– Вот пусть это и делают, – властно молвил Небо, тем самым стараясь погасить негодование старшего сына, и сам разговор на неприятную для него тему. – Для того сюда и призваны, слышишь Вещунья, – царица резко дернулась всем телом, бережно пристраивая голову Владелины на лежак. – Все теперь свои обязанности переориентируйте на девочку, ее здоровье, питание… и конечно внимание. Никаких более нагрузок, лишь познавательное обучение, что ей будет интересно. А потом решим с мастером, хорошо Седми? Я сам поговорю с Першим о мастере, – то Бог сказал, чтобы снять плюхающее искрами на коже старшего сына раздражение.
Седми малозаметно кивнул и приблизившись к лежаку, оглядел девушку лицо которой после влитого в нее отвара перестало дрыгать, в целом как и тело, наполнившись положенным ему спокойствием. Бог медленно провел дланью по волосам юницы, и нежно молвил:
– Конечно, так сияет, так горит, наш малецык. Как это не приметили Огнь и Дажба не понимаю.
Он осторожно приподнял голову Влады одной рукой, а вторую просунув под колени, бережно поднял ее с лежака. Степенно испрямившись, Бог прижал малое тельце к своей груди, и тотчас прильнул губами ко лбу юницы.
– Это первая моя лучица, – точно оправдываясь, вельми как-то слабо протянул Дажба. – Первая… Я ведь никогда не касался лучиц. Я, несомненно, чувствовал ее весьма медленно нарастающую мощь. Однако подумал, сие просто набирается сияния искра Першего… искра Отца.
– Нет, мой дорогой малецык, – не мешкая отозвался Седми и ласково улыбнулся младшему брату. – Я не хотел тебя задеть, прости, мой милый… Однако она так сияет, там верно хватило бы одного прикосновения. Но увы! увы! мы все пренебрегли ее сиянием… и настолько лет лишили всего того, что ей положено по статусу. Будем надеяться это никак не скажется на лучице.
– Ты, почувствовал Дивный какая в ней мощь, каким стойким было видение? – задумчиво протянул Небо и перевел взор со старшего сына, все еще голубящего девочку на брата, меж тем вздев слегка наискосок правую руку и по любовно похлопав перстами по тыльной стороне длани Дажбы, тем движением снимая с него какую-либо тревогу. – А если еще к этому добавить, что способности у нее явственно будут как у Першего и наше дорогого Дажбы, лучица и вовсе становится уникальной. Очевидно, потому Перший и подарил ей величание, с таковыми способностями и чувственностью. С таковой дюжей связью с братом нам будет вельми сложно справится.
– Как подарил величание? – удивленно откликнулся Дивный и потряс своей головой так, что затрепыхались не только его темно-русые волосы, но и усы и борода, достигающие груди, купно колыхнув своими концами, закрученными по спирали в отдельные хвосты. – Это не позволительно, не по Законам Бытия… Лучица принимает предложенное Богами имя тогда, когда делает выбор печищи.
– Нам ли с тобой толковать о том, как часто нарушает Законы Бытия Перший, – незамедлительно молвил Небо, и глубоко вздохнул. – Если бы он это не делал, не думаю, что в нашей Вселенной рождались такие, неповторимые, лучицы. – Небо в упор глянул на брата и досказал теперь мысленно так, чтобы его слышал лишь он один. – И существовала еще какая-нибудь печища кроме Димургов. – И теперь уже для всех продолжил, обводя взором каждого члена своей семьи, – наверно теперь вы поняли, что девочка видела в своих снах и видениях. Черный купол пагоды Першего и его самого… Просто изумительно, что лучица, еще будучи такой крохой, сумела посылать на мозг такие четкие образы. Немудрено днесь, что Воитель подарил ей свою клетку и Огнь взял под свою опеку, это наверно сам Родитель так ее сберегал.
– Ты думаешь, Родитель знает о ней? – беспокойно переспросил Дивный, и, приподняв левую руку с облокотницы, малозаметно дернул перстами, тем движением подзывая к себе Седми.
– Не сомневаюсь в том… Тем паче Родитель мне не ответил. По-видимому, разлучив Першего и лучицу, он все время за ней присматривал. Потому малецыки за нее тогда и вступились, – протянул задумчиво Небо, сам, как и остальные Боги, направивший свой взгляд вслед идущего старшего сына, каковой на руках нес девочку. – У меня только одно вызывает досаду, что через три свати ее увидит Перший. А у них такая связь… стойкая… мощная… надобно днесь… днесь сделать все, чтобы плоть стала от нас зависима… Потому, – Небо воззрился в старшего сына, каковой неспешно передавал со своих рук спящую Владу Дивному, его черты легохонько колыхнулись, ибо он верно предполагал, что сразу после озвучения его веления последуют пререкания. – Прошу тебя, Седми, как только плоть оправится проведи…
Впрочем, старший Рас не договорил, может нарочно, а может стих, потому как резко, несмотря на общую медлительность, Седми выпрямившись, повернулся и обдал Отца весьма гневливым взглядом, а с его кожи вниз посыпались мельчайшие искорки, точно жаждущие поджечь Дивного, также как и иные Боги, прильнувшего губами ко лбу юницы.
– И не надобно со мной спорить, – авторитарно изрек Небо и прикрыл очи, будто утомленный беседой, а скорее всего, просто не желая видеть недовольство сына. – Три свати… этого времени хватит, чтобы плоть окрепла и под моей любовью, и лаской ее смурь утихла. То надобно девочке ни мне, разве ты, Седми, не ощутил как она тоскует.
– Дорогой малецык, – вельми по любовно протянул Дивный, смахивая огненные брызги, падающие со старшего сына, на ткань шаровар отроковицы и прожигающие там черные махие прорехи. – Успокойся, а иначе ты пожжешь, нашу драгоценную девочку, посмотри, как с тебя сыплется гнев.
Седми торопливо ступил в бок, не желая навредить Владелине, одначе не прекратил, как выразился Дивный «сыпать гнев». В зале на какое-то время наступило безмолвие, такое плотное, что слышалось несколько прерывистое дыхание юницы. Дивный очень внимательно смотрел на лежащую у него на руках девочку, словно исследуя ее своей, мгновенно заполнившей все глазное яблоко, бирюзовостью радужек, поглотившей кажется не только склеру, но и сам зрачок, а погодя сказал:
– Слишком грубо вы ее, малецыки, прощупываете, надобно помягче… Это вмешательство чувствует не только плоть, но и, очевидно, сама лучица. А так как последняя вельми слабенькая, юная, она постоянно посылает данное волнение на мозг и посему девочка почасту тревожится, все время находится в напряжении, так ершисто прикрывается от прощупывания. Надобно это творить много мягче… никакой грубости, сие не бесчувственный человек, сие драгоценная плоть, в оной обитает лучица. И постарайтесь не ковыряться в ней, лишь вскользь проходитесь по тревогам девочки, и конечно не часто.
– Я видел ее мысли один раз, – прервал свое долгое молчание Дажба голосом виноватого, вроде подведшего чаяния печищи и тем самым остудил гнев Седми так, что тот единожды перестал сыпать искры и весьма трепетно воззрился в лицо младшего брата. – Тогда перед самым, нападение на нее энжея. – Дажба на миг смолк и протянул навстречу к Отцу свою, чуть вздрогнувшую руку. – Видел наше капище и заполненный черным пространством свод с мерцающими яркими звездами. И мне стало тогда самому не хорошо. Но я не подумал, что то она видит пагоду Отца Першего… предположил, что это какое-то наложение. Надо было мне рассказать о том видении тебе, Отец… или Отцу Дивному… или Отцу Першему, но я скрыл, подумав это не существенно.
– Ничего, ничего, наш дорогой малецык, – благодушно молвил Небо и как дотоль держал девочку за перста, обхватив пальцы младшего сына, едва их пожал. – Не стоит виниться в том. Мы все знаем как ты юн. Если бы в свое время Асил позволил прикоснуться к Кручу ты бы ведал, что такое лучица, и такой неповторимый наш малецык, сразу ее распознал, – с небывалой мягкостью своего бас-баритона, протянул он. – Однако, более не скрывай свои видения от нас… меня, Дивного, Седми, и, конечно, Першего. Они слишком существенны и это ты должен понимать. Все мой милый имеет значение. Посему так как ты весьма близок к девочке окружи ее повышенной заботой, беседуй почасту, призывай в капище. Мягко, как и учит Дивный, прощупывай, то тебе также надобно как и ей.
– Девочке нужен Огнь, – только смолк брат, вступил в молвь Дивный, и, прижав Владу к груди, притулил к ее голове свою щеку, так словно качал на руках единственное чадо. – У нее возникла к нему любовная чувственность, такая удача. Надобно непременно ее сохранить и укрепить. И тогда вне всяких сомнений Отец Перший не сможет ее забрать в этой жизни, несомненно нам уступит. А целая жизнь, да еще когда мы подле, это вообще надежда, весьма осознанная… Ну, а пока Огня нет, всем надобно проявить к ней повышенное внимание, голубить, целовать, одаривать. И во всем тепло, забота… Небо, – дополнил он малеша погодя, – девочка весьма утомлена… разбита… пусть побудет в капище… умиротворится и наберется энергии, – старший Рас легохонько кивнул. – А ты, Вещунья, – Дивный обратился к царице белоглазых альвов, дотоль недвижно застывшей подле лежака и сидящего на нем Воителя, – побудь с нашей драгоценностью, чтобы она пробудившись не напугалась. И да, вот еще, что… спасибо тебе за нашу лучицу… За лучицу нашего дорогого Отца Першего.
Глава двадцать седьмая
Владелина по первому словно и не заметила как жизнь не только всего поселения, вновь прибывших белоглазых альвов, но и самих Расов сконцентрировалась на ней. То томление, каковое появилось у девочки в связи с появившейся когда-то на небе яркой крупинкой света, слегка ослабло. Одначе все еще почасту и сама того не замечая она вскидывала вверх голову, разводила в стороны руки и недвижно застывала, точно не в силах справиться с желанием покинуть Землю. Чаще всего из такого транса ее выводила Вещунья Мудрая, которая как порой казалось юнице, всегда присутствовала рядом, даже когда последняя спала. Но изредка из того неподвижного состояния Владу выводил теперь всегда сопровождающий парящий в поднебесье сокол, своим серповидным крылом отсекая ее от той брызги.
Вернувшиеся через пятнадцать дней гомозули и мальчики продолжили свою прерванную тем необычным путешествием в Выжгарт жизнь. Двужил доставивший девочке остальных четырех щенков осэгэ, средь каковых оказалось три суки, помог, Владелине решить вопрос в какие семьи и каким отрокам их надобно раздать. Помня просьбу Вещуньи Мудрой подружиться с Рагозой, девочка подарила ему самого крупного щенка, пегую суку, и, не удержавшись сама, дала ей кличку. Малец, обрадованный тем вниманием и даром, принял щенка с нескрываемым восторгом и сам проникся к девушке тре