— И не мудрено, что не воспринял… такая горячность, — полюбовно произнес Небо и провел перстами по подбородку Вежды, остановив их кончики на толстых его губах.
Димург незамедлительно приотворил уста и с нежностью поцеловал пальцы Раса. Поелику всегда трепетно относился к этому Богу. И может до сих пор не мог забыть того момента, когда ступая на Коло Жизни, дрогнувшим голосом ему молвил: «Прости, Небо!» Обращаясь только к нему и словно не замечая ни Асила, ни Дивного коих не менее сильно любил. Однако Небо столь похожий на Першего всегда вызывал в Вежды особую мягкость, которая делала этого Зиждителя и вовсе нежным… ласковым, как сказали бы люди, Господом.
— Все хорошо, дорогой мой малецык? — вопросил Небо, и широкая улыбка озарила его лицо, подсветив златые волоски усов и бороды. Оттенив молочную золотистость его кожи.
Вежды неторопливо кивнул, отзываясь на спрос, ибо лишь сейчас перестал ощущать боль, которая теперь перетекла в мощное утомление.
— Судя по всему, — отметил старший Рас и окончательно убедившись, что сыну легче направился к креслу, стоявшему несколько диагонально. — Видение грядущего. Не ведаю толковал ли Отец, но Крушец будет обладать его способностями… Его и Дажбы. — При этих словах и черты лица Раса, кажется, заулыбались, став такими мягкими, точно растерявшими всякое мужское начало. — Потому такая способность видеть в мгновение смыкающееся время, и соответственно весомый выплеск в пространство зова. Дажба, моя драгость, был многажды слабее, потому так нас не изводил. Да и вам Димургам, на тот момент оставалось не до зова Дажбы, абы все тревоги ваши направлялись на Стыня. Однако не могу не приметить видение Крушеца весьма четкое, и столь стремительно прошлось даже по мне. Посему благо, что я оказался подле тебя, моя любезность и сумел поддержать.
— Спасибо Небо, — не скрываемо благодарно отозвался Вежды, зыркнув в спину старшего Бога и медленно опустив верхние веки, точно запечатал глаза, на малость и сам весь окаменев… перестав шевелить губами. — Я рад, что ты был подле меня и поддержал, впрочем, как всегда, — явственно мысленно послал он.
Небо развернувшись, степенно воссел в кресло, опершись об пухлые облокотницы руками, оные прогнувшись в местах соприкосновения, утонули в общей массе перьевитости и наполненным проникновением тоном сказал:
— Крушец, весьма похож на тебя. Помню ты также, мой милый, себя вел… Право молвить, не выбрасывая видений, так как сие не твои способности. Но зов подавал столь яростный, что Родителю приходилось вбирать его мощь в себя. Иначе мы все погодя подолгу не могли прийти в себя. Лишь Перший справлялся с той болью, потому и не уступил тебя мне… Ибо знал, что с такими способностями и единожды хрупкостью, мог справиться только Он один… один Отец.
Небо особо выделил последнее слово, вложив в него неприкрытое уважение и любовь, которую нес в себе в отношение старшего брата, признавая могущество и уникальность этого Темного Господа.
— Да, — чуть слышно и все поколь мысленно протянул Вежды, понеже был не в силах от утомления даже говорить. — Отец… Он почасту, если не сказать точнее, всегда уступает братьев вам Расам и Асилу. Иногда делая это в ущерб самим малецыкам…
Димург резко оборвал свою мысль, вроде сказал то, что могло задеть Небо. Он медлительно приотворил левый глаз до половины и обеспокоенно глянул на старшего Раса. Несомненно, и рывком оборванная мысль, и виноватость в лице Вежды стали подмечены Небо, посему тот гулко вздохнув, отозвался:
— Да, в ущерб нашим малецыкам. Согласен с тобой Вежды. Опеча не стоило уступать Асилу. Нужно было сразу впитать его в печищу Димургов, как того хотел сам малецык. А так… Так, несмотря на помощь Першего, несмотря на его подсказки и направления действий Асила, тому все же не удалось удержать Опеча в печище Атефов. И всего только вскользь высказанное Асилом недовольство на действия Опеча и малецык ушел от Зиждителей… Такое чудил, чуть было не погиб, благо Перший столковался с ним и сумел его спасти от потери образа.
— Кали сказала, у Опеча наблюдалось биоаурное голодание, довольно продолжительное, потому очи поколь несколько отдают зеркальностью, — негромко протянул Вежды, днесь сказывая вже вслух. — Она прописала лечение, но зеркальность спадет не сразу. Судя по всему, малецык и остался живым только благодаря тому, что Отец поспел к нему во время… Наверно, это было на начальном этапе. Помнишь, Небо, когда наша бесценность, надолго, словно как замер. И даже перестал посылать свои создания на поиски биоауры. Дотоль разграбив Навь в Серебряной Льге и Блискавице. Так, что по распоряжению Родителя Ламьи полностью законсервировали дополнительные отводы Нави, тем застопорив выемку парной биоауры напрямую в Галактиках.
На этот раз золотое сияние несколько притухло на коже лица Небо, явив молочную ее белизну, так как услышанное вельми его тревожило, иль он намеревался сказать нечто более для него болезненное… возможно именно то, что жаждал выплеснуть хоть б на кого-то.
— Благо, что Отец поспел к Опечу во время, — бас-баритон Небо слышимо содрогнулся, точно в такт движение черт на лице. — И спас его от гибели, как на начальном этапе, так и потом… Оказывается все это время, биоауру Опечу доставлял на тарели Китоврас… Отец скрывал свою помощь в первую очередь от Родителя, посему и воспользовался помощью гипоцентавров… И тем спас нашего милого малецыка от гибели… И с Опечем не произошло того, что случилось со Светычем. Когда моя неразумность увела его из печищи и он, потеряв облик Бога, был уничтожен Родителем. Никогда себе не прощу, что перенес тогда по моему недогляду Отец…,- теперь голос Небо и вовсе стал звучать рывками переходя с высокой ноты на низкую. — По первому уступивший мне лучицу, а после ее уничтожения длительное время не способный обрести свои силы… И сие несмотря на то, что саму гибель Светыча переносил в Березани.
— Ну, будет… будет о том толковать. Не стоит того припоминать Небо и мешать в себе, — мягко произнес Вежды и молвь его, как тихая песня выплеснувшись из приоткрытого рта, обогнула и само кресло, и сидящего на нем старшего Раса.
Она, похоже, наполнила и саму залу, вознеслась в его свод, воочью заколыхав там полотнищами облаков, отчего те разрозненно разъехавшись на малость живописали ровный, фиолетовый потолок, с которого нынче были сняты перемещающиеся зекрые полосы, и как следствие того догляд Родителя. За маковкой поколь еще присматривали птицы гамаюн платиновой рати, но и их большую часть Родитель отозвал… отозвал, потому как обо всем, что там происходило, ведал. Облака нежданно встряхнули своими облачными бочинами, и из них вниз посыпались филигранно вырезанные махие лазурные кристаллики. Порхающие пушинки, напоминающие снежинки, замедленно опустились на венец Небо. Они густо покрыли его плечи сверху укрытые белой материей сакхи и затяжно зашипев, всосались в его полотно.
— Небо, может ты потолкуешь с Родителем, — просительно дыхнул Вежды и теперь отворил оба свои глаза. — Або Он меня не хочет слушать, так как я не подчиняюсь Его распоряжениям… Чтобы вместо Воителя, коль нас с Седми будут менять в ближайшее время, прислали Мора. Малецык все же самый крепкий из Димургов, и вельми близок Крушецу.
— Я, конечно, передам твою просьбу Родителю, — негромко заметил Рас, явно стараясь поддержать Вежды, и легохонько качнул головой так, что зашипев, впитались в желтоватое марево, в коем вращалась миниатюрная Солнечная система, остатки снежинок. — Но если бы ты, сейчас выполнил предложение Родителя и переместился с Млечного Пути… Родитель непременно стал бы сговорчивей и уступил тебе, тем более жаждет увидеть тебя в Отческих недрах.
Димург гулко и как-то дюже протяжно дыхнул и, наконец, озвучив свое напряжение, все же утаивая саму суть, молвил:
— Думаю, Родитель ждет меня в Отческих недрах совсем по другой причине. И толковать, али тем паче уступать, явно не станет. — В голубых глазах Небо неприкрыто просквозило удивление, Вежды мягко улыбнулся и много тише дополнил, — потому я и прошу тебя. А я, скажешь Ему, выполню все, как Он распорядится. И как только чревоточину починят разыщу Отекную, не надобно Родителю никого за ней посылать. Обещаю!
Именно это страшное видение, которое пропустил через плоть Крушец, так болезненно отозвавшееся на Вежды и обобщенно на Богах, и заставило ноне Яробора Живко начать данный разговор с Волегом Колояром. Придя в себя после видения юноша, несмотря на слабость и боль, коя осталась в перстах от корчи, смог сам подняться с земли и успокоить всполошенную Айсулу и примчавшихся на крики осударя и шамана пояснив, что с ним все благополучно. Не в силах не то, чтоб объяснить чему стал очевидцем, не в состоянии поколь даже думать об увиденном.
Все последующие дни после видения Яробор Живко нервно пропускал через себя узретое, не умея его для себя разъяснить. Притихший внутри Крушец, также потрясенный виденным и той мощью, что выплеснул в пространство, никак не влиял на плоть, не связывался с мозгом мальчика, не успокаивал и не поддерживал. Потому юноша тягостно и сам, переосмысливая видение, и по сути своей, будучи весьма умным человеком, пришел к выводу, что видел он грядущее. Очевидно не свое, и достаточно далекое, одначе, несомненно, грядущее то, что когда-нибудь надвинувшись, заполнит эту планету, кою мы величаем Земля, и превратит саму оземь, природу, воздух, и людей в такие мертвые, безжизненно-грязные объекты.
Впрочем, Яробор Живко не решился рассказать о самом видении Волегу Колояру с каковым за это время сошелся достаточно близко, не то, чтобы ему не доверяя, сколько просто-напросто жалея. И в том явственно определилась высокая нравственность естества юноши, а быть может все же божественность.
Посему и днесь в разговоре с осударем он всего-навсе высказался о спорном вопросе божественного творения Мира, мягко прошелся о неполноценности человечества, как создания и о его губительной роли, в целом схоронив в себе само видение. Надеясь, что тот, кто ноне молчал, вмале…вмале сумеет все пояснить и успокоить. Да, только Крушец покуда не желал вступать в толкования с плотью, по-видимому, и сам с интересом наблюдая ход мыслей юноши… пророщенных в нем им самим. Определенно Крушец был рад, что избрал в свои вечные спутники, в свою будущую многогранность та