Без особых усилий он начал удаляться от серого пульсирующего сгустка, в который, судя по всему, превратилось сияющее «Око». Раскинув по сторонам новые рецепторы восприятия, астронавт обнаружил, что «видит» остров внизу, океан, обитающие в толще воды живые существа. Мысленно расширив пределы восприятия, он проник глубже, до планетного ядра, а обратившись вверх, разом охватил все космическое пространство от планетной орбиты до центрального светила. Увиденное не вызывало удивления или непонимания — напротив, казалось обыденным и само собой разумеющимся, хотя способ восприятия по-прежнему оставался непривычным и даже чем-то пугающим.
И вдруг что-то новое вторглось в сознание. Мысли. Чужие мысли. Он почувствовал приближение других мыслящих существ и раскрыл навстречу им свой разум. Когда в его мозгу отразились чужие мыслеграммы, Лоу воспринял их сразу же, как обычную речь.
— Мы наблюдали за тобой, пришелец, — сообщил первый из Мыслящих. — Довольно долго в пониманье смертных.
Не имея ни глаз, ни ушей, Лоу все-таки сразу определил местонахождение обратившегося к нему существа и мысленно повернулся к нему. Это был коцитанин, хотя, разумеется, без клюва, крыльев и прочих физических признаков. Возникшая перед землянином сущность представляла собой скорее квинтэссенцию обитателя планеты, хотя воспринималась во всей полноте. Теперь Лоу мог сопоставить инопланетянина и себя и почему-то очень обрадовался, что не кажется жалким уродом.
Остальные коцитане толпились неподалеку, хотя само понятие толпы в этом измерении отсутствовало, как отсутствовало ощущение тесноты. А вот воспринимались коцитане по-разному — одни были холоднее, другие заметно теплей. Каждый Мыслящий воспринимался отдельно, вне общей массы, да и сам он ощущал не всеобщее внимание, а совокупность индивидуальных проникновений. Вслед за первым Бесплотным в контакт вступили другие. Десятки, сотни, миллионы коцитан. К своему величайшему изумлению, Лоу обнаружил, что может общаться одновременно со всеми, причем не только с индивидуумами, но и с большими группами, объединенными в общности по тому или иному признаку. Он даже не пытался понять, как он это делает. На нынешнем этапе с него было довольно самого факта.
— Где я?
— Ты в нашем мире, — ответил ему коцитанин, с которым Лоу вступил в первый контакт. В мыслеграммах Бесплотного сквозило глубокое удовлетворение. — В мире — нереальном. Так покорись судьбе, собрат, скорей. От нас не возвращаются обратно. И слово «вечность» много лет над нами висит, как обоюдоострый меч. Ты всех нас поразил, скрывать не стану, сюда прорвавшись. Отдохни теперь. Назад дороги нет, я повторяю, хотя ее искали мы веками.
— Так это и есть четвертое измерение? — Лоу огляделся, точнее, включил круговое восприятие. Собственно говоря, не имело значения, в каком положении он находился. Пока его новые рецепторы дремали, окружающая среда казалась густым молочным киселем. Но стоило чуточку настроиться, и мысленному взору открывались фантастические горизонты. Это измерение, частью которого он стал, охватывало, похоже, всю Вселенную, но в то же время было полностью изолировано от реальности. «Сюда бы Бринка с его научным мышлением, а не такого закоренелого практика, как я», — с сожалением подумал Лоу.
— Ты совершил нежданное, двуногий, пройдя сквозь «Око». — Трудно было понять, сколько мыслящих форм обратилось к нему в этот раз — дюжина или миллион. — Мы всегда считали, что к нам нельзя разумному пройти. Создатель к усыпальнице прикован и, даже воскресая, не способен включить машину. За тысячелетье здесь побывали и другие твари — но их попытки кончились ничем. За десять сотен лет лишь ты, разумный, в наш вечный мир пробрался по лучу.
— Благодарю. — Лоу знал, что ему полагается чувствовать себя крайне польщенным похвалой со стороны представителей столь древней расы, но никакой гордости за содеянное он почему-то не ощущал. Да и вообще не испытывал почти никаких чувств, кроме любопытства. — Так вы говорите, что до меня были и другие и они пробовали завести ваше «Око»?
— Их было меньше, чем мы ожидали. К тому же все они погибли глупо. До «Ока» не добрался ни один. Их кости, панцири, остатки крыльев разбросаны по здешним островам. А в наше измерение проникнуть не выпало доселе никому.
— Да, любопытное местечко, — пробормотал Лоу. — Такое ощущение, что здесь можно куда угодно попасть и что угодно сотворить.
— Ты прав, но не совсем, пришелец смелый, — тут же последовал ответ. — Просторы мира нашего огромны, но нет миров, не знающих границ. Мы всемогущи — до запретной грани. Для нас распахнут настежь кладезь знаний, побеждены болезни, боль и смерть. Мы обрели бессмертие, двуногий, нам сила мысли заменила тело.
Затем они показали ему, как это делается. Лоу был потрясен. Весь мир, включая звездную систему с ее солнцем, планетами, Поясом астероидов, кометами, метеоритами и другими космическими телами, оказался на расстоянии вытянутой руки. Он мог по желанию, не сходя с места, проникнуть внутрь и исследовать строение любого предмета, образования, живого существа. Ему было доступно все: от клеточной ткани мелкого беспозвоночного, обитающего в морских глубинах, до расплавленной магмы в глубинных слоях планеты. От глаза парящей над океаном птицы до короны протуберанцев, окружающей желтый карлик — горячее местное солнце. Ему не надо было даже напрягаться. Восприятие его раздвинулось до немыслимых пределов. Но в то же время он утратил обычные человеческие чувства: обоняние, осязание, вкус. Бостон мог часами путешествовать по клеткам и капиллярам, образующим распустившийся цветок, но не мог ощутить его запаха.
— С меня довольно! — промыслил он в нахлынувшем раздражении. — Мне необходимо вернуться.
— Куда вернуться? — удивились ближайшие соседи. — В этом нет нужды. Все точки в нашем мире равнозначны.
Лоу еще раз раскрыл рецепторы и убедился в их правоте.
— Я не то имел в виду. Я должен вернуться обратно, в реальный мир. В наше обычное измерение. Неужели вам самим никогда не хочется там побывать?
— О, сладость дивная единственного вдоха! — надрывно откликнулся кто-то из окружающих. Один? Или миллиард?
— О, слезы от соринки, в глаз попавшей! Давленье ветра на горячей коже! Прохлада, сырость, сухость… Волшебство обычных чувств! Мы все хотим вернуться!
— Эй, да вы что, спятили? Кто вам мешает вернуться? Разве переход через «Око» не двусторонний процесс? Машина снова запущена, и вы можете спокойно выбраться отсюда. — Он активировал часть рецепторов и убедился, что все механизмы продолжают функционировать, лучи по-прежнему перекрещиваются над островом, а плоский диск «Ока» вращается, не снижая оборотов.
— Твоя горячность нам понятна, — вторглась в его сознание одинокая мыслеграмма; на этот раз Лоу точно определил, что она принадлежит первому Мыслящему, — что же, не ведал ты, что путь назад утерян. Ты видишь сам, что в этом измеренье привычных больше нет координат. Проникнуть мы способны в суть явлений — структура «Ока» нам ясна в деталях. Мы видим все: машины, острова, все пять лучей и точку их скрещенья. Лишь одного увидеть мы не можем — той части «Ока», что вратами служит из мира нашей скорби в мир другой. И в этом — вся трагедия народа!
— Века искали мы отсюда выход, — подхватили десятки и сотни бесплотных голосов, — и не нашли. Отсюда нет возврата. Отсюда «Око» не увидеть нам.
— Согласно вероятностным законам… — начали было привычную дискуссию около тысячи самых ревностных полемистов, но Лоу было не до них. Он еще раз огляделся в недоумении. Серое пятно по-прежнему четко обрисовывалось среди клубящейся белесой мути.
— Ничего не понимаю. Вот же оно, прямо здесь!
— Конечно здесь, наивный наш двуногий! — воскликнули разом миллионы исстрадавшихся коцитан. — Оно всегда здесь было, все столетья, но мы его увидеть не могли.
— Зато я его вижу! — отрезал Лоу и решительно двинулся к серому пятну.
— Не может быть! — хором промыслили десять тысяч скептиков.
— А вдруг как раз и может? — Первый Мыслящий простер рецепторы и проник в изначальную структуру новичка. — Невероятно! Восприятье гостя от нашего отлично! Пусть в деталях, но все же видит он не так, как мы!
— Пятно слепое? — сразу заинтересовались соседи. — Круг прозрачный? Сфера?
— Да сколько можно повторять?! — разозлился Лоу. — Вот оно, прямо передо мной! — Серое пятно с расплывчатыми контурами оставалось на месте и вроде бы не собиралось никуда исчезать.
— Я повторяю: мы его не видим, — мягко заметил первый Мыслящий, — но променять с готовностью согласны все, что имеем, на единый вздох.
— И вы не пожалеете лишиться всего этого? — Лоу мысленно изобразил круговой жест. — Всех источников познания, всех безграничных возможностей?
Первый Мыслящий возник перед ним и заглянул в глаза — вернее сказать, промыслил действие, аналогичное в условиях иного измерения реальному телодвижению.
— Плевал я на бессмертие, пришелец! А если видишь выход — так веди!
— Тогда за мной!
Лоу нырнул внутрь серого пятна. Преодолев слабое сопротивление среды, он вырвался наружу, чувствуя себя усталым путником, наконец-то добравшимся до порога родного дома в ненастный день.
Он снова стоял на поверхности луча, бьющего из машины на пятом островке. За спиной тускло светилась сфера «Ока». Внутри радужной оболочки клубился серый туман.
Его что-то толкнуло в спину. Лоу оглянулся. Рядом стоял коцитанин. Он был семи футов ростом, намного крупнее и выше, чем Создатель. Могучее тело с мощными узлами мышц было необыкновенно красиво. Глаза сверкали удивительным огнем. Он посмотрел на небо, на солнце и с жадностью вдохнул насыщенный солью морской воздух. Затем обратился к Лоу. Бостон с удивлением обнаружил, что с легкостью понимает каждое слово коцитанина.