— Да, без практической проверки мы вперед не продвинемся, — монах подался вперед, опершись руками на стол, в позе лектора, наставляющего ученика. — Если мы с этим справимся, опыта у нас существенно прибавится. Ладно. Слушай внимательно. Томас Юнг жил в Лондоне между 1799 и 1829 годами. Он был президентом и членом Королевского общества, поэтому ты сможешь связаться с ним через секретаря общества — при условии, если ты, конечно, вообще попадешь в Лондон. Лей-линия, которая привела тебя в Прагу, по идее должна привести и обратно в Лондон, хотя сомнения у меня все-таки остаются.
Мина покивала, но заметила:
— Мне просто хотелось бы поточнее откалибровать временные интервалы.
— Вот! Этим мы и займемся, — сказал он с улыбкой. — Если моя теория верна, каждая физическая точка на любой конкретной линии соответствует определенной временной привязке. Если это так… — Он опять улыбнулся и покачал головой. — Тебе просто нужно прыгнуть пару раз и посмотреть, в каком времени ты окажешься. Получив две точки на временной оси, мы сможем интерполировать результаты. Но это если ты сумеешь попасть в Лондон.
— У меня же есть лей-лампа.
— Да, очень необычный инструмент, — брата Лазаря работа пражских алхимиков неизменно приводила в восторг. — Я бы многое отдал, что узнать, как она работает. — Он посмотрел на нее через стол. — Так ты уверена, что хочешь попробовать? Знаешь, возвращение домой может оказаться не самым приятным.
— Я родилась и выросла в Лондоне. Со мной все будет в порядке.
— Ладно. Когда ты будешь готова?
— Да прямо сейчас, — ответила Мина. — Самое лучшее время — это настоящее.
Дело происходило на закате. Брат Лазарь вышел проводить ее.
— Vaya con Dios!
{Иди с Богом! (исп.)}Для этой попытки она решила использовать лей-линию, которую назвала для себя Богемской. Она уже пользовалась ей для первого неудачного прыжка. Синие огоньки на лампе подтверждали наличие активной лей-линии, но первый прыжок получился не лучшим. Она оказалась неподалеку от города где-то в Средней Англии. На первый взгляд пейзаж показался знакомым; но когда она постояла на утесе с видом на широкую долину с несколькими домиками под соломенными крышами, прежде всего заметила отсутствие хороших дорог. Даже если Лондон был недалеко, век двигателей внутреннего сгорания здесь еще не наступил. Не желая дожидаться рассвета, она немедленно вернулась, иначе лей-линия закрылась бы.
Потребовались два дня и не менее семи прыжков, прежде чем она поняла, что каждый метр, пройденный вдоль лей-линии, соответствует примерно четыремстам годам. Она выяснила, что если тщательно высчитывать шаги, можно довольно точно попасть в столицу Англии в определенное время. Седьмой прыжок привел ее в нужное место-время.
Едва стихло завывание ветра, сопровождающее переход, на смену ему пришла сирена скорой помощи, ее звук отразился от кирпичных стен Стейн-Уэй. Она узнала переулок и воодушевилась. Оставалось неизвестным, в каком она времени, но и эту загадку удалось решить, как только она вышла на Графтон-стрит. Мимо прошел автобус с рекламой телефонов Virgin Mobile, за ним быстро последовал фургон British Telecom, рекламирующий скоростной интернет за 16 фунтов в месяц.
— Есть! Получилось! — воскликнула Вильгельмина. А потом на нее напал страх перед возвращением к прежней жизни. Она постояла и направилась по Графтон-стрит. Вскоре успех перемещения поблек под воздействием окружающего. Город был все таким же ярким, резкие звуки пугали, она успела отвыкнуть. Все вокруг ревело, кричало, пыталось обратить на себя внимание. После относительного спокойствия старой Праги или тишины аббатства темп современного мира оказался неожиданно быстрым, громким и грубым. У нее возникло ощущение, что она бежит через полосу препятствий, наполненную совершенно лишними заботами.
Куда бы она ни посмотрела, отовсюду грозили неожиданности. Мимо проехала низкая черная машина с тонированными стеклами, внутри орала магнитола, издавая тревожные басовые звуки. В противоположном направлении промчался мотоцикл, жужжа, как огромный шершень; тротуар заполняли студенты с одинаковыми оранжевыми рюкзаками, болтавшие между собой по-французски. Толпы людей перемещались, словно многоголовые амебы; многоэтажка, находившаяся на реконструкции, вносила свою лепту в общую какофонию грохотом отбойных молотков и дизельных генераторов. Воздух был откровенно грязным; вывески в витринах кричали неоновыми фразами: «Распродажа! Мега-скидки! Покупайте сейчас!»
Тем не менее, улицы, забитые транспортом, ощетинившиеся рекламой и заполненные равнодушными пешеходами, глубоко погруженными в собственные проблемы, были точно такими же, какими она их помнила. Мрачные громады многоквартирных домов, унылое небо, испещренное следами реактивных лайнеров, мусор в сточных канавах, шум и толчея оживленной столичной улицы — все это было точно таким же, как и всегда. Забавно, она никогда раньше не замечала в этом особой грубости. Теперь заметила, и это ей не понравилось.
Удар по всем чувствам несколько ошеломил ее. Мину слегка подташнивало. При первой же возможности она свернула в переулок и села на ступеньку таунхауса, чтобы собраться с мыслями. «Ты здесь больше не живешь, Мина, — сказала она себе. — Просто позволь этому быть». Через несколько минут она достаточно пришла в себя, чтобы продолжить путь к бывшему дому.
У Вильгельмины было достаточно времени подумать, что она будет делать, если ей удастся вернуться в Лондон. Для начала стоит избегать пекарни Джованни — слишком много воспоминаний, слишком много объяснений, — но теперь, оказавшись на знакомых улицах, она передумала. Следовало покончить с прежней жизнью окончательно, завершить как можно больше оставленных дел. По крайней мере, следовало получить зарплату, тогда она может перестать думать, как передвигаться по городу.
Только сначала надо выяснить точную дату, чтобы знать, сколько времени прошло с момента ее первого рокового путешествия. Она зашла в магазин WH Smiths и направилась к полке с журналами и газетами. Беглый просмотр «Таймс» заставил ее задуматься; взгляд на дату «Гардиан» стал искомым доказательством. Обе газеты утверждали, что сейчас идет как раз тот месяц и год, когда она ушла из этого мира, но вот день… А какой был день тогда? Воскресенье — да, конечно, воскресенье — они же с Китом планировали пройтись по магазинам в выходной. «Таймс» у нее в руках утверждал, что сегодня понедельник.
Мина вышла на улицу слегка ошарашенная. Теперь она понятия не имела, как к ней отнесутся на старом месте работы. Она остановилась напротив пекарни и какое-то время наблюдала. Казалось, ничего не изменилось: тент в зелено-белую полоску на месте, и вывеска на окне с надписью «Наш фирменный хлеб — хлеб ручной работы» была точно такой же, как в последний раз. Решившись, она перешла улицу и толкнула дверь. Входной колокольчик звякнул, извещая о ее прибытии, и девушка за стойкой подняла глаза.
— Мина! — завизжала кассирша Татьяна. — Ты здесь!
— Я, э-э…
— Боже, что это на тебе?
Вильгельмина оглядела себя.
— Ерунда, просто надела, что под руку попалось. Не спрашивай.
— Ты не вышла с утра, — обличительным тоном заявила Татьяна. — Что с тобой стряслось? — Мина только собралась ответить, но кассирша и не думала умолкать. — Мы тебе звонили! Мы волновались. Просто какое-то безумное утро!
— Извините, — только и смогла сказать Вильгельмина.
В этот момент из кухни вышел владелец пекарни Джон с подносом заготовок для булочек.
— Что еще стряслось? — проворчал он, огляделся и увидел исчезнувшего пекаря.
— Мина! Что случилось? Ты не открыла пекарню сегодня утром.
Вид ее работодателя, магазина, теплый дрожжевой запах выпечки вызвали у Мины такую волну эмоций, какой она от себя никак не ожидала.
— Кажется, я съела что-то нехорошее, — пробормотала она. — Извините. А телефон у меня барахлил, я с ним не справилась.
— Шутишь? Я тебе все утро названивал. — Джон поставил поднос и внимательно посмотрел на нее. — Ты как-то не так выглядишь. Ты вообще в порядке?
— Вообще-то я хотела взять больничный, — храбро ответила она. — Как думаешь?
— Ну, ладно, — согласился Джон. — Если нужно, возьми пару дней. Я выйду за тебя завтра.
— Спасибо. Ценю. — Она поколебалась, а затем спросила: — А зарплату не дашь?
— Так она же на карточку приходит
— Да, — сказала Мина, — я не подумала.
Зарплата переводилась на ее счет в электронном виде. За деньгами надо идти в банк, а у нее больше не было банковской карточки.
— Ладно, я бы с удовольствием поболтал с тобой, — проговорил Джон, — но у меня там еще один поднос. Увидимся позже. — Он убежал на кухню. — Повидайся с Рэйчел, — бросил он через плечо, — спроси, закончила она квартальный отчет?
Вильгельмина попрощалась. В магазин вошли две покупательницы, а за ними мама с коляской. Стало тесно.
— Надеюсь, Мина, тебе лучше, — произнесла Татьяна уже деловым тоном, поворачиваясь к покупателям. — Здравствуйте, чем могу помочь?
Вильгельмина попятилась к двери. Почему-то теперь, когда она увидела своих сослуживцев, она не могла заставить себя сказать: «Прощайте». Все, что ей удалось выдавить из себя, это фальшивое: «Увидимся».
Она все-таки заглянула к жене Джона, ведущей бухгалтерию, и убедилась, что да, зарплата естественно будет у нее на карточке.
— А что, Мина, что-нибудь не так? — спросила Рэйчел.
— Ну, не то чтобы совсем не так, — протянула Мина. — Похоже, я карточку потеряла. Понимаю, это мои проблемы. — Она вздохнула. — Ладно. Пойду.
— Я могу выдать тебе за прошлую неделю, — предложила Рэйчел, — если это тебе поможет. Я еще не отправляла данные.
— О, а ты, правда, можешь? Это бы мне здорово помогло. — Она подождала, пока бухгалтер достала ключ, открыла нижний ящик стола и достала металлическую коробку.