– Прочесал весь дом, – начал он. – Думаю, парнишка там, хотя в глаза я его не видел. Но хозяйка оставила меня на кухне, пока, по ее словам, стелила наверху постель, а когда я дотронулся до подушки, она была еще теплая. Говорит, это комната служанки, но никаких следов женского присутствия я там не обнаружил. В глубине дома большой чердак, туда она меня не пустила. Нет, не слышал ни звука, но, если бы эта женщина была вашей стражницей, вы бы тоже помалкивали. Но вот что учтите. В раковине на кухне были две чашки, заварной чайник, несколько тарелок и так далее, а на столе – оловянный поднос с одной тарелкой и одной кружкой. Кружка маленькая, никто, кроме ребенка, из нее пить не будет, а своих детей у нее нет, она сама сказала мне, что живут в доме только они с мужем, если не считать, конечно, этой мифической Белинды. Вот так.
– Ладно, на связи, – бросил Крук. – Смотри там в оба.
Коксу пришлось немного подождать. На улице было оживленно, как всегда бывает утром обычного рабочего дня. Дом номер тридцать восемь не отличался ни от какого другого в округе. Сзади, через служебный вход сновала туда-сюда одна и та же публика – мясник, булочник, зеленщик, торговец рыбой, прачка. Коксу подумалось, что Крук играет с огнем. С другой стороны, пока он наблюдает за домом, бояться за мальчика – даже если он здесь – не приходится, ничего дурного ему не сделают.
Конечно, размышлял он, самое правильное было бы вызвать полицию, это ее работа, но, учитывая, что в их распоряжении имеются лишь смутные подозрения, понадобится не один день, чтобы заставить ее зашевелиться. Он кое-что знал про официальные процедуры. Полицейские подобны черепахам. Сомнений нет, к финишу они в конце концов придут, только вот стартуют слишком медленно.
В этот момент Кокс с удивлением увидел, что из 38-го дома выходит знакомая ему женщина и поворачивает в противоположном направлении, то есть в сторону Эрлс-Корт-роуд. В руках у нее была продуктовая сумка и большой кошелек; она выглядела в точности как еще полсотни домохозяек, живущих в этом районе, и было бы дико, невероятно подозревать ее в таких отвратительных вещах, как дурное обращение или запугивание ребенка. В то же время по мере ее удаления от дома он все больше покрывался потом. Ему не хотелось думать о том, в каком состоянии находится мальчик, если он впрямь остался один в этом доме. Берти далеко не простофиля и не тихоня, это сообразительный и смелый паренек, он не будет послушно сидеть на месте просто потому, что ему так велено. При малейшей возможности он как минимум подойдет к окну, закричит, махнет рукой, попробует привлечь к себе внимание. Понятно, что если привязать малыша к спинке кровати или к стулу, такой возможности у него не будет. Кокс почувствовал, что пот по нему полил градом. И тут, когда он уже готов был на свой страх и риск, не думая о последствиях, рвануться к дому, из-за угла выскользнула небольшая, голубого цвета машина и притормозила у входа. Кокс положил руки на руль велосипеда и неторопливо заработал педалями, направляясь к машине. Из нее вышли двое – один долговязый, немного прихрамывавший при ходьбе, другой – плотный, с румяным лицом и пышными черными усами. Увидев их, Кокс на мгновенье забыл о всякой осторожности и широко осклабился. Крук в своем репертуаре, работает под офицера Скотленд-Ярда.
– Знаю я этих чисто выбритых ребят из Ярда, – говорил он в ответ на насмешки, – но общее представление людей о детективе не сильно изменилось со времен Шерлока Холмса и истории о «Пестрой ленте». Им нравится, когда у сыщика есть усы и на ногах ботинки с резиновой подошвой. Я художник, Билл, вот чего ты никак не можешь понять.
Двое мужчин поднялись по ступенькам, ведущим к входу, и позвонили в дверь. Про запас у них имелся поддельный документ, который, если понадобится, оправдает их присутствие в доме, но, судя по всему, дело было затеяно зря. На звонки никто не откликался. У ворот остановился молодой человек в форме служащего газовой компании и, опершись на раму велосипеда, любезно сообщил:
– Хозяйка недавно ушла.
Один из визитеров, тот, что покрупнее, отошел от двери.
– Куда?
Кокс указал направление.
– Стало быть, дома никого нет?
– Официально – нет.
При этих словах Билл Парсонс, возившийся с какой-то проволокой, негромко присвистнул. Крук вновь поднялся по ступенькам, и оба они вошли в дом. Мало кто мог сравниться с Биллом в искусстве проникновения в чужие квартиры.
– Такая работа, если заниматься ею более или менее регулярно, позволяет держать себя в форме. Да и замочек-то простенький.
Кокс, к немалому своему неудовольствию, вынужден был остаться на улице с указанием позвонить в клаксон, если хозяйка появится в поле зрения. Улица были длинная и прямая, хорошо просматривалась в обе стороны. Дом 38 находился примерно посредине, так что у его напарников будет, в случае необходимости, достаточно времени для незаметного отступления.
Попав внутрь, мужчины не стали тратить времени на разговоры. Они поднялись по лестнице и направились на чердак, о котором говорил Кокс. Дверь была не заперта, внутри валялись старые коробки, кожаные саквояжи, ветхая плетеная корзинка для чая и всякие мелочи, которые сгребла в кучу не слишком аккуратная женщина. Достаточно было нескольких минут, чтобы убедиться: никого в этом помещении нет. Затем они прочесали оставшуюся часть дома, и тоже безрезультатно: если ребенок здесь когда-нибудь и был, то теперь его не оказалось. Заглянули в ящик с углем и вынесенный наружу туалет – ничего. И все же обоих не покидала уверенность, что еще совсем недавно здесь находился ребенок. Под подушкой поспешно застеленной постели Крук обнаружил фарфорового медвежонка – явно детскую игрушку. Хозяйка не дала себе труда вымыть посуду, и Крук прихватил стоявшую на подносе в кухне детскую кружку – может, удастся снять с нее отпечатки пальцев.
– Ну вот, пожалуй, все, больше нам здесь делать нечего, – констатировал он. – Знаешь, Билл, что-то не нравится мне все это.
Он зашел за дом, но и там ничего не обнаружил, за вычетом крохотной, посыпанной гравием и наглухо замкнутой со всех сторон площадки. Огибающая ее непроницаемая стена отделяла дом от точно такого же клочка земли и тыльной части другого строения. Тут не то что ребенка, кошку негде было спрятать. Крук с Биллом вновь поднялись из цоколя на первый этаж и направились к выходу.
– Послушай-ка, – обратился Крук к поджидавшему их Коксу, – ты все время следил за домом?
– Ни на секунду не отрывался.
– В таком случае нынче утром ребенок не мог здесь быть.
– А я уверен, что был.
– Выходит, он ушел, когда ты отлучился позвонить мне.
– Исключено. Он… – Кокс внезапно осекся.
– Ну? – рявкнул Крук.
– Ну конечно. Что я за идиот! Прямо у меня под носом.
– Кому-то сейчас плохо придется, – заверил его Крук.
– Корзина для белья, – просто сказал Кокс. – Какой-то молодой парень спустился в подвальный этаж и вышел с корзиной для белья. Помню, я еще подумал, что такую и вдвоем нести трудно, недаром он даже согнулся немного под ее тяжестью. Точно, оно самое.
И лишь Билл выглядел совершенно невозмутимым.
– Название компании на борту фургона запомнил?
– «Иден-Энд». Потому и запомнил, что звучит необычно.
– Надо бы посмотреть, существует ли такая.
Они дошли до телефонной будки, на сей раз пустой, и принялись листать справочник. Иден А., Иден Эс. Джей., Иден-Хилл-Кейк-Шоп, Иден-Вэлли-Радио – но никакой Иден-Энд.
Глава 14
При всей своей медлительности и манере говорить, растягивая слова, Крук в случае необходимости мог действовать весьма энергично. Он оставил Билла расспросить соседей о привычках все еще не вернувшейся женщины, а сам направился к миссис Феррис. Стоило бедной женщине увидеть фарфорового медвежонка, как она сразу узнала в нем самое драгоценное сокровище Берти.
– Не знаю уж, что он в нем такого нашел, – сказала она, – но расстаться с ним не мог ни днем, ни ночью, всегда держал под подушкой. Хоть я и говорила ему, что так у него лапа может отвалиться, но он не слушал, так хлопотал вокруг него, что можно было подумать, будто все лондонские воришки, специализирующиеся на краже драгоценностей, охотятся за этим медвежонком. Где он? – резко оборвала она себя, и Крук не сразу нашелся, что ответить.
Лицо ее внезапно перекосилось от ужаса. Она посерела, и на мгновенье ему показалось, что она вот-вот потеряет сознание.
– С ним все в порядке, – резко бросил Крук. – Мы напали на след. – Но он сразу увидел, что Мэй ему не поверила.
– По своей воле он бы медвежонка ни за что не бросил, – настаивала она.
– Ему пришлось уходить в спешке.
– Вы хотите сказать, его уводили в спешке?
– Послушайте, – безжалостно перебил ее Крук, – вы хотите помочь сыну или нет?
– Я на все готова, – в отчаянии вымолвила она, – лишь бы вернуть его домой, и Вилли тоже. Забудьте про свой закон и свою полицию. Скажите лучше, что я должна делать, и я сделаю это.
– У вас есть какие-нибудь его книжки с картинками?
– Разумеется. – Она с удивлением посмотрела на него.
– Позвольте взглянуть.
Мэй принесла пять или шесть книг в потрепанных обложках с черно-белыми иллюстрациями, разрисованных цветными мелками, с чернильными пятнами на страницах, следами грязи и карандашными каракулями. Крук быстро нашел то, что искал, – отчетливый отпечаток большого пальца, годный для сравнения с отпечатками (если они там были) на кружке, реквизированной в доме номер 38.
– Теперь это вопрос нескольких часов, – заверил он не находящую себе места от горя женщину. – А вы, если хотите послушать моего совета, оставайтесь дома и никому не открывайте двери. К чему вам всякие ненужные разговоры? И держите на расстоянии газетную братию. – С этими словами Крук удалился, унося с собой несколько книжек, медвежонка и драгоценную кружку.
Если удастся идентифицировать отпечатки, это будет означать – на сей счет у него сомнений не было – следующее. Во-первых, он значительно приблизится к решению задачи, во-вторых, ребенок окажется в гораздо более тяжелом положении, чем прежде. Честно говоря, теперь, когда преступник знает, что его ищут, Круку меньше всего хотелось думать об опасностях, грозящих мальчику. Он слишком смышлен, чтобы дать ему возможность выступить свидетелем. Пусть ему всего шесть, но он внимательный, шустрый, и это произведет впечатление на любого судью. Конечно, говорил себе Крук, похитители могут запугать мальчика настолько, что, даже оказавшись со своими врагами лицом к лицу, он побоится открыть рот. Хотя Крук и демонстрировал уверенность, разговаривая с матерью Берти, на самом деле никакой уверенности у него не было. Он не мог заставить себя поверить, что если Икс почувствует опасность, ему не хватит ума избавиться от ребенка как от свидетеля. И если догадки Крука верны, это будет не первым из совершенных им убийств, а человеку, которого и так уже поджидает виселица, терять нечего.