В Барселоне она нашла монастырь и договорилась присоединиться к группе французских монахинь, совершавших паломничество в Абадия-де-Санта-Мария, аббатство, расположенное высоко в горах к северо-востоку от города. Предполагался трехдневный пеший поход, но Вильгельмину такая перспектива только радовала: свежий воздух, компания монахинь, которые пели на ходу и останавливались в каждой деревенской часовне и храме по пути, чтобы помолиться и подготовиться к посещению аббатства.
Ближе к вечеру третьего дня небольшая группа прибыла к месту назначения. Аббатство старательно втиснули в узкое ущелье вместе с различными сопутствующими постройками. Горы высились во всех сторон, кроме одной, с этой стороны открывался потрясающий вид на пологие предгорья, тянувшиеся до самого побережья. Пока монахини восхищались великолепием аббатства и его расположением, прозвенел колокол к вечерне, и они вместе с другими прихожанами поднялись вверх по склону к церкви.
На вершину аллеи вели ступени, заканчивавшиеся у ворот храма. За ними находился красивый атриум со статуями апостолов и святых, вымощенный разноцветным мрамором. Он образовывал рисунок из пересекающихся линий, в центре которого находилась круглая мозаика, изображающая четыре реки, текущие из Эдема. Во дворе оказалось полно посетителей, ведущих себя довольно странно. Они образовывали длинную очередь, терпеливо ожидая, пока первые шагали вперед и вставали в центр мозаики. Многие молились в классической позе со сложенными руками и склоненной головой, но были и такие, которые вступали в круг с раскинутыми руками, задрав голову к небу. У этих людей на лицах читалось выражение экстатического восторга.
Попавшие в круг недолго занимали место, выходили и шли в храм, освобождая место для следующих. Это любопытное поведение не прошло мимо внимания Вильгельмины. «Довольно странно, — подумала она. — Очевидно, в кругу с людьми что-то происходит. Не зря она сюда приехала».
Дождавшись своей очереди, она тоже вступила в круг и тут же ощутила едва уловимую, но безошибочную дрожь рвущейся наружу энергии, которую она всегда чувствовала рядом с активной лей-линией. Она была здесь, отмеченная камнем посреди атриума. Сотни и тысячи паломников тоже, видимо, каким-то образом ощущали энергию места.
В храме она выстояла службу, размышляя под неземные голоса хора, как со всем этим разобраться. Однако, когда служба кончилась, на Мину снизошло такое ощущение покоя и умиротворения, что она поняла: приехала не напрасно.
После легкого ужина в монастырской трапезной с сестрами из дюжины разных стран Мина получила койку в общежитии. Она прекрасно выспалась и проснулась с ударом колокола, чтобы помолиться вместе с ними. Как только служба закончилась, она отправилась на поиски могилы фра Джамбаттисты
{Фра — «брат», обращение к католическому монаху в романоязычных странах.}
и, если удастся, узнать о нем побольше. Она подождала, пока большая часть прихожан выйдет из храма, а затем подошла к одному из монахов. — Por Favor, habla ingles?
{Прошу прощения, вы говорите по-английски? (исп.)}
— Lo siento, hermana, no
{Простите, сестра, нет (исп.)}
, — сказал он, покачав головой. Он указал на монаха в черной рясе, складывающего богослужебные книги.— Извини, брат, — сказала она, подойдя к нему. — Мне сказали, что ты говоришь по-английски.
Монах выпрямился, повернулся и улыбнулся.
— Да, немного говорю. Могу я чем-нибудь помочь?
— Я ищу могилу Джамбаттиста Беккариа, — ответила Вильгельмина и объяснила, что ее направили именно сюда, чтобы найти ее. Она следила за лицом монаха. Он впал в задумчивость.
— Сожалею, сестра, — наконец ответил он. — Я никогда не слышал этого имени. Вы уверены, что он похоронен здесь?
— Так мне сказали. Он был ученый, астроном или что-то в этом роде.
— А-а, тогда вам нужен брат Лазарь. Он у нас астроном. Если кто-нибудь знает об этом монахе, то именно он.
Вильгельмина поблагодарила его за помощь и спросила, где она может найти этого брата. Монах, продолживший складывать книги, пожал плечами.
— В обсерватории, где же еще.
Она попрощалась, нашла схему обширной территории аббатства. На ней была обозначена и обсерватория. Судя по схеме, располагалась она на одной из вершин, возвышавшихся над аббатством; туда вела извилистая тропа. Поднявшись, Мина обнаружила наверху небольшую башню с куполом. Железные перила опоясывали здание, а канатные перила помогали подняться по крутой узкой лестнице, ведущей к двери.
Вокруг никого не было видно, но, поднимаясь по лестнице, она услышала низкое не очень мелодичное пение. Мина пока не видела, кто поет, но, поднявшись на верхнюю ступеньку и обогнув основание башни, обнаружила монаха-бенедектинца. Он стоял на коленях, окруженный садовыми инструментами — рядом лежали совочек, грабли, секатор, несколько глиняных горшков и связка черенков. Руки садовника были в земле. Это он напевал за работой. Пока она смотрела, он аккуратно вложил в горшок черенок герани, насыпал земли и плотно утрамбовал ее ладонями. Здесь же стоял раскрытый холщовый мешок с землей.
Вильгельмина прочистила горло.
— Прошу меня извинить, — хрипловато проговорила она. — Мир вам! — Монах вздрогнул; Вильгельмине стало стыдно за то, что она его напугала. — Простите, я не хотела пугать вас.
Рука садовника описала странный жест вокруг головы, и он что-то спрятал в складках рясы. Затем, успокоившись, он встал и повернулся навстречу посетительнице.
— Buenos días, Hermana. Что вы хотите? — Он отряхнул землю с рук.
— Sorry, no habla español, — ответила она. Затем, скорее по привычке, добавила: — Sprechen Sie Deutsch?
— Ja, tu ich. — Его улыбка стала шире. Только теперь Вильгельмина смогла рассмотреть его как следует. Перед ней стоял невысокий мужчина с короткими седыми волосами и быстрыми темными глазами. Лицо покрыто загаром, крепкие руки выдавали привычку к работе с землей. В целом он напомнил Вильгельмине одного из семи гномов. — Guten Morgen, Schwester
{Доброе утро, сестра (нем.)}
, — произнес он сочным, почти оперным баритоном — голос показался Мине гораздо значительнее его владельца.— Доброе утро, брат, — ответила она на хорошем немецком языке Старой Праги и поклонилась, как делали другие монахини, обращаясь к члену ордена. — Я ищу брата Лазаря.
— Тогда Бог благоволит тебе, сестра. — Он наклонился и отряхнул землю с рясы. Когда он снова выпрямился, Мина поняла, что макушкой он доходит ей только до плеча. — Ты нашла его.
— Вы — брат Лазарь? — спросила она, не в силах сдержать нотку недоверия в голосе. — Здешний астроном?
Он рассмеялся, и Вильгельмина покраснела от смущения.
— Что, не верится? — спросил он.
— Ой, мне очень жаль, — быстро проговорила Мина. — Я приняла вас за садовника, — она взглядом указала на садовые инструменты и горшки.
Он тоже посмотрел на инструменты.
— Что ж, — монах слегка пожал плечами, — это хорошая подготовка для наблюдения за звездами. — Он протянул мускулистую руку и осторожно тронул Мину за рукав. — Астроном занимается своим ремеслом по ночам. А что ему делать в оставшееся время?
— Прости меня, брат. Я не хотела тебя обидеть.
Он нетерпеливо отмахнулся.
— Ладно. Вот ты нашла брата Лазаря, и что ты от него хочешь?
— Я ищу могилу одного из твоих коллег, монаха того же ордена. Мне сказали, что когда-то он был здесь астрономом, и что его могила находится где-то неподалеку. Ты не мог бы мне сказать, где именно?
— Может быть, — неопределенно ответил он, возвращаясь к своему занятию. — Назови его имя, и я смогу сказать, похоронен ли он в аббатстве.
— Его зовут фра Джамбаттиста.
При этом имени монах замер.
— Фра Джамбаттиста Беккариа? — спросил он, не оборачиваясь.
— Да, он самый.
— Мне очень жаль, сестра, — сказал он, снова склоняясь к своим инструментам. — Твои поиски ни к чему не привели. Его могилы, если она вообще существует, на территории нашего аббатства нет. — Он взял очередной черенок. — Хорошего дня, сестра. Господь с тобою.
Вильгельмине не понравилась столь быстрая перемена в поведении монаха. Она только имя успела назвать, а перед ней словно дверь захлопнули.
— И тебе хорошего дня, — тихо сказала она. — Прости, что побеспокоила. — Она сделала шаг назад, собираясь уйти, но победила ее всегдашняя решимость настоять на своем, что бы ни происходило. Уж раз она зашла так далеко, обидно возвращаться с пустыми руками.
Монах, стоя на коленях, посмотрел на нее через плечо.
— Ты еще здесь?
— Как видишь.
— И чего ты ждешь?
— Наверное, объяснения получше, чем то, которое услышала.
— Тогда смирись с очень долгим ожиданием. Другого объяснения нет.
— А вот я считаю, что есть.
— О да, — быстро ответил монах. Теперь голос его звучал весьма холодно. — Раз ты так считаешь, зачем было меня спрашивать? — Мина не нашлась с ответом. — Что, сказать нечего? Тогда прощай.
Риск. Но Мина в последнее время привыкла рисковать.
— Могилы нет, — размеренно проговорила она, — потому что… — и отбросив всякую осторожность, закончила: — Потому что ты и есть Джамбаттиста Беккариа.
ГЛАВА 10, в которой срываются личины
— Ведь ты — это он и есть, не так ли? — продолжала Вильгельмина, с каждым моментом становясь все более уверенной. — Ты — фра Джамбаттиста.
— Не говори глупостей, сестра, — усмехнулся он. — Это же нелепость. — Он делано рассмеялся. — Чушь какая!
Вильгельмина промолчала. Слишком неубедительно прозвучал его протест, а его замечательный сладкозвучный голос вдруг сделался сдавленным и напряженным.
— Абсурд! — Он потряс головой.
— И что же именно кажется тебе абсурдным?
— Брат Беккариа много лет назад жил в Италии. Сегодня ему было бы… — он прикинул в уме, — нет, никак невозможно. — Монах пренебрежительно махнул рукой и фыркнул, попытавшись изобразить веселый смешок. — Нелепость. Молодые люди бывают такими доверчивыми...