– А теперь – не говорите никому, но мне весело, что иду на работу в царские интерьеры и дворцовые ковры под ногами. Когда-то боролась за оформление этих помещений, деньгодержатели в то время подобрее были, им самим так понятней. Чаще в гости к нам наведываются. Банкиры, заводчики. Как встарь – город богатых людей. Руку протянешь – смилостивятся. – Полина устала, наверное. Желание излить душу, по моим наблюдениям, усиливается к концу рабочего дня.
Мне пора, я собираюсь прощаться. Но Полина Сергеевна продолжает, как ни в чем не бывало:
– И еще тут кое-что для вас наметила. Размышляла, а самое главное-то мы с вами чуть не позабыли. По монастырям поедем?
– Я планировала, но автобусом рейсовым не получалось, а другие пути…
– Правильно, у моей сотрудницы муж по выходным дома сидит, он человек надежный и недорого подвезет, зачем вам тратиться. Целый день с вам проведет. Он за извоз много не берет.
Ну, а завтра… завтра приходите, я надеюсь, нам все удастся, – прибавила она загадочно. И долгий-предолгий взгляд куда-то в сторону.
Ох, любит Полина Сергеевна чувствовать себя Хозяйкой Медной Горы!
К вечеру я попадала в свой гостиничный номер вымотанная – и пройденными километрами, и бесконечными лестничными проемами, и беготней туда-сюда по площади у Тобольского кремля.
На́скоро жевала бутерброды, запивая их клюквенным морсом, и валилась в постель, как подкошенная. Нервный, беспокойный сон будто блуждание в невесомости, во всасывающей бесконечности сибирских пространств, темнота…
И вдруг взвыла сирена, я вскинулась – и, не допуская возражений, мне диктует радио приказным голосом, типа «от советского информбюро»: «Пожарная тревога! Уважаемые гости, вы обязаны эвакуироваться в течение десяти минут! Пожарная тревога! Уважаемые гости…» Я, натыкаясь на стулья, вслепую ломанулась к телефонному аппарату внутренней связи, он у двери в номер на стене, – хриплю сонно, непроговариваемо: «что случилось?» – и мальчик на ресепшене так же сонно отвечает: «да спите спокойно, у нас система барахлит».
Я долго потом ворочалась – в пять утра сирена ухнула! – и, наконец, неясные очертания фотографии прадеда успокоили, несколько минут спасительного сна. Черно-белое, а скорее серое фото, его темные глаза смотрели прямо на меня, а губы шептали: предан Богу и Царю, служу Отечеству, верую в Иисуса Христа.
Верую и служу, не щадя живота своего…
Когда я очнулась от накативших после фальшивой тревоги видений, солнце вламывалось в открытое окно весело и нагло. Я же опаздываю! – подумалось (в Тобольске я постоянно куда-то опаздывала, других пробуждений не было; о разнице во времени тоже не будем забывать, небольшая, но все-таки). Мигом почистила зубы, одевалась чуть ли не в коридоре, постыдное для дамы поведение.
В лифте я тем не менее стояла уже вполне упакованная, ругая на чем свет стоит самоуверенного Максима, директора и давешнего моего ночного перевозчика – мы о полуночных сиренах не договаривались!
Добрая Даша внизу объяснила, что ночью на паркинге что-то воспламенилось.
– Не воспламенилось у вас, курил небось кто-то, может, и охранник, – бросила я уже из дверей, еле попадая в рукав плаща, в Тобольске яркое солнце не освобождает от необходимости экипироваться по полной программе, к тому же неизвестно, что день грядущий мне готовит и когда я теперь в гостинице окажусь, чтобы дух перевести.
Я снова в библиотеке, да, уже поднадоевшие торжественные мраморные перила, темного дерева шкафы, стулья с резными спинками, благородные сотрудницы в длинных кофтах, стрижки каре или пучки волос, собранных сзади (Полина, конечно, им всем фору дает, ее прическа – валик на затылке, и платье, не повторенное ни разу, сегодня на ней синее в крапинку и бежевый пиджак); представители мэрии, спонсоры и журналисты собрались в конференц-зале, я что-то пропустила, но по сути пришла вовремя, Полина вскинула глаза и представила меня:
– А это…
Потом я четким и уверенным голосом говорила об Алексее Васильеве, о том, как тепло и сердечно помогают мне в Тобольске, зачем-то прибавила, что это самый чистый город из всех, мною доселе виденных. И люди в нем душевны и добры. Мне дружно аплодировали.
Как я поняла, повод для встречи – демонстрация ролика о достижениях музея. Но и я, наверное, не подкачала – солидные господа кивали одобрительно, меня фотографировали представители местной прессы, я улыбалась.
Думаю, все получилось как нельзя лучше, потому что Полина по окончании моей речи шепнула мне на ухо:
– Светлана, спуститесь вниз, к собору. Отец Зосима вас ждет.
– А кто это?
– Он очень знаменит. Тобольское чудо. Архимандрит Софийского собора, монах, местный святой. Вы ведь хотели встретиться с истинно верующим священником.
К отцу Зосиме очереди стоят.
N 66
Протокол допроса обвиняемой Васильевой Лидии Ивановны 28 августа 1933 года
Вопрос: Ваши дети упоминают о том, что царские ценности действительно вашему мужу Васильеву Алексею были переданы. После смерти вашего мужа эти ценности должны, безусловно, достаться вам, скажите, где они скрыты.
Ответ: Я не отрицаю того, что ценности действительно царской семьей переданы моему мужу Алексею, который хранил их от меня скрыто и перед смертью их мне не передал. Поэтому не знаю, где они теперь скрыты.
Записано с моих слов правильно и мной прочитано. К сему, Васильева.
Допросил*
(Архив СУ МБ РФ. Коллекция документов «Романовские ценности». Т.1, Л.74, об. Подлинник).
____________________
Подпись неразборчива*
N 65
Из характеристики ПП ОГПУ по Свердловской области на хранителей царских ценностей август 1934
Сов. секретно
…В 1918 году, во время нахождения царской семьи Романовых в городе Тобольске, священником Благовещенской церкви Васильевым Алексеем совершались для царской семьи церковные обряды и молитвы в доме царской семьи. Благодаря своей ревности к монарху Васильев в семье Романовых пользовался большим авторитетом и безграничным доверием. В дни эвакуации царской семьи из города Тобольска в Свердловск Васильеву А., как надежному человеку, лично царицей А.Ф. Романовой было поручено вынести и скрыть чемодан с бриллиантами и золотом, весом не менее одного пуда. С первых дней после разгрома Белой армии на Урале и установления советской власти в 1919 году, во избежание обнаружения у него скрываемых царских драгоценностей, чемодан с этими ценностями передали крестьянину Егорову Егору Ивановичу. Последний спустя некоторое время ценности Васильевым возвратил обратно. Васильевы эти ценности сразу же скрыли в городе Тобольске.
Васильев А. в 1930 году после продолжительной болезни умер, и все ценности, по показанию арестованного нами Васильева Александра Алексеевича, скрываются семьей Васильевых, но кем персонально, последний не указывает, утверждая лишь следующее:
«Мне хорошо известно, что „романовские“ ценности моим отцом были получены, и я убежден, что хранит их моя мать, но она, как я думаю, отдаст их только тогда, когда будут требовать от нее мои братья и сестра Елизавета».
Факты скрытия Васильевым ценностей бывшей царской семьи подтверждают, кроме брата Васильевых – Александра Алексеевича, Егоров Егор Иванович, служанка дома Романовых Кобылинския К.М., личный писец Николая Романова – Кирпичников.
Пом. Нач[альника] ЭКО ПП ОГПУ по Свердловской области Начальник 6-го отделения ЭКО ПП Ермолаев, Шумков
(Архив СУ МБ РФ, Коллекция документов «Романовские ценности» Т.2. Л. 51. Подлинник).
N 91
Постановление о сдаче дела в архив 9 февраля 1941 г.
Г. Свердловск
Я, Старший оперуполномоченный – ЭКО УНКВД по Свердловской области – Сержант государственной безопасности – Березин, рассмотрев агентурно-следственное дело N 2094 – «Романовские ценности» в 3-х томах на 704 листах – на Ужицкую Марфу, Корнилова Василия Михайловича, Кирпичникова Александра Петровича, Васильева Семена Алексеевича, Володину Прасковью Архиповну, Елисину Марию Матвеевну, Аксенову Пелагею Андреевну, Карпову Салфалиду Влоховну, Николаеву Викториану Владимировну, Кобилинскую Клавдию Михайловну, Печекоса Константина Ивановича, Уткину Анну Яковлевну, Васильева Александра Алексеевича, Васильева Георгия Алексеевича, Васильева Семена Алексеевича, Васильеву Лидию Ивановну, Васильеву Елизавету Алексеевну, Егорова Егора Ивановича, Мережникову Анну Павловну, и найдя, что указанное дело представляет оперативную ценность, в настоящее время использовано быть не может, постановил:
Дело N 2094 – «Романовские ценности» в трех томах на 21 человека, сдать в 1-й спецотдел УЕКВД по Свердловской области – для хранения в архиве.
Ст. оперуполномоченный ЭКО УНКВД по Свердловской области сержант государственной безопасности Березин.
(Архив СУ МБ РФ, Коллекция документов «Романовские ценности» Т. 2. Л. 51. Подлинник).
Ничего не выяснили, дело сдали, а с моим прадедом все гораздо интересней было, чем принято о том времени думать. Схемы не работают. Раз священник – значит, расстрелян. Один расстрелян, другой до момента разрушения церкви преспокойно работал в ней. Благовещенскую взорвали в 1929 году. Вплоть до последнего дня Алексий Васильев был ее настоятелем. По странному совпадению, после уничтожения церкви он умирает. В том же году, и не «после продолжительной болезни», а от разрыва сердца.
На самом деле никто меня не ждал. В соборе пусто, и я смешно приставала к служителям храма с уверениями «вы знаете, Полина Сергеевна мне обещала, что…»
– Не знаем, – отвечали мне старушки у входа, – отец Зосима позже будет, а когда – неведомо. Служба у него в пять, а если молится, то до того времени его не увидите.
И ожидающие о. Зосиму понемногу собирались, преимущественно молодые люди, и дети с ними, их никто не утихомиривает. Бегают, служба еще не началась, но не шумят. Рядом со мною парень с молодою женой и дочкой, за советом пришли, как он мне объяснил.