Юрьевич хмыкнул и открыл двери в коридорчик, где нашли Арсену.
— Где бы мне тут устроиться? — Ольга оглянулась и выбрала широкий подоконник в дуэльном зале. Осторожно вытряхнула футляр. На свет показались несерьезные серебристые прутики и мешочек поменьше, в котором лежала горсть шариков — как ягоды рябины, только очень крупные. Котова стала соединять все причудливым образом, так что получилась небольшая арфа с шариками, покачивающимися на стержнях при малейшем движении.
— Ого! — заметил Кирилл. Ольга улыбнулась.
— Это сканер? — спросил Марцелев.
— Скорее, усилитель.
Инквизитор поймал себя на желании возмутиться. И сказал ехидно:
— Мы тут всё проверили самой продвинутой техникой.
— Нисколько не сомневаюсь, — Ольга лукаво улыбнулась, склонив голову к плечу. — Но вся эта высокоточная техника придумана людьми. Стоп! — она насторожилась, приглядываясь к прутикам и шарикам. — Туда!
Встала в свете автоматических ламп посреди коридора, держа «арфу» так, будто собралась на ней играть, и вдруг инструмент зазвучал сам по себе — словно его задел несуществующий ветер.
Прутья выгибались, шарики бегали по ним, свист нарастал, чтобы оборваться могучим крещендо, когда Ольга прихлопнула струны ладонью. И резко отпрыгнула — Кир не ожидал подобной прыти от дамы. Но и сам отступил, увидев паутину, развернувшуюся в воздухе и словно скользящую к собственному центру. Точно такую, как в памяти Арсены.
И присвистнул от удивления — выразительно и громко.
— Не беспокойтесь, он уже не активен.
— Вы тоже это видите?
Котова рассмеялась.
— Это аллроан, Кирилл! Дыра в чужой мир! Локальные Врата.
— То есть Арсена через них сюда попала?
Ольга кивнула:
— Да, они открываются сильным чувством. В критических обстоятельствах. Мне самой довелось это проверить.
Она вытерла ладонью лоб.
— Кирилл Юрьевич, не могли бы вы тут всё закрыть и опечатать? Если мы это не изучим, в институте меня убьют. Сколько бьемся, а дальше говорящей летавки не продвинулись. А локальные Врата… это… удобно!
Кирилл рассмеялся.
Ольга надулась:
— Вы не представляете, как мне здесь не хватает дольменов: шагнул — и уже там. А в машинах укачивает.
— Хорошо, закрою и опечатаю на время. И охрану обеспечу на непредвиденные случаи. Ведь не рухнет туда все общежитие?
Котова засмеялась:
— Что вы, он маленький. Открывается на миг, пропускает одного-двух человек на вспышке эмоций. И тут же гаснет.
— А жаль, что он уже закрылся, — Кир вздохнул. — Мы могли бы выйти на аварийный звездолет и оказать помощь.
Ольга задумчиво тронула струны арфы. Глаза ее блеснули.
— Знаете… Попытаемся! Открыть его снова. Я прямо сейчас вызову группу, — она потянулась к браслету. — А с вас остальное.
— Бу сделано! — Кир залихватским жестом приложил два пальца к виску и щелкнул каблуками.
Глава 15
Во дворе общежития Нижегородской гуманитарной академии яблоку негде было упасть. Взбудораженные неожиданным концертом студенты заполонили площадь перед воротами, подобно диковинным плодам висели на деревьях, а самые смелые оккупировали даже вечно мокрые бортики фонтана. К огромной печали поклонников, не успевших пробиться в первые ряды, сцена во дворе отсутствовала, и многие просто не смогли лицезреть внезапно явившегося кумира. Кто посообразительней — рванули назад в здание, занимая стратегические позиции в окнах и на площадках теремов.
Впрочем, слышимость была вполне себе ничего — Катька даже успела пару раз поморщиться, пока не спеша спускалась по лестнице. Ненастроенный толком микрофон нещадно визжал, когда Кристиан Грэй брал особо высокие ноты.
— Вот напасть-то! Горе-горе-огорченье! — над ухом Леденцовой раздалось знакомое жужжание. — Ходют тут всякие. Сессию срывают. А что я Борис Шамильевичу скажу? Пока, чай, этот певун распевать не перестанет, ребятки наши заниматься не поедуть.
— Ой, бросьте, Татьяна Ивановна, ну при чем тут вы? — Катерина обернулась к зависшему в воздухе упитанному розовому слонику размером с баскетбольный мяч и в кокошнике, и небрежно повела плечом. — Что же теперь прикажете делать? Брандспойтами стихию разгонять?
— Какие ужасы вы говорите, деточка! — Татьяна Ивановна, она же комендант общежития, она же ИИ-трансформер последней модели, втянула хоботком кокошник, вырастила из розового брюшка веер и принялась неистово обмахиваться. — Просто я всегда полагала, что у студенчества нашего славного заведения вкусы куда изысканней. Ну что это за песня? Гармония — примитив, рифма — глагольная!
— Это вы еще другие хиты Крыси не слышали, — фыркнула Катька, попутно соображая, как бы поэффектнее дать о себе знать голосящей звезде. Не продираться же снова сквозь толпу фанатов?!
— Крыси! — возмутилась комендант. — Какой пассаж!
— Какой уж есть, — пожала плечами Леденцова. — Всяко, в харизме ему не откажешь. Кстати!
Задумчивое девичье чело разгладилось, Катька посветлела ликом и кокетливо завела за ушко чернильный локон.
— Татьяна Ивановна, а как вы смотрите на то, чтобы сей же час прекратить это безобразие?
— Очень положительно, — слоник втянул в себя веер и конечности и вытянулся в одно, но внушительное остроконечное ухо. — Какие будут предложения?
— Я бы хотела поговорить с певцом.
Ухо дрогнуло и растеклось розовым кукишем.
— Погодите, вы не поняли! — Леденцова поспешно замахала на комендантшу ладошками. — Я вовсе не собираюсь устраивать всякие дурацкие свидания. Я вообще к музыкантам равнодушна. Мне просто за державу обидно. То есть, за идею. Вернее, я уверена, что Борис Шамильевич в полной мере оценит наши старания. То есть, я к тому, что полагаю, что смогу убедить господина музыканта не срывать нам учебный процесс.
Татьяна Ивановна ударилась оземь и приняла парадную трансформацию Царевны-Лебеди.
— Ваше счастье, — строго сказала она, — девица Леденцова, что я в курсе ваших дипломатических успехов. И посему?
Соболиные брови красавицы вопросительно изогнулись.
— И посему вы просто провезёте сударя Грэя в мою комнату. Для переговоров.
— А если он сопротивляться станет?
— Не станет, — Катька мило улыбнулась. — Впрочем, вот. Передайте ему это.
И Леденцова, небрежным жестом стянув с пальчика изящный перстенек в виде венка из травинок, протянула его Царевне-Лебеди. Татьяна Ивановна с сомнением повертела украшение, не иначе, в поиске спрятанных иголок, но тут Кристиан завел новую песню, которую питомцы академии приветствовали слаженым ором. Комендант вздрогнула, обернулась белой птицей и, ухватив кольцо клювом, полетела в направлении музыкантов.
Леденцова облегченно выдохнула и, проводив сообщницу взглядом, со всех ног бросилась к себе. Влетев в комнату, пнула под кровать тапочки, теплые рыжие гольфы с лисьими мордочками и обертку от шоколадки. С диковатым видом огляделась, пригладила волосы и рухнула в кресло — принимать томные позы и красиво раскладывать подол лилового сарафанчика. Наконец, выбрав подходящую, подперла подбородок запястьем и задумчиво уставилась в окно.
Музыка во дворе меж тем стихла и до Катьки доносился только отдаленный рокот голосов. Позже почему-то снова заиграла гитара, а Кристиан всё не появлялся. Потом у Леденцовой вконец затекли изящно скрещенные ноги, и она уже совсем собралась смертельно обидеться, как вдруг послышался шум крыльев. Огромная белая лебедь с седоком на спине величаво подлетела к окошку.
— Ну здравствуй, братец Иванушка, — язвительно пропела Катерина, а Татьяна Ивановна спикировала на подоконник и вытянула шею. По шее, точно с горки, плавно скатилась в комнату звезда. Ловко спрыгнула на ковер и, вперив в Леденцову пламенный взгляд, воскликнула:
— Сердце моё! Я вернулся!
— Не свидание, значит? — сварливо каркнула лебедушка и возмущенно зашипела, чуть не своротив с подоконника горшок с орхидеей.
— Татьяна Ивановна, — Катька горько вздохнула и грациозно поднялась из кресла, — вы будто сами не знаете этих богемных юношей? Столько пафосу, столько глупой романтики!
Кристиан Грэй ошарашенно хлопнул длинными ресницами.
— Но я-то, — продолжала Леденцова, — девица разумная. Уверяю, мы с господином музыкантом серьезно поговорим. И придем к консенсусу. Кстати, а почему там гитара играет?
— Ну так это, — звезда бросила взгляд на рассерженную лебедушку и на всякий случай отошла подальше, — чтоб публику не разочаровывать…
— У публики в данный момент идут консультации перед экзаменами, а вы, господин Грэй, препятствуете учебному процессу. Не думаю, что жалобы министерства образования придутся по вкусу министерству культуры. — Леденцова выразительно ткнула пальцем в потолок.
— Я щас, — смутился Крыся и, достав из заднего кармана штанов телефон, принялся кому-то названивать.
— Татьяна Ивановна, — Катька вскинула смиренный взор на коменданта, — а сейчас кто, как не вы, сможет вразумить глупую молодежь? А то ведь так и станут торчать во дворе, продолжения концерта дожидаться.
Комендант покачала головой на гибкое шее, однако тяжело снялась с подоконника и улетела.
— Фух! — Леденцова с облегчением плюхнулась в кресло и покосилась на Кристиана. — Да оставь уже этот телефон, опасность миновала.
— Не могу дозвониться, — певец виновато пожал плечами, — не слышат, видать.
— Ага, — коротко бросила Катька и с отсутствующим видом уставилась на гору косметики, рассыпанной по туалетному столику.
— А… хм, — Кристиан, явно чувствуя себя не в своей тарелке, прошелся из угла в угол, тихонько позвякивая шпорами на почти гусарских серебристых сапогах. — В общем, хорошо, что ты не изменилась. А то я как услышал про эти твои министерства и учебные процессы, аж испугался…
— Не изменилась? — Леденцова надменно вскинула бровь и наконец-то соизволила повернуться к собеседнику. Окинула внимательным взглядом ладную фигуру, затянутую в тесный сценический костюм из светлой кожи, и дернула плечиком. — Нет уж, Крысенька, дорогой. Я очень изменилась. Всяко, я утратила иллюзии, что можно быть для кого-то важной настолько, насколько тот, другой, был важен для тебя.