та забота, теплота, любовь и постоянная жертва старшего Димурга на протяжении всего обратного пути из Апикальной Галактики в Северный Венец дала возможность Китоврасу остаться в живых. И о тех тяжелых и единожды счастливых мгновениях своей жизни император никогда не забывал и с особой нежностью припоминал всяк раз видя Господа Першего.
– Глубоко вздохни, мальчик и ровнее… степеннее продолжай, – меж тем участливо произнес Перший, обращаясь к лекарю.
Тем говором, одновременно, вселяя в одного гипоцентавра уверенность, а со второго снимая раздражение на своего собрата. Кентавр и впрямь глубоко вздохнул, еще и потому что услышал очередное фырканье своего императора, да, как велел Господь, медленно дополнил:
– Однако, в процессе обследования выявлены значительные нарушения в развитие ребенка. Как допрежь того поясняла мне Огнеястра у чада заметно укоротилась, в сравнении с телом, длина нижних конечностей, что порой случается вследствие прохождения в чревоточине временных воронок. Или, как предположили бесицы-трясавицы, является скачком в общем развитие при вмешательстве Родителя. Словом, ребенок родится весьма нетрадиционного вида, который может напугать госпожу. Поэтому хочу спросить позволения у вас, Господь Перший, на искусственное родовспоможение.
Резво при той молви шевельнулся в кресле дотоль замерший Седми, и, отворив левый глаз, слышимо лениво вопросил:
– То есть… искусственное?
Кентавр рывком вздрогнул, будто не ожидая, что в толкование вклинится Зиждитель Седми, об оном среди гипоцентавров ходило мнение, как о вельми гневливом Боге… любимце Господа Першего. И с тем разком по темно-гнедой шерсти пробежало волной волнение, словно исторгнутое из глубин плоти и покрывшее сверху всего гипоцентавра россыпью мельчайших капель пота. Кентавр вновь глубоко вздохнул и с легким трепетанием в голосе молвил:
– Предлагаю процедуру чревосечения при рождении ребенка. Мы усыпим госпожу и искусственно изымем чадо из материнского лона. Засим произведем операцию по восстановлению нижних конечностей ребенку. Когда госпожа пробудится, младенец будет ничем не отличим от иных детей людского племени. Шрамы как таковые у чадо сойдут на пятые сутки. Впрочем, госпожа, – голос лекаря все меньше и меньше колыхаясь, становился более авторитарным. Ибо дело свое Кентавр знал, любил и чин получил лишь ввиду, как всегда и было у гипоцентавров, собственной одаренности. – Госпожа не увидит этого убожества и сие никоим образом не отразится на работе мозга.
– Отец, может этого ребенка умертвить? – поспрашал Седми, слегка развернув голову в сторону Першего, хотя днесь любое движение ему давалось с трудом.
Просто, как и все Боги, достаточно зависимый от старшего Димурга, он предпочел маковку четвертой планеты, хурулу обок Месяца. Зная наверняка, что тут его пригреют, окружат заботой и любовью, как сие, верно, умел делать один Перший.
– Нет, этого никак нельзя делать, – торопко произнес Кентавр относившийся к жизни, не важно к людской или гипоцентавра, как лекарь с особым трепетом. – Госпожа очень сильно привязана к ребенку. Это может не благостно отразится на ее психике, итогом чего станет разрушение мозга ранее ожидаемого нами периода.
Старший Димург малозаметно кивнул в сторону гипоцентавра, тем самым объясняя причину существования и роста этого какого-то истомленного уже во чреве ребенка.
– Если, что малецык, – досказал Перший, теперь поводя и плечами, словно желая скрыть свое раздражение на появление к жизни данного ребенка. – Если дитя будет больным или отстающим в развитии, после смерти девочки, умертвите его. Недопустимо, чтобы лучица родилась в больных отпрысках, тем паче после перенесенных болезней, ей нужны крепкие, здоровые плоти.
– Нет, нет, – тотчас вставил Кентавр, словно уже сейчас решалась судьба чадо. И также стремительно потряс головой, единождым махом изобразив беспокойство на своих напоминающих по форме сердечко губах. – Ребенок после операции будет здоров. При особом уходе, вмале догонит своих сверстников в физическом развитие. И потомство от него будет добротное. Я смотрел, Отекная просчитала коды, все физические изъяны не отразились в целом на генетике, и он сможет оставить после себя здоровое потомство. И потом этот ребенок будет предельно умным. У него достаточно большой объем мозга. Он начнет рано говорить, думать. Станет весьма мудрым и мыслящим человеком, однозначно имеющим предрасположенность к талантам, и сие уже прописано в генах. Его потомки будут весьма отличными от общей нормы людьми, обладая сметливостью ума, высоким интеллектом, чувством праведности. Гены у данного чадо очень хорошие, можно сказать даже замечательные… Проблемы со здоровьем выявлены не в общем генофонде, а лишь в отдельных кодах и только этого ребенка, – разгорячено закончил лекарь и протяжно выдохнул.
– Будет… будет, – недовольно перебил взбудораженную речь гипоцентавра Седми и самую малость изогнул свои кораллово-красные губы усыпанные тонкими пошеничными волосками усов и брады. – Наша драгость, несомненно, благоволит к уму… Посему и Владелина и Есислава, как я заметил, отличаются пытливостью ума, сообразительностью и неуемной любознательностью. Такое желание познавать я вижу второй раз. – Рас резко прервался, и теперь отворив оба глаза взволнованно воззрился на Першего, вероятно, понимая, что ляпнул вельми лишнего. Однако, старший Димург будто не приметив того ляпа, благодушно улыбнулся. – И коль ты Отец будешь не против, – погодя продышал уже много тише Седми, – мы сохраним жизнь этому чадо. А его здоровье после отбытия гипоцентавров возьмут под контроль бесицы-трясавицы. – Рас вновь прервался и днесь протянув в сторону Першего руку, мысленно досказал, – как думаешь, Отец? Милый, дорогой мой Отец?
Старший Димург немедля всколыхнулся всем своим естеством, и, словив протянутую к нему длань сына, полюбовно сжал ее перстами, с не меньшей теплотой отозвавшись, одначе, вслух:
– Если, моя бесценность, это вас с Вежды не станет утруждать… Сами решите, как поступить. Ведь со стороны Владелины продолжение есть. Но ежели будет жить потомство Есиславы, Крушец, очевидно, вселится в данных отпрысках… Во-первых, они ближе к нему по естеству девочки, а во-вторых он сам избрал эту плоть и скорей всего предпочтет ее отпрысков любым иным. Хотя, для вас первоочередным станет выявление всех нездоровых связей, с иными народностями.
Перший замолчал и задумался, конечно, о чем-то своем… совсем не о том, что белые люди толком не успев переселиться в Африкию уже начали кровосмешение с темнокожими. И за столь, в целом короткий срок, не только Таислав, Браниполк, Довол, Житоваб, потерявшие семьи, обзавелись кто скрытно, кто явственно чернокожими женами, но и сам Липоксай Ягы оставшийся без белых наложниц, кои у него были в Дари, выбрал для близости чернокожую женщину.
– А, что насчет в целом жизнедеятельности мозга нашей девочки? – все также задумчиво-отрешенно спросил старший Димург стараясь скрыть собственное волнение и трепетно пожав, выпустил из перст руку Седми.
– Мозг пока функционирует стабильно, – бодрым голосом, растеряв всякий испуг, пояснил Кентавр.
Лекарь слышимо и тягостно выдохнул, собираясь с силами, ибо сейчас собственной молвью, во имя жизни лучицы, подписывал смертельный приговор человеку. Его красивые, острые черты лица вроде как набрякнув округлились, а выступающие скулы тягостно шевельнули желваками.
– Но Отекная повторно, в присутствии моих спеков, – продолжил свои объяснения, справившись с собственными чувствами Кентавр. – Просчитала покодовое развитие болезни мозга. И я могу посоветовать одно, как и намечалось, остановить в положенный срок всю функциональность организма. Мозговые структуры если это не сделать в должное время восстановить не удастся. Только я бы посоветовал не ждать первых признаков болезни, а отключить плоть госпожи заранее, абы лучица никак не пострадала. Установленный индикатор нам сообщит, что процесс начал свое движение… И помочь, так как мы, гипоцентавры, делаем в случае тожественной болезни, процедурами электрохимией не представляется возможным, абы этим можем навредить лучице… Обобщенно о сроке стабильной жизнедеятельности плоти, я бы сказал полтора лета, по земным меркам, далее тянуть нельзя.
– Полтора лета очень мало. Нам надо еще время… еще время.. хотя бы девять свати, – смурно откликнулся Перший, не сводя взора с лица лекаря. Однако, Кентавр расстроено покачал головой. – Очень жаль… жаль, надеялся, вы меня порадуете и бесицы-трясавицы в своих прогнозах ошиблись, хотя и понимал, что это невозможно.
Голова Кентавра тяжко дрогнула, и Китоврас тотчас обдал его таким гневливым взором и наново гулко фыркнул, точно лекарь оказался повинен в столь коротком сроке жизни девушки.
– Ну, ладно, – протянул значительно бодрее Перший, снимая тембром голоса и теплотой взора всякую смурь с лица лекаря и негодование с лица императора. – Только помни Кентавр, что отключение девочки я возлагаю на тебя. Проследишь, чтобы все прошло успешно, и лучица без проблем покинула плоть. На тот момент меня в Млечном Пути не будет, обозрение будешь держать пред Господом Вежды и Зиждителем Седми.
– Вы улетите Господь Перший? – вступил в толкование Китоврас и будто разобиженный ребенок тягостно застенал, его толстые, пухлые губы, надрывно дрогнув, изогнулись.
– Да, мой милый, я отбуду, – отозвался старший Димург и откинувшись на ослон прикрыл до тонких щелей свои глаза. – Ты же понимаешь, не могу надолго оставлять Опеча без опеки. Да и надо залететь в Синее Око, вместе с Асилом коллапсировать образовавшуюся заверть. А после собираюсь облететь все Галактики проверить, что и как там. К тому времени, думаю, вы основное на Земле закончите и ты сможешь присоединиться ко мне… Обаче, до смерти девочки, прошу тебя проявить особое умение в общение с ней. Ибо все, что нынче ты расскажешь ей, особыми знаниями, как ты понимаешь, отложатся в моем малецыке и вашем будущем Господе.