Вошедшие, в просторную срубленную избу, гомозули немедля склонились пред взирающим и нависающим над ним Богом. И следом, ощущая слабость и одновременно разочарованием тем, что не узрела ожидаемого, поклонилась Влада. Перемешивающиеся в ней чувства радостного трепета при виде Зиждителя, мощной волной сплелись с тоской по виденному в испарениях образу отца и вылились еще большим волнением плоти.
– Садитесь, – пробасил вельми зычно Воитель.
И тотчас ноги девочки дрогнули, ибо в них нежданно сказалась вся дотоль пережитая ей тревога. Двужил и Могуч резво испрямились, и, как велел Бог, подступив к двум табуретам, опустились на них. Лишь отроковица так и не двинулась с места, ощущая, что коль она сделает шаг… ноги, не выдержав такого веса, надломятся. Увеличившаяся во многажды раз боль в голове, наконец, выплеснулась наружу алыми каплями юшки, которая вытекла сначала из правой, а погодя и из левой ноздри. Плотный беловатый дым, усеянный красными мелкими пежинами, такой, каковой подымался от зачатого костерка, проплыл пред очами, а на лбу и под рубахой проступил точно сеянный сквозь сито мельчайший пот.
– Владу, – голос Раса звучал очень мягко… В нем слышалось неприкрытое участие и он, казалось, своим густым тембром успокаивал отроковицу. – Тебе, что нехорошо? – лишь пару минут спустя долетел до сознания Владелины уже нескрываемо обеспокоенный вопрос Бога. – Присядь, присядь девочка.
И порывчато задышавшая юница, уловив в гласе нежность, смогла овладеть собой, да качнув головой, резво прогнала с под глаз бело-красный туман. Она неспешно вздела вверх голову и воззрилась в лицо Бога, прямо вглубь его сине-голубых очей смотрящих на нее не с осуждением, а с тревогой и также медленно приоткрыв рот, облизала покрытую юшкой верхнюю губу. На каких-то вялых, отекших ногах, и вовсе ей не подчиняющихся Владу шагнула вперед, и, обогнув табурет, не мешкая свалилась на него. Отчего качнулся взад… вперед не только табурет, но и вновь девочка. Двужил, сидящий слева от юницы, торопливо протянув руку, ласково придержал ее за локоть. Огромный ком спертого дыхания махом выскочил откуда-то изнутри и подпер рот, а на глаза Владелины навернулись слезы. Она неспешно вздела руку и тыльной стороной длани утерла все еще едва ощутимо кровоточащий нос… Смахивая юшку с подносовой ямки, ощущая внутри горечь от не исполненной мечты и единожды жаждая оправдаться в глазах Зиждителя.
– Я не сделал ничего зазорного, – прошептала побелевшими губами отроковица, все же сглотнув тот мощный ком и исторгнув из себя слова.
– Я знаю, – чуть слышно ответил ей Бог и обнадеживающе посмотрел. – Что ты так тревожишься?.. Что тебя так расстроило? Напугало?… Не надобно так нервничать… погляди как ты побледнела, кровь пошла из носа… разве можно так все усложнять. Я позвал тебя не за тем, чтобы обвинять в дерзости. Ни я, ни Огнь, ни Седми, ни считаем твою просьбу… мечтание… желание чем-то постыдным… зазорным… стыдливым… так, что умиротворись и выслушай меня.
Рас смолк и медленно расплел свои тонкие пальцы. Он положил ладони рук на деревянную столешницу и оперся об нее только подушечками перст. И незамедлительно, с большей силой заярилось под поверхностью его белой кожи золотое сияние. Владелина многажды бодрее выдохнула, радуясь хотя бы тому, что днесь Воитель, как иноредь делали Огнь и Дажба, не стал вглядываться в ее очи и вызнавать мысли, ибо всяк раз от тех действ ощущала не только грубость, но и вельми мощное огорчение. А в комнате промеж того наступила тишина, лишь слышалось поколь надрывистое дыхание девочки, старающейся справиться с волнением… Впрочем, немного погодя так и не дождавшись когда юница успокоиться и ототрет капли крови с под носа да начатым разговором несомненно желая ее отвлечь, Воитель достаточно благодушно молвил:
– Зиждитель Седми, Владелина, передал мне и Огню твою просьбу о желании посетить Похвыстовские горы и селение энжеев. И так как и я, и Огнь одобряем жажду приобретения новых знания, мы, оба, не считаем нужным препятствовать твоей любознательности.
Воитель сызнова замолчал, давая юнице время вникнуть в его речь. И когда она, в конце концов, оттерев кровь с под носа, сложила руки на колени, и, блеснула зеленым светом очей в его сторону, Бог, словив в них изумление, продолжил:
– Одначе, в связи с тем, что в Лесных Полянах ты не просто как иные ребята, а являешься моим первым ратником и в будущем займешь главенствующее положение в поселении. Мы с Зиждителем Огнем решили отправить к энжеям, кои вельми долго проживают в Похвыстовских горах, так называемых посланников. С целью налаживания дружеских отношений меж племенами и поселениями. Возглавлять посланников от Лесных Полян, как и, можно догадаться, будешь ты, Владелина.
– Я? – торопко откликнулась девочка, теперь и в голосе ее просквозило удивление.
– Конечно ты, – также скоро отозвался Воитель, и кожа его лица, поглотив всякую белизну, засияла златыми переливами. – Ты, ведь, хотела увидеть Похвыстовские горы? – Бог спросил, а отроковица спешно кивнула. – Хотела увидеть селение Выжгарт и самого одэгэ Шудякора? – Владу лишь морг медлила, переосмысливая впервые слышимые слова и величания, а посем вновь кивнула. – Ну, тогда, – добавил Зиждитель и наверно улыбнулся, это юница не увидела, потому как губы Раса прикрытые средне-русыми, волнистыми усами и брадой скрывающими их никак себя не проявили, она то, будто почувствовала. – Тогда и возглавлять посланников должна ты. Как ты понимаешь, твое предложение, а посему и ответственность возляжет на твои плечи… Так, что верно пришло девочка время задуматься, готова ли ты стать посланником от людского поселения Лесные Поляны в самом энжейском Выжгарте?
Рас стих и, по-доброму блеснули его сине-голубые слегка раскосые очи, а Влада от той теплоты Бога нежданно посмурела. Судя по всему, на нее надавила та самая, махом свалившаяся, ответственность, каковая, теперь, и спрашивать с нее собиралась вдвойне. Она тягостно задышала, и, склонив голову, воззрилась на тыльную сторону правой ладони, покрытую тонкими алыми полосами крови, подумав о том, что все это время была несправедлива к Богу Огню, оный вспять оказался таким заботливым и чутким. Девочка еще чуть-чуть медлила, засим неторопливо просунула руку под ворот рубахи, и, ухватив перстами под ней цепочку, быстрым движением выудила ее наружу. Ярко блеснул смарагдовый камень на сплетение колец и отроковица не в силах более таиться, вскинула вверх голову и глянув на Бога, произнесла:
– Это мне подарил Злат…, – она ласково огладила подушечками перстов камень. – Златовлас… И еще… я почасту… Точнее всегда убегаю на луг когда мне положено Богом Огнем сидеть дома. И ежели Бог Огнь серчает… я понимаю… Я более не буду… не буду поступать против его воли.
Юница говорила ту речь не сводя очей с лица Бога. Однако при том не смотрела в его глаза, а уставившись на кончик длинного, мясистого носа, наблюдала, как под кожей Воителя мало заметно мерцает золотое сияние и в нем будто проносятся в разных направлениях струящиеся брызги света.
– Хорошо, что не будешь поступать против воли Бога Огня, – приятным, негромким голосом отозвался Воитель, и девочка почувствовала в нем неприкрытую нежность, кою может испытывать лишь Отец в отношении своих непослушных, но вельми любимых чад. – Потому как, поверь мне Владу, Бога Огня тебе стоит слушаться… Слушаться и исполнять его волю, ибо это лишь благодаря заступничеству Огня ты обладаешь всем тем, что у тебя есть.
Владелина медленно перевела взгляд с кончика носа Зиждителя и в упор воззрилась в его глаза. И тотчас Воитель самую толику дернул назад головой, только на мгновение в его сине-голубых очах пролетело изумление, а потом, кажется, иссякла всякая мысль, осталась только теплота. Торопливым движением руки Владелина сняла, чрез голову, дар Злата и крепко сжав тонкую змеевидную цепочку, весьма дорогую ей, сказала, и губы ее побелели, або ей опять стало дурно:
– Коли Бог Огнь велит я не стану носить дар Злату… Златовласа.
– Нет, – также спешно, несмотря на общую медлительность движений и речи Расов, пояснил Воитель. – Зиждитель Огнь никогда не станет требовать от тебя этого… тем паче повелевать. Это твой дар и только тебе принимать решение как с ним поступить. Только тебе принимать решение ходить на луг или все же быть дома. Бог Огнь может лишь наставлять… надоумливать, а поступать будешь всегда ты… делая тот или иной выбор. Впрочем хочу тебя предупредить, Влада, что ежели Огнь так наставляет, значит на то есть причины, оно как Зиждитель желает сберечь тебя… защитить, ибо весьма тревожится за твой удел.
– Мне дорог этот дар, – протянула девочка, а душа ее уже протяжно стенала ощущая собственную несправедливость кою они питала и озвучивала в отношении того самого участия Бога. – Я оставлю его себе, но право молвить… я все эти лета… была… была.
Юница смолкла с трудом подбирая слова, ее миловидное лицо искривилось, на глаза и вовсе нахлынули слезы, ибо всегда почитающая справедливость, ноне она была не в силах пережить собственную столь горькую неправоту. Нежданно несколько жарко-соленых крупных слезинок прорвав оборону, выскочили из очей и заструились вниз по щекам. Влада порывисто хлюпнула носом, и, приткнув кровавую тыльную сторону ладони к очам заплакала, судорожно всхлипывая и стараясь всеми силами подавить рыдания, каковые, видимо, были вызваны пережитыми волнениями.
Поразительное отишье сквозило вкруг девочки так, будто в комнате кроме нее никого и не было… Ни Бога… Ни гомозулей. Лишь жило в ней лихорадочное хлипанье да порывчатое дрожание плеч… Оно витало, выплескивалось из Влады в пространство комнаты… несомненно, наполняя его теми переживаниями. Внезапно помещение наполнилось ядренистым теплом, словно позадь отроковицы разожгли яркий костер. И днесь он своими отрезами, языковидными или лапотообразными, осветил и отогрел все околот себя. Густое пламя враз облизало рубаху девочки и коснулось кожи на ее спине, а погодя нежно огладило ее голову так, что послышалось легкое пощелкивание разогретых волоконцев волос. И, судя по всему, эта излившаяся на Владелину теплота, немедля ее умиротворила. Отроковица еще раз хлюпнула носом, утерла мокрые щеки и очи, да убрав от лица руку, вскинув вверх голову, узрела в непосредственной близи над головой нависающую руку Седми, стоящего справа от нее. Бог, тот, каковой когда-то был не согласен с ее существованием, нынче вельми мягко смотрел на юницу сверху вниз.