— А ведь где-то наверняка существует парень с ученой степенью, всю жизнь посвятивший исследованию вкусовых качеств сыра. — Лоу повернулся в кресле: — А вы что скажете по этому поводу, Людгер?
Ученый за его спиной пренебрежительно хмыкнул:
— По-моему, ваши рассуждения неуместны, коммандер.
— Ну, не скажите! — Лоу нежно погладил стекло круглого циферблата. Ему вдруг нестерпимо захотелось вдохнуть пьянящий запах соснового бора. К сожалению, от ближайшего соснового бора или другого леса его отделяло слишком большое расстояние. Он принял прежнее положение. — Всем приготовиться!
— Ой, как здорово! — взвизгнула Мэгги Роббинс. Ее энтузиазм подозрительно напоминал телячий восторг. Лоу терпеть этого не мог.
— Лежи спокойно, девочка, — материнским тоном посоветовала Кора Майлс. Сама она давно уже привольно раскинулась в своем кресле, терпеливо ожидая старта и подсчитывая в уме голоса будущих избирателей. Ей нечего было делать на корабле до подхода к астероиду. Свою часть оборудования она давно проверила и даже ухитрилась выкроить время на то, чтобы лишний раз пообщаться с репортерами.
Лоу нарадоваться не мог на второго пилота и специалиста по техническому обеспечению. Как два кита, очутившиеся в самой гуще планктона, они тщательно отфильтровывали зевак и репортеров, стремившихся непременно увидеться с командиром корабля. В отличие от Кена Лоу всегда считал отсутствие внимания к своей персоне благословением, а не наказанием.
— У всех все в порядке? Мисс Роббинс? — Бостон, хмыкнув, искоса глянул на журналистку.
— Спасибо, все отлично, коммандер.
Если не считать некоторой напряженности в голосе, с ней вроде бы действительно все было нормально. Наверное, уже вовсю придумывает заголовки для своих будущих репортажей. Тоже занятие — по крайней мере отвлекает от действительности. Лоу встрепенулся, снова услышав ее голос:
— Впрочем, у меня есть одна проблема.
До начала отсчета оставалось совсем немного, и в голосе Лоу зазвучало неподдельное беспокойство:
— Что случилось, мисс Роббинс? У нас очень мало времени.
— Много времени это не отнимет… — Он почувствовал на себе ее насмешливый взгляд. — Если вы не прекратите называть меня мисс Роббинс и не начнете называть Мэгги, я обещаю начинать все мои репортажи следующей фразой: «Важный, чопорный, надутый как индюк, коммандер Лоу соизволил заявить сегодня…»
Бостон послушно кивнул:
— Если вам так больше нравится… Мэгги.
В наушниках послышался голос диспетчера ЦУПа, начавшего устный отсчет оставшихся до старта секунд. Собственно говоря, это было анахронизмом, сохранившимся со времен первых орбитальных пусков. Обычай был напыщенным и старым, но ни у одного человека не повернулся язык выступить с предложением о его отмене. Парни из отдела по связям с общественностью вцепились бы в горло любому, кто посмел хотя бы заикнуться о чем-то подобном. Лоу вспомнил, что хотел сказать журналистке еще несколько слов, но обнаружил, что его микрофоном уже завладел вездесущий весельчак Борден.
— Не трясись так, крошка Мэгги. Мне случалось кататься на судах с воздушной подушкой — так на них сильнее укачивает!
«Мне тоже, — мрачно подумал Лоу. — Вот только ни на одном из них не было игрушки, способной превратить в пыль меня и все вокруг».
До старта осталось всего несколько секунд, за которые уже невозможно было что-либо изменить. Вот истекли и они, и откуда-то снизу послышался чудовищный грохот. Собственно, этот грохот скорее был похож на трубу Архангела из Апокалипсиса, чем на обычные земные звуковые колебания. Заглушив все вокруг себя, включая слова напутствия и прощальные шутки, он разрастался и креп, пока не заполнил собой все мироздание.
Подъем начался. Заключенные внутри массивного цилиндра, сравнимого по размерам с небоскребом, они оторвались от стартовой платформы и устремились в небо. Сначала медленно, потом все быстрей и быстрей, удерживаясь в вертикальном положении благодаря внутренним гироскопам и внешним стабилизаторам. Все выше и выше в сияющую голубизну, подобно десяткам предшественников, под громкий одобрительный рев провожающих. Рев, который им уже, слава Богу, невозможно услышать.
Лишь одним отличался старт этого корабля от прочих. Целью. Все предыдущие экспедиции отправлялись в космос для его изучения и использования в земных интересах. Эта направлялась в неизмеримую глубину для того, чтобы попытаться воздействовать на ее частицу.
Все тело Лоу вибрировало, как туго натянутая скрипичная струна. Перед глазами мелькали показания десятков, нет, сотен приборов и датчиков. Сидящий в соседнем кресле Борден принялся вдруг что-то негромко насвистывать. Прислушавшись, Лоу узнал марш без слов из Готической симфонии Брайена. Мэгги Роббинс в момент включения зажигания все-таки вскрикнула, опровергнув имидж бесстрашной и искушенной женщины, которой все нипочем. Впрочем, причиной этого восклицания было скорее изумление. Сейчас она притихла и лежала смирно. У Лоу не было времени выяснять, как повлияла стартовая перегрузка на ее организм. Даже если Мэгги потеряла сознание, с этим можно будет разобраться только после отделения последней ступени.
Сколько ни тренируйся, никакое компьютерное моделирование не в состоянии продублировать те чувства, которые испытывает человек, поднимаясь в быстро темнеющее небо на вершине исполинской башни из металла, пластика и металлокерамики и ощущая за своей спиной пылающий огонь преисподней. Вот уже чья-то могучая рука легла на лицо, грудь, живот, с силой вдавила тело в податливую обшивку кресла, мешая выполнять возложенные на тебя обязанности. У Лоу никогда не вызывала протеста эта грубая ласка титанических сил. Она была привычна, знакома, ожидаема. Перед глазами за короткий промежуток времени промелькнула целая гамма цветов: голубой уступил место синему, затем пурпурному, тот в свою очередь потускнел и сменился черным. Как засвеченные кадры в конце кинопленки. На черном бархате засветились звезды, но их появление нисколько не обрадовало астронавта.
Хотя для стороннего наблюдателя командир корабля являл собой образец спокойствия и хладнокровия и чем-то походил на туриста, любующегося пейзажем с палубы экскурсионного теплохода, на самом деле он не мог позволить себе расслабиться. Бостон расслабится позже, когда отделятся обе стартовые ступени и заработает основной двигатель. Конечно, бомба за его спиной не потеряет полностью своих убийственных свойств, но все-таки утратит частицу изначальной мощи.
— Давай, скотина, прогорай поскорей! — бормотал он сквозь стиснутые зубы. Словно откликнувшись на желание хозяина, главный двигатель прекратил реветь и перешел на ровное урчание. Объяснялось это просто: ракета вышла из верхних слоев атмосферы и вошла в безвоздушное пространство. Стрелки приборов и экраны дисплеев как будто застыли перед его сосредоточенным, внимательным взором, послушно демонстрируя до отвращения нормальные показания и напоминая в этот момент до смерти напуганных электронных гномиков. Лоу почувствовал, что напряжение начинает понемногу спадать.
Бринк за его спиной что-то громко верещал по-немецки. Лоу уловил несколько знакомых слов, но общий смысл сказанного до него не дошел. У него не было времени, чтобы восторгаться красотами Вселенной вместе с сентиментальным тевтонцем. Роббинс лежала молча. Кажется, впервые с начала их знакомства. Для него не имело значения, потеряла она дар речи от восхищения или просто упала в обморок. Хотя нет, все же имело. Он мысленно упрекнул себя за излишнюю строгость по отношению к девушке. За Кору Майлс он не беспокоился. Вполне возможно, она решила подремать, пока корабль не выйдет на намеченную орбиту и не настанет ее очередь проверять, все ли в порядке с внешними манипуляторами. Ну а Борден, как всегда, пребывал в наилучшем расположении духа. Он закончил насвистывать марш и взялся декламировать довольно скабрезную балладу неизвестного автора, которая начиналась следующими строчками:
На Марсе вдовушка живет,
Прекрасна и мила,
Но честь упрямо бережет.
Такие, брат, дела.
Пусть сгинул где-то муженек
В пучине звездных трасс,
Она не пустит на порог
Ни одного из нас.
Лоу приходилось и прежде слышать ее в исполнении Кена — верный признак того, что со вторым пилотом и вверенными его попечению бортовыми системами все нормально. «Нормальное» положение вещей на борту корабля кому-то могло показаться ужасно скучным, но Лоу испытывал от этого настоящее блаженство. Пускай другие «бросают вызов Небесам и рвутся к недоступным звездам». Для командира экипажа счастье состоит в том, что все идет по плану и обыденный распорядок не нарушается ни в чем.
Из ЦУПа поступили первые поздравления с благополучным выходом на расчетную орбиту. Равнодушный к официозу Лоу предоставил право выслушивать комплименты экспансивному Бордену. Станции слежения и радиосвязь пока работали без срывов. Впрочем, во время космического полета все системы обязаны работать безукоризненно. Во всяком случае, если им руководит такой человек, как Бостон Лоу.
Впервые с момента взлета он позволил себе задуматься о смертоносном грузе на борту пилотируемой капсулы. Груз состоял из трех внешне ничем не примечательных металлических контейнеров, совсем небольших по размеру. Контейнеры эти способны были в долю секунды превратить в газ космический корабль со всем его содержимым. Для них железная махина была чем-то вроде попавшего в паровозную топку мыльного пузыря. Только два контейнера из трех должны были использоваться по назначению. Третий — взятый про запас — в случае успеха надо было дезактивировать, разобрать на составные части и выбросить за борт.
Где-то далеко, на Земле, шла пресс-конференция, президент принимал поздравления и пожелания удачного завершения экспедиции от представителей прессы, друзей, политических союзников и всякого рода прихлебателей. Он широко улыбался и приветственно махал рукой, принимая как должное адресованные ему славословия. Со стороны могло показаться, что лично Фрейзер руководил организацией полета, подбором экипажа, программным и техническим обеспечением и даже космический корабль собрал у себя дома на заднем дворе из ненужных запчастей от бытовой техники.