Любина сожительница-любовница в гимназии, например, один раз одалживала. И Люба, покраснев, сказала, что у неё “перси стали желанными, прекрасными… и ушки” смущалась девица. Ну такие, нормальные фетиши, не стал я лыбится во всю пасть, чтоб и так смущенную девчонку не засмущивать.
А главное — очень она точно подметила “однотипность” воздействия. Ну, в принципе — логично. И вот мне, например, в ту же лавку с “девичьей рухлядью” в голову бы не пришло заглядывать. А вот зря, вещь-то очень небезынтересная, и если бы не Паучиха — клювом бы мной прощёлканная.
Подумал я, прикинул. Вариантов масса, но, наверное, “заказ” я буду выполнять. Это, банально, порядочно, раз уж взялся. А я скотина столь порядочная, что самому страшно, да.
Соответственно, в Академии мне торчать не день и не неделю. А минимум две, а то и больше. “Индрика навещать” я, конечно, буду. Но не каждый день, да и в целом, “отставлять в сторонку” девчонок не хочется. При том, что в Академию я их с собой не протащу, да и с учётом возможного подбирания к цели через “постель”… Ну тут скорее мне будет неудобно, чем им, но всё же.
В общем, останутся девчонки одни. Ну читка читкой, однако у них целые дни свободны будут. Раньше это время перемежалось сексом, да и начал я, жираф, с ними “время проводить”, но надо им занятие какое найти. И им небезынтересное, ну и мне, в идеале, полезное.
— Слушайте меня, девы, — озвучил я. — С завтрева я буду делами занят, сильно. И в доме появляться буду только ночами, да и не каждую.
— Ой, как же, Стригор Стрижич? Ну, ежели надо, то вам виднее, — погрустнела Ола.
Люба тоже бурных восторгов не проявляла, а посмурнела. Вселив в моё даймоническое сердце радость и ликование, вот такое я я.
— Видеться будем, да и не только, — пожмякал я девичьи попки не без удовольствия. — Но у вас цельные дни освободятся. И мыслю я вам, девы, дело поручить! — воздел перст я.
— А какое, Стригор Стрижич?
— Да, какое?
— Посильное, думаю — интересное, — веско провозгласил я. — Найдём вам охранителя, ты и найдёшь, — потыкал я в Любу. — Ходить будете в ошейниках — мне спокойнее, да и охранителю проще будет.
Тут дело в том, что ошейник — это автоматом “имущество”. И привлечение охранителя — не “непонятная привязанность”, а забота о сохранности этого имущества. И охранителю проще, в самом деле. Не непонятных людишек оберегает, например, против подвыпившего родовича. А доверенное ему имущество.
— А что мы делать будем? — понятливо кивнула Люба, прекрасно поняв часть с охранителем.
— А вы будете в лавках диковины покупать. Вот приворотник тот же интересен мне. И не только. Силой чародейской созданные диковины. Разные, — уточнил я. — Приказчиков расспрашивать, запоминать, и мне по приходу подробно обсказывать, что узнали и зачем диковина.
Девчонки задумались, начали широко улыбаться, и вдруг Ола как прыгнет мне на колени, обнимая и целуя, со словами “Стригор Стрижич, миленький, какой вы хороший!”
В общем, на пару часиков пришлось отвлечься, мда. Люба тоже меня хорошим нашла и к нам присоединилась. А вот после внепланового, с использованием кресел, взаимного времяпровождения, довольный я деланно нахмурился.
— Сие не развлечение вам, а дело важное, мной порученное!
— Поняла, Стригор Стрижич, исполним, — покивала Люба.
— И всё равно, вы хороший, Стригор Стрижич! — аж зажмурилась Ола, ойкнув от лёгкого щелчка по носику.
— Хороший, уговорила, — признал я, сражённый тяжестью аргумента.
На самом деле — посмотрим. Масса всякого интересного может быть, мной не замеченного. Вот банально, был бы у меня тот же приворотник год назад — ряд воздействий “познавательного типа” можно было сделать проще, незаметнее, не столь фонящими эфиром. А что ещё есть в биозакромах родовичей — леший знает, а интересно мне. Так-то с Логом я правильно в прагматичность упёрся, но интересные решения найтись даже в эротическом аксессуаре могут. Хотя этот приворотник… ну такая, напрягающая штука, вообще-то. С девчонками я попробую, и себе, и им, интересно потому что. А вот с посторонними — мдя.
В общем, за вычетом перекуса провели мы с девчонками оставшееся время в полезных и приятных извращениях. Даже к фармакологии пришлось прибегать, для девчонок же — уж слишком старались, а даже беловодская физиология — не железная. Это мне эфир помогает.
Так что вымотанные девчонки просто вырубились уже на рассвете, а я постигал мудрость выражения “голому собраться — только подпоясаться”. Ну и подготовил всё для девчонок и стал ждать Велесыча.
21. Спарринго-библиотечная глава
Велесыч изволил явиться всё так же, на рассвете. На ненадетый амулет хмыкнул, изволил поприветствовать кивком, поманил лапой. И почесали мы по утренним пустым улицам.
Через тройку сотен метров дядька зарулил в подворотню и с надменным видом потыкал в амулет, точнее, в наплечную сумку на предплечье с амулетом.
И да, биодоспех я не надоспешил. Вообще, судя по поведению Велесыча, объёму информации и прочим моментам, либо Паучатник — дилетантищи матёрые, заслуженные, либо это полноценная проверка, а дело, мне предстоящее — не просто ерунда, а ерунда-ерунда.
Ни чётких инструкций, само выполнение задания — как хочешь, так и сношайся. Легенда дырявая, моя возможность в неё вжиться — под вопросом… В общем, выходит расклад, что, возможно, мне имеет смысл академическое задание с блеском и треском завалить. И отстанут от сильного, но туповатого Стрижича. Подумаю над этим, посулил я, нацепляя амулет.
— Блага вам, Веледум Велесович! Отменное утро сегодня, не находите? А вы красноречивы, как никогда, — осветился я не хуже утреннего солнышка.
— Кхм… да… Блага, Стрислав Стрижич. Не болтайте, дела не ждут. А у нас занятия! — наставительно воздел перст он.
Чудной души, культуры и воспитания человечище мой формальный начальник, отметила моя наблюдательность. Ну и почесали мы к вратам Академии — единственный вход в обитель этих жадин. Я проверял, блин.
И преодолели мы врата и проходную… вот вообще без каких бы то ни было задержек. Велесыч важно прошествовал, я за ним просеменил, служки почтительно покланялись.
Правда, будучи осведомлён о Паутине, я постоянно пребывал в полутрансе, пусть и не фоня эфиром, как сволочь, но определённую толику его выпускал. И выходила такая петрушка:
Следящая паутина над Столенградом в Академии не действовала, как факт. Впрочем, она и в домах действовала через пень-колоду. Если в наулице можно отслеживать человека, то в доме, согласно мной изученного — только сам дом. И фонящий от дома эфир, ну грубо говоря, “кто там из родовичей, теоретически, есть”. А если будет, к примеру, Стрижич и Хорсыч — то и того не поймёшь. То ли их двое, то ли Погибыч особо эфиристый.
Ну и купол академический от паутины наблюдения отсекал, факт. А вот на меня местные конструкты повесили метку. Не искать конкретно — хер заметишь, именно имперский, фоновый ментал. Метка дохлая, просуществует сутки, не более.
А вот Велесыча местные эфирные конструкты лизнули и отдёрнулись. И я локализовал место “пропуска” — ухо велесовье, очевидно — серьга-гвоздик в тон кожи, хрен заметишь.
И почесал дядька широкими шагами к комплексу видеющихся домов и домишек.
— Договор будет какой, и где, Велидум Велесович? — полюбопытствовал я.
— Вас нет, Стрислав Стрижич! Какой, к лешему, договор?! — рявкнул дядька, ответив на незаданные вопросы о “прослушке”.
Очевидно, её нет. По крайней мере вне академических помещений. А вот слежка — есть гарантированно, проходя через невесомые и не слишком частые полосы структурированного эфира, метка пульсировала.
Вообще — почти идеальное решение. Чувствительность родовичей к эфиру разная, но даже самый чувствительный эти подёргивания не заметит. Пассивная следилка, по сути, имеющая смысл только с паутиной уже академической. И записать она тоже ни хрена не может, констатировал я после анализа Архива. Так-то было почти точно, что просто метка: эфира в ней — паучок наплакал. Но после проверки стало спокойнее, факт.
— Вы — мой ассистент, мой инструмент для обучения наставляемых! — продолжал разоряться дядька. — И я несу в сих стенах благословенного знания ответственность за вас! Посему, напоминаю: вред наставляемым…
— “Сверх необходимого в обучении и кроме как для защиты жизни — недопустим,” — процитировал я. — За шесть раз, Веледум Велесович, я смог это ваше изречение запомнить.
— Ыыыы… — покраснел и аж остановился Велесыч.
Попучил в очередной раз буркалы на мою памятливую персону, явно хотел сплюнуть и гадость сказать. Но поглядел на добрую улыбку и честные ясные очи, махнул лапой и дальше потопал.
— Запомнили, — пробурчал он. — Ныне мы идём на поле тренировочное. Наставляемые появятся через полчаса, — сверился он с солнцем.
Кстати, довольно интересен был биологический механизм определения времени. Я долгое время думал, что это именно отсчёт, но со временем обнаружил рефлекторные(!), зашитые в мозг механизмы. Высота Солнца и положение четырёх ключевых звёзд, точнее — планет.
В общем — спорный механизм, но для планетарной цивилизации оправданный. Ну и корректируемый, то есть не безусловный рефлекс, тоже фактор.
— Далее, для вас предусмотренный договором срок испытательский. Договор в канцелярии Академии. Сегодня ваша задача: беспрекословно мои указания выполнять. А я за вами присмотрю, пойму, в каком виде вы употребимы.
— Не думаю, что употребим, — задумчиво протянул я. — Яда многовато, — отметил я своё качество.
— Я ЗАМЕТИЛ, Стрислав Стрижич, — столь ядовито ответствовал Велесыч, что где-то, в неведомой далёкой вселенной, один зельвар завистливо вздохнул.
Ну, по крайней мере, появилось у меня такое ощущение.
А вообще — логично и не настолько “криво”, как я думал. То есть, Велесыч меня именно проверит, а не отдаст студентиков на растерзание жуткому Стрижичу.
Дотопали мы до расположенного в отдалении от домиков песчаному полю. Побольше футбольного, факт. Чуть в сторонке была травяная поляна с натуральной кафедрой — хоть и несколько отличной внешне. То есть, там наш Велесыч несёт свет знаний, в с-с-студенческие бестолковки, отметил я. Только ли там — посмотрим.