чародейском развитии в дело годное.
— Так вот как вы…
— Да щаззз! — возмутился я. — Братец, тут одно за другое цепляется, как в косице. Откуда думаешь мясцо тварей? Сидел я на жопе ровно, а оно мне в пасть падало?
— Не думаю я…
— Заметно, — веско поставил диагноз я. — Не чудо это, а легота малая. Не месяц тренировки, а три седмицы. Уразумел?
— Уразумел, Стригор Стрижич.
— И хватит меня родовить. Сам Стрижич, глупо сие.
— Как скажете, Стригор.
— Так и скажу. А ты меня родови, — потыкал я в Погибыча перстом.
— Как скажете, Стригор Стрижич, — понуро ответил Погибыч.
— Что кислый такой? — полюбопытствовал душевный я. — Что от псоглавца херово бегал — не беда, ещё не так бегать научу, — посулил я передёрнувшемуся парню.
— По Быстросилу печалюсь, Стригор Стрижич, друг он мне, — печально выдал Погибыч, помявшись.
И указывает в сторону сома своего, который всё ещё дёргался и кровил.
— Хм, ну давай посмотрим на твоего Быстросила, — прикинул я, направляясь под недоумёнными взглядами к скакуну.
Влил в него жмень эфира, впал в полутранс, стал прикидывать, что я могу Архивом сотворить и вообще. Тренировка, как-никак, да и работа эфиром с тварью эфирной. Не корова, у пейзан стыренная, в ночи глухой, как-никак.
И выходило, что тварюшка имела чисто внешние повреждения. И, теряя кровь, страдала, как ни парадоксально, кровопотерей. Причём основным препятствием для дальнейшей жизни была перебитая довольно крупная артерия — остальное худо-бедно терпимо. Так, на клеточном уровне я пока не потяну, а вот Архив через меня — надо пробовать.
Наложил я лапы научно-исследовательские вокруг раны тяжело дышавшего зверя, пластинками структурированного воздуха свёл края сосуда, да и попробовал Архивом структурную целостность восстановить. И, в принципе, получилось. Правда через жопу: Архив — ни разу не инструмент изменения, он — инструмент работы с информацией. И своим лечением я чуть тварюшку нахрен не прибил: пусть локально, но клетки получили приказ делится с силой страшной. Рака или там краба какого не появилось, но энергия нужна. А КПД при ускорении падало катастрофически.
Но команда “делиться” была, так что клетки стали фактически пожирать окрестные, хорошо, что не сосуда. В итоге сращивание артерии обошлось сомлевшей скотине в двести грамм мяса.
Но, срослось, остальная часть раны уже не кровила.
Посмотрел я на тварь, на Погибыча и братца, очи на меня ошалело пучивших, взял кило псоглавятины, легонько пнул сома по мордасам, да и всунул в пасть разинутую вкусняшку. Жалко, блин, но ладно уж.
— Стригор… сие воздух?! — не удержался Зар.
— Я — Стрижич. И это мой воздух, — веско покивал я.
— Не понимаю, как целить воздухом можно?!
— Целить головой можно, зная процессы тела живого, подправляя да помогая. А воздух — орудие. Чем плоть разрубишь — без разницы, что кладенцом, что стрекалом, что сулиманом ентим вашим. Если разрубишь, конечно.
— Понял, — что-то, скорее всего, понял с-с-студентик.
Погибыч тем временем к тварюшке подковылял, осмотрел, убедился, что помирать скоропостижно последняя не собирается, ну и поклонился в пояс.
А тут и пейзанство налетело, подпрыгивало, радовалось и ликовало всячески. И зуб свой пейзанский на мою псоглавятину точили, паразиты такие! Моё, блин! Хотя толику оставлю, им тоже не помешает, вздохнул добрый я.
И, принюхавшись, расплылся в доброй улыбке. Прикинул сроки, и улыбка стала совсем доброй, аж сам, не видя, испугался.
— Беж… — вскинулся было Зар, но поник скорбно.
— Точно, догоню, бугагашеньки! — ликовал я. — Так, девок в ёбскую избу, праздник у них нынче!
— Блага тебе, Стригор Стрижич! А какой?
— Лон осчастливливание пораньше, с аж двумя родовичами! — ликовал я. — Братец мой, Стризар Стрижич, расстарается. Ну и наперсник его, Погисил Погибыч в трудах праведных друга не оставит.
— Как скажешь, милостивец! — выдал староста и ускакал поля осеменения для с-с-студентов готовить.
— А…
— Бегом в деревеньку! И чтоб девки довольны были, а то накажу. Со страшной силой, — уточнил я уже в спину студентам. — Вот паразиты, а мне с ихними скотами возится, — посетовал я.
В общем — сложилось неплохо. А эти паразиты из ёбской избы вывалились относительно бодрые и довольные.
— Стригор Стрижич, а почему? — не выдержал Погибыч.
— Лениво мне отвечать, у Стризара узнавай, он вроде понял, — отмахнулся я.
А сам ухи навострил, воздухом им помогая. И послушал: объяснил Зар, как понял, но что порадовало — не всё выболтал. Растёт с-с-студент под моим чутким руководством, порадовался я.
И потянулись дни. Через пару месяцев эта парочка, угнетённая моим педагогизмом, удумала бунтовать. На пару, блин, причём что радует — с подачи Зара. Что не радует — эти заговорщики даже не прибить меня хотели. А напинать “за мучения свои беспримерные”. Ну, какая-то дурацкая цель, хотя пусть их, рассуждал я, выписывая парочке лещей и навешивая люлей.
— Безобразно, — констатировала моя победоносность над поверженными. — Ну кто так меня смертью убивает?!
— Мы… не смертью… замучил ты нас, Гор!!! — вырвалось из братца.
— А мозгов понять, что если бы не мучения сии, вы бы только очами лупали, пока я вас на ломтики разделываю, не хватило? — участливо полюбопытствовал я. — А так — раза три задели. Легко, как девка приласкала, но всё ж! — воздел я перст. — Умом надо работать, придурки! И вот повергли вы меня, оболтусы. Невероятно сие, но положим, — прохаживался я взад и вперёд. — И что далее то? Меньше тренировать я бы стал?