— Что ж, сэр, могу сказать, что он неплохой парень. Жизнерадостный. Всегда улыбается, шутит…
— Я приму это к сведению, — Берли сухим тоном дал понять, что ждет более развернутого ответа. — А как насчет учебы?
— О том не мне знать, сэр. Это придется спрашивать у его наставников.
— А как в городе относятся к Чарльзу? — Заметив колебания привратника, граф добавил в голос металла. — Мне желательно знать правду. Вам это ничем не грозит, не беспокойтесь.
— Я не люблю плохо говорить о людях…
— Принято к сведению, — поторопил его Берли. — Но?
— Да, сэр, бывало, мне приходилось забирать вашего племянника из всяких… злачных мест, — он в задумчивости почесал нос. — Если вы понимаете, о чем я…
— Догадываюсь. Еще что-нибудь?
— В последнее время к нему приходили разные люди, требовали отдать долг…
— Какой долг? За еду, питье, одежду, или?..
— Он играет, сэр. Ну, всякие азартные игры…
— Вот как? Вы уверены?
— Боюсь, да, сэр. В городе есть несколько клубов, где играют. Молодых джентльменов иногда трудно удержать…
— И большие долги?
— Откуда же мне знать, сэр? Видите ли, я же не пускаю их за ворота, а они отказываются передавать сообщения.
— Ну, — хмыкнул Берли. — Думаю, мы еще обсудим этот вопрос.
— О, наверное, не стоит слишком строго относиться к нему, сэр, — извиняющимся тоном произнес привратник. — Молодой джентльмен… все они сеют свой овес...
{Так в Англии говорят о человеке, который плохо себя контролирует.}
Так мир устроен.— Видимо, вы правы. — Берли продолжал требовательно смотреть на привратника. — Что-нибудь еще? Послушайте, если я хочу как-то повлиять на него, мне надо знать как можно больше.
— Я же не смотрел отчеты, сэр.
— Не понял…
— Отчеты, сэр, — повторил привратник. — Казначей может сообщить вам все необходимые подробности, но я слышал, что молодой джентльмен задолжал за выпивку и тому подобное, сэр.
— А, вот оно что!
— Хотите, я провожу вас к казначею?
— Спасибо, этого достаточно. — Берли улыбнулся и сгрузил серебро в угодливо протянутую руку. — Давайте устроим племяннику сюрприз, а?
— Конечно, сэр, как скажете, сэр. — Привратник сунул деньги в карман. — Первая комната справа наверху. Пожалуйста, поднимайтесь, он скоро должен появиться.
— Доброго вечера. —Берли потерял интерес к собеседнику.
Однако привратник не хотел уходить.
— Я хочу сказать, сэр, что он, возможно, сейчас в зале, ужинает… ну, то есть решил поесть пораньше. Большинство молодых людей так и делают. Если хотите, я могу послать за джентльменом.
— Не стоит. Я подожду, — сказал Берли, нетерпеливо взмахнув рукой. — Если Чарльза нет дома, я дождусь, пока он вернется. — Он начал подниматься по лестнице. — Еще раз спасибо, добрый человек. Вы мне очень помогли.
Привратник ушел. Берли поднялся по лестнице. Наверху он обнаружил две двери. На одной из них в аккуратной латунной рамочке торчала карточка, свидетельствующая, что здесь действительно обитает некий Чарльз Флиндерс-Питри. Берли тихо постучал; ответа не последовало. Тогда он толкнул дверь и обнаружил, что она не заперта. Граф вошел в большую квадратную комнату с окном, выходившим на луг Крайст-Черч, за ним виднелся заросший ивами участок реки Айсис. На лугу паслись коровы, пастух с посохом и собакой собирался загонять их в хлев на ночь.
Берли постоял, изучая интерьер комнаты. Два больших кожаных кресла стояли по обе стороны от камина, а между ними — небольшой круглый столик с серебряным подносом. На подносе графин и четыре стакана. На стене литография с каким-то деревенским пейзажем, возле распахнутого шкафа валялась одежда. На вешалке рядом висели черная студенческая мантия, атласный жилет, длинное пальто и две шляпы — одна из черного бобра, другая фетровая. Еще имелись несколько полосатых шарфов, но ни один из них не носил символики Крайст-Черч. Большой книжный шкаф только до половины заполнен книгами; на нижних полках хранилась обувь, потертая соломенная шляпа, крикетная бита, мяч и перчатки. Граф подошел ближе и внимательно изучил корешки книг; в основном, здесь были собраны труды по истории. Книги покрывала пыль.
Еще имела место заправленная, но смятая кровать; рядом на полу лежали брюки, рубашка, жилет и черный галстук. На столике у окна стояла грязная тарелка с засохшим ломтем сыра и крошками хлеба, пустая кружка с пятнами чая и надкушенное яблоко. Пустая бутылка из-под вина стояла на полу под столом. На крючке у двери висела кожаная сумка.
Первый вывод, сделанный графом, сводился к тому, что обитатель не относится к усидчивым студентам. В общем, обычный молодой оболтус. Берли еще раз осмотрел обстановку и уселся в одно из потертых кресел у камина.
Наступал вечер. В комнату прокрался холод, и Берли уже подумывал, не разжечь ли камин, когда не лестнице послышались голоса. Щелкнула дверная ручка, дверь открылась, и вошел рыжеволосый юноша с курткой, перекинутой через плечо. Высокий, но не долговязый; стройный, но не худой; черты лица правильные, выдающие породу. Парень мог бы считаться совершенно обычным, если бы не глаза, овальной формы и слегка раскосые, придававшие лицу несколько восточный вид.
Юноша бросил куртку на кровать и начал расстегивать рубашку.
— Привет, Чарльз, — произнес Берли.
Молодой человек подпрыгнул и развернулся.
— Господи! Кто ты такой, черт возьми?
— Не хотел тебя пугать, — сказал гость, медленно поднимаясь во весь свой внушительный рост. — Я лорд Берли, граф Сазерленд. Полагаю, у нас найдутся общие интересы.
— Это еще какие такие интересы? — осторожно спросил Чарльз. Он стоял неподвижно.
— Например, интерес к древностям.
— Ах, это! — пренебрежительно фыркнул Чарльз.
— Да, именно это, — подтвердил его гость. — А ты о чем подумал?
— Не знаю, ну, там, медвежья охота или собачьи бои. Азартные игры, к примеру?..
— Ничего такого захватывающего. — Берли плеснул в два стакана портвейн из хрустального графина на столе. — Давай-ка поговорим немного. Об артефактах. Древних артефактах.
— Ну, тогда вы выбрали не того собеседника, — ответил Чарльз. Он протянул руку за предложенным стаканом. — Я в этом ничего не смыслю. — Он уронил себя в кресло. — Не мой профиль, понимаете?
— Зато мой, — сказал Берли, снова садясь. — Я торгую такими вещами.
— Ну, это не повод ко мне вламываться. — Чарльз поднял свой стакан. — Yum sen!
{Стандартный китайский тост «До дна!». Кантонский диалект.}
Берли сделал вид, что отпил глоток и отставил стакан.
— Мне нужно было поговорить с тобой по важному делу. — Берли достал из кармана черный бархатный мешочек и извлек лазуритового скарабея, шумерскую богиню и камею с ликом Августа. Поставил их на столе перед собой.
Чарльз взглянул на предметы и сделал вид, что они его не интересуют.
— Замечательные штучки, — сказал он. — Но если вы собираетесь всучить мне эти безделушки, сразу предупреждаю — бесполезно. — Он сделал еще глоток портвейна. — Понимаете, у меня нет бабок. Были, но… Я гол как сокол.
Берли пристально посмотрел на молодого человека: он вел себя не так, как ожидал граф; парень во что-то играл.
— Лукавишь, — заметил Берли. — Хочешь сказать, что я не догадываюсь о происхождении этих предметов?
Будущий учёный откинул голову и холодно рассмеялся.
— Происхождение, сэр? Да почем мне знать? Я никогда в жизни не видел этих безделушек.
— Мы оба знаем, что это ложь, — хладнокровно возразил Берли.
— Да что вы себе позволяете?! — Чарльз попробовал завестись, но уверенности не хватило. — Так вот! Хочу, чтобы вы знали…
— Заткнись! — резко оборвал его граф. — Я имею дело с древностями дольше, чем ты живешь на свете. — Берли взял фигурку богини-змеи и поднес ее к свету. — Это подлинные вещи. Более того, они в идеальном состоянии — их не тронуло ни время, ни могила. Их не выкапывали в пустынях Египта или Вавилона и не извлекли из какой-нибудь гробницы. — Он пристально посмотрел на молодого человека. — Так вот я и спрашиваю: как они у тебя оказались?
Чарльз допил свой стакан и налил себе еще. Он ссутулился в своем кресле и с напускной небрежностью сказал:
— Это не ваше дело.
— Я же сказал, что это именно мое дело. — Голос Берли, хотя и оставался спокойным, приобрел холодность металла. — Нет смысла притворяться. Пустая трата времени.
Молодой человек пристально посмотрел на посетителя, но промолчал.
— Давай начнем заново. — Берли поставил фигурку на место и взял скарабея. — Я могу щедро заплатить за это произведение, за другие тоже. Намного больше, чем можно получить на аукционе.
Чарльз оживился.
— Щедро — это как?
Берли кисло улыбнулся.
— Достаточно щедро, чтобы прийти сюда сегодня вечером с интересным предложением — и очень выгодным, могу добавить.
— И что?
— Я готов купить все предметы из твоей коллекции по отдельности или партией — после проверки, конечно, — по справедливой рыночной цене плюс пятнадцать процентов. Нет… — он подумал, — пусть лучше будет двадцать процентов. Аукционный дом берет за комиссию как минимум столько же. Зачем терять деньги?
— На двадцать процентов выше рыночной стоимости? — скептически спросил Чарльз. — А кто, позвольте спросить, определяет рыночную стоимость? Вы, я полагаю?
— Не обязательно, — холодно ответил Берли. — Но если вам интересно мое мнение, Sotheby’s обычно не ошибается. Я, во всяком случае, им доверяю.
Молодой человек нахмурился, обдумывая предложение.
— Но есть одно условие, — продолжал Берли. — Ты расскажешь мне, как к тебе попали эти предметы, и любые другие, которые я у тебя приобрету. А еще ты должен пообещать, что больше никому не станешь продавать нечто подобное.
— Ну, это уже наглость!
— Нет. Условие. Отныне я твой единственный партнер в торговле антиквариатом. — Берли холодно улыбнулся. — Справедливая цена плюс двадцать процентов, и у тебя не болит голова. А то ведь публика капризна, вкусы меняются…