Ее отец, астрофизик Дж. Энтони Кларк III, чья теория происхождения Вселенной посредством квантовых флуктуаций в плазменном поле, позволившая ему номинироваться на Нобелевскую премию, любил рассказывать людям, что его не по годам развитая дочь родилась с ногами в земле и головой среди звезд. Те, кому довелось слышать эту шутку, предполагали, что имеется в виду страсть его любимой Касси копаться в земле. Отчасти это правда, но был здесь и намек на его собственные увлечения в области астрофизики.
В детстве Кассандра создала театральную труппу в палатке на заднем дворе дома; два лета подряд она уговаривала детей из соседских кварталов от 8-й авеню до 15-й улицы играть в череде драм, которые она писала, продюсировала и ставила. Обычно в пьесах фигурировали красивые принцессы, которым угрожали либо динозавры, либо инопланетяне, а иногда и то, и другое. Позже она начала писать стихи и рассказы для школьной газеты, а в средней школе получила приз за стихотворение о меланхоличном полевом цветке, растущем на парковке.
Несмотря на свои художественные наклонности, она испытывала непонятную тягу к науке. Одаренная терпеливой настойчивостью матери и аналитическими способностями отца, она преуспела в учебе, получила степень бакалавра и решила последовать примеру своей матери в охоте за ископаемыми, проводя лето в раскопках от Китая до Мексики. Теперь, став доктором, она получила назначение на должность помощника руководителя крупных раскопок в Аризоне. Здесь намечался серьезный карьерный рост.
Однако в последнее время рутина начала приедаться. Копролиты и юрские улитки утратили прежнее очарование, а непрекращающиеся дрязги, свойственные академическим кругам высшего эшелона — которые она всегда принимала за часть научного ландшафта — становились все более утомительным развлечением. Чем дальше она исследовала сумрачные территории научных равнин, тем больше окаменелые останки вымерших существ теряли свою привлекательность. Кассандра стала задумываться, а так ли уж важно, что ел на обед последний мегазавр шестьдесят миллионов лет назад? В плохие дни, которые в последнее время случались все чаще, собственные занятия казались ей и вовсе бессмысленными.
Все чаще и чаще она ловила себя на том, что, наблюдая великолепные закаты Седоны
{Седона — город, расположенный по обе стороны границы между округами Коконино и Явапаи в северной части долины Верде штата Аризона.}
, она тоскует по чистому холсту и кистям, или видит отдельные кактусы как сюрреалистические скульптуры, или внутренне восхищается причудливыми скалами каньонов. Что-то влекло ее за пределы собственной специальности и вообще науки. Тем не менее, пока ей не хотелось бросать мастерок. Впереди ждала пропасть работы, и она почти в буквальном смысле увязла в окаменелостях, ожидающих классификации.Используя зубочистку, Касс освободила из земли изгиб очередной окаменелости. Он удобно лег ей в руку и оказался черным листовидным обломком камня, таким гладким, словно его специально полировали: ага, зуб молодого тарбозавра, теропода, который скакал по земле в меловой период. Однако до сих пор такие обнаруживались только в пустыне Гоби. Касс подробно изучила этих существ и теперь могла доказать, что ареал их обитания был намного обширнее, чем считалось до сих пор. Было время, когда, заполучив подобный экземпляр, она прошлась бы колесом по лагерю. Однако сегодня она просто бросила окаменелость в пластиковое ведро с другими такими же сокровищами, и выпрямилась. Держась за ноющую спину, она вздохнула, вытерла пот и, прикрывая глаза от беспощадного полуденного солнца, пробормотала: «Ну и где этот Пятница?»
Осмотрелась. Перед ней лежал все тот же унылый пейзаж, ничуть не изменившийся за тысячелетия, не говоря уж о двадцати одном дне с начала раскопок: кроваво-красные, выжженные солнцем скалы, корявые и увядшие кусты креозота, многорукий сагуаро
{Карнегия гигантская (сагуаро) — один из крупных представителей семейства Кактусовых, символ пустынных земель, знакомый по многим фильмам о Диком западе.}
, тощая юкка, чойя и прочее кактусовое ассорти. Пятницы — индейца явапай, выполнявшего функции мальчика на побегушках и разведчика в бригаде палеонтологов, нигде не было видно. Но вот на западе над дымкой пурпурного шалфея мелькнула выцветшая красная бандана, парень, похоже, собрался исследовать соседний каньон.Она взглянула на часы. Оставался еще добрый час до того времени, как придется собирать инструменты и отправляться обратно в город.
— Ну и как у нас дела?
Касс повернулась. Голос принадлежал Джо Гринофу, ее коллеге, руководителю группы и главному специалисту по связям с общественностью полевой команды университета. Приветливый парень лет тридцати с небольшим, Джо подошел, засунув руки в карманы. — Есть что-нибудь интересное? — Он заглянул в траншею.
— Да все одно и то же. — Она протянула руку. — Помогите даме вылезти.
— Всегда! — Он поспешно протянул руку, но пока не делал попытки достать ее из траншеи.
— Нет, всегда — не обязательно, но вот сейчас было бы в самый раз.
Он помог ей выбраться из ямы.
— Я слышал про одно новое изобретение, лестница называется, — сказал он, наблюдая, как она отряхивает землю с джинсов. — Отлично подходит для подобных случаев. Если когда-нибудь будете в городе, обязательно стоит приобрести.
— Вы меня знаете, — сказала она, собираясь уходить. — Для моих окаменелых костей все эти новомодные приспособления не годятся.
— И куда это вы направляетесь?
— Поищу Пятницу и вернусь.
— Я хотел с вами поговорить… И без свидетелей. Касс, послушайте. — Он нерешительно пошел за ней. — Подождите минутку. Это важно.
— Тогда догоняйте. — Она не спускала глаз с быстро двигавшейся фигуры индейца. Коренные жители удивительно быстро ходили, и казалось, им это не стоило ни малейших усилий. — Мне нужен Пятница. А он того и гляди улизнет.
— Я хотел поговорить о раскопках… — Джо сделал паузу, словно не мог подобрать нужных слов.
— Да что это с тобой? — Кассандра покосилась на собеседника и заметила, как на его улыбчивое лицо набежала тень. — Черт возьми, должно быть и в самом деле что-то важное, если даже вы не знаете, как сказать.
Он вздохнул.
— По-хорошему об этом не скажешь.
— Тогда скажите по-плохому. Ну, говорите же!
— Тут такая беда приключилась…
Прежде чем он успел ответить, она продолжила.
— Что, департамент снова урезал наши грантовые деньги? — Она остановилась и повернулась к нему. — Не поверю! После всего, что я сделала, чтобы убедить…
— Нет, нет, — быстро сказал он. — Грант ни причем. Комитет вполне доволен результатами.
— Тогда ладно. — Она пожала плечами и пошла дальше.
— Индейцы! — выпалил он.
— Вы имеете в виду коренных американцев?
— Они вышли на тропу войны.
— С чего бы это? Вы им что-то не то сказали? — Она обогнула большую опунцию и переступила через упавшую ветку сагуаро. Несмотря на заверения и добрые намерения университета, Совет коренных американцев Аризоны скептически относился к любой археологической деятельности в регионе. До сих пор директорам проекта удавалось успокоить Совет, нанимая местных жителей для помощи в раскопках и консультаций по культуре коренных народов, что в некоторой степени выходило за рамки палеонтологического проекта, но помогало сохранить мир.
— Я тут ни причем, — быстро возразил Джо. — Судя по всему, на носу какой-то большой праздник — святой день или что-то в этом роде. Старейшины племени заявляют, что вся долина является местом особой культурной значимости — священным местом.
— Ну и что?
— Пока ничего. — Джо пожал плечами. — Но их поддерживает сенатор штата. У него скоро перевыборы, вот он и суетится. Сенатор Родригес сказал в недавнем интервью, что мы все — куча холодных, бессердечных ученых, разрушающих местность и оскверняющих индейские захоронения.
— Нет здесь никаких захоронений, — отрезала Касс. — И долину мы не трогаем. А копаем только в паре мест. Так мы здесь уже два года копаем. Вы им говорили?
Джо жалобно посмотрел на нее.
— Думаете, тут годятся логика и разум? Это политическое дело, и сейчас оно становится опасным.
— Ну, надо же! — фыркнула она. — Мало нам проблем с Туристическим бюро Седоны и нью-эйджерами! Так еще и это!
— Вот-вот! Об этом и надо говорить. Я договорился на завтра с редактором «Седоны обсервер». У вас бы хорошо получилось разложить все по полочкам.
— Забудь, — сказала она и снова двинулась в путь, надеясь отыскать своенравного Пятницу, скрывшегося за огромным валуном поодаль.
— Надо прекратить копать, пока все не уляжется, — крикнул он ей вслед. — Скажите Пятнице и его команде, чтобы паковали вещи и накрыли траншею брезентом.
— Не слышу… — проворчала Кассандра.
Обойдя кактус размером с тыкву, она поспешила дальше, оставив Гринофа позади. Посматривая по сторонам, нет ли поблизости гремучих змей, очень мешающих раскопкам, она шла, ловко уклоняясь от колючек местной флоры, которые, казалось, созданы только для того, чтобы колоть, резать, рвать и так или иначе препятствовать прогрессу. Странно, подумала она, как-то стихло все…
Едва эта мысль пришла ей в голову, как она услышала редчайший в пустыне звук: гром. Отдаленный раскатистый грохот заставил ее остановиться.
Она взглянула вверх. Небо над высокими красными скалами и каньонами долины Верде потемнело от тяжелых, злобных облаков. Не обращая внимания на странное метеорологическое явление, Кассандра шла дальше. Ветер усилился, в воздухе запахло дождем. Не сказать, чтобы гроза в пустыне была чем-то совсем уж неслыханным, но случалась она действительно редко и сопровождалась замечательными запахами. Чистый промытый воздух с явным привкусом озона не походил ни на что другое. Но Кассандру не очень привлекала мысль попасть под грозу. Она прибавила шаг и громко позвала: «Пятница!»
Ее крик отразился от стен каньона. Прямо впереди торчала высокая скала — обычный для Седоны красноватый песчаник.