Продолжаются привычные отношения, никто еще не понял, что это начало конца. А священник Алексий – человек, всю жизнь просидевший в «медвежьем углу», никуда отсюда не выезжая ни разу (собрался в 30-м году переехать с семьей в Омск, да в пути и помер), – понял, что грядет великая беда, трагедия. Понял и ужаснулся одним из первых.
И Многая лета прозвучало, несанкционированный молебен, на Рождество в нарушение всех предписаний.
Особая миссия священника, канонические правила духовности – именно то, о чем вы говорили. В последний путь провожая, так получилось. Ведь Тобольск был не таким, как сейчас. Город, где по весне разливается река, где осенью дожди затапливают, а зимой лютые морозы. 30 градусов ниже нуля считалось «тепло», так Царь в дневнике записывал.
– Нет, вы не правы, как раз вот Тобольск в то время… Сейчас это маленький уездный городок – с красивой архитектурой, конечно… а в то время город был одним из самых больших торговых центров Сибири, и здесь жизнь кипела очень серьезная. Здесь проходил водный путь до Китая, поэтому здесь же, в Тобольске, в Нижнем Посаде, были огромные склады торговцев. Переправные склады, то есть они часть товара завозили и здесь оставляли, а в европейскую часть страны отправляли уже отсюда. Чтобы не весь путь тащить товар, который нужно распродавать. Здесь была именно перевалочная база, вот такой огромный оптовый склад.
Город был очень богатый, это видно по архитектуре, крайне развитой, здесь был шикарный по тем временам драматический театр, здесь элита жила.
В то же время здесь было церковное управление и была семинария.
Поэтому уже тот факт, что человек остался в городе, имел приход в центре Нижнего Посада, прямо напротив губернаторского дома, это свидетельствует о том, что значимость и определенную базу он, несомненно, имел.
И вполне мог быть далеко не бедным человеком. О зажиточности тяжело говорить, потому что священники в то время состояли на государственном содержании.
Сейчас священник, условно говоря, сколько напроповедовал, кто ему как помог, столько он и заработал. Разрыв такой, что кто-то там блестящий пастор и проповедник, живет в центре Москвы, может ездить на большой машине. А кто-то в деревне работает – и слава Богу, на велосипед чтоб хватило, это такой вопрос.
До революции священники состояли на государственном коште, на государственном обеспечении, и было как – церкви имели различные разряды, на церковь отводилось конкретное жалованье, и коль скоро ты занимаешь место в этой церкви, то и жалованье соответственное.
Ваш прадед был настоятелем? Значит, он все эти средства распределял между служителями, но это все можно посмотреть в нашем архиве, у нас есть дореволюционные Тобольские епархиальные ведомости в электронном виде. Они оцифрованы, наш бывший проректор, отец Филарет, провел с архивом такую работу, и теперь в архиве эти данные точно есть. Вы можете даже сами скачать. С торента скачайте, если пиратства не боитесь. Тобольские епархиальные ведомости – это был, можно сказать, дайджест епархиальной жизни, он выпускался до 1918 года.
– То есть до 1918 года…
– Там вся церковная жизнь, все официальные данные были отражены.
– Какие еще книги, издания вы посоветуете?
– Дело в том, что литературы опубликовано мало. Я вам могу дать телефон одного нашего преподавателя, он занимается изучением того периода, по крайней мере архив наш досконально знает.
У нас архив очень современный, повторюсь, все рукописи оцифрованы. С подробностями преподаватель наш ознакомит, кандидат исторических наук Михайло Носов, записывайте телефон (он диктует, я записываю). Михаил подскажет. В каких местах искать, что именно найти, что реально, а что нет.
Потому что архив достаточно обширный, с одной стороны, а с другой стороны – его очень сильно проредили после 1918 года. Когда город большевики взяли, они бóльшую часть архива уничтожили. И по церковным делам наши ребята, которые пишут диссертации по истории, чаще ездят в Петербург, там копии всех отчетов точно есть. Отчеты на протяжении многих лет делаются в трех экземплярах. Один шел в консисторию, другой сдавался здесь в архив, третий отправлялся в Петербургский архив.
Канцелярские наши архивы были уничтожены полностью, также Епархиальные, а наш городской архив, повторяю, был прорежен очень серьезно. А Петербургский не успели проредить, поэтому очень многое по Тобольску наши ребята находят там.
– А книги о том периоде? Что достоверней написано и где книги эти искать?
– Насчет книг – это лучше к отцу Вадиму.
– К отцу Вадиму, прекрасно! (Это тот самый батюшка из Храма Семи отроков на Завальном кладбище, он чинит колеса своей машины в Перми, я помню, но вслух не говорю.)
Зато задаю вопрос, меня давно мучивший:
– Где купить Библию? Достойное и верное издание? Вы же говорили, что переводов много, не все равнозначны, некоторые уводят от истины…
– Да зачем покупать? Давайте я вам подарю. Изданную Московской патриархией Русской православной церкви. За достоверность ее ручаюсь.
И с этими словами он вышел из кабинета, минут семь отсутствовал и вернулся торжествующий, неся в руках огромную книгу в твердом темно-коричневом с золотым тиснением переплете. Солидное издание, увесистое.
Отец Петр надписал книгу и протянул мне фолиант через стол. Я открыла – на первой странице печать в форме ромба с завитушками: «Благословение Архиепископа Димитрия Тобольского и Тюменского».
Чуть повыше – аккуратная надпись от руки:
«Светлане на память о духовной беседе в Тобольске с надеждой на то, что польза от сказанного и услышанного будет в Вашем сердце.
Иерей Петр Поспелов, 17 августа 2015 года, город Тобольск».
Часть III
Михаил
В Тобольске происшествия почему-то объединялись тематически, рифмовались между собой, притягивались – беседа к беседе, книга к книге.
Буквально на следующий день я держала обеими руками увесистый – не менее двух килограммов! – фолиант внушительных размеров с золотым фигурным обрезом. Его сняла с полки и вручила мне Полина Сергеевна, выслушав мой рассказ о монастырских и церковных встречах, я постоянно повторяла при этом, как потрясена великолепием иконостасов, роскошной отделкой лестниц, основательностью реставрационных работ. На всей территории города и в окрестностях его – здания будто готовили для парадных приемов: нам есть что показать; нам есть чем удивить.
– Света, вы не ошиблись, так оно и есть… в какой-то степени, – засмеялась Полина. – Двадцать лет назад у нас возник весьма любопытный благотворительный фонд. Мы работаем для него, фонд работает для нас. Книга тоже образцово-показательно издана – «Возрождение, 20 лет вместе». «Возрождение» – название фонда. Промышленники города объединились, восстанавливают былую славу, ну и сами в истории останутся. Заодно. Книгу с трепетом издавали, хранят ее бережно. Для потомков берегут.
Потому библиотеки особыми предметами обстановки уставлены, и библиотекарши от переизбытка впечатлений сами начинают книги писать. Пожилая сотрудница, окруженная мебелью восемнадцатого века, опираясь рукой на мраморные перила, держит в руках двухкилограммовую книгу о деятельности фонда, где события и карты перемежаются с фотографиями спонсоров, произносящих речи на фоне книжных шкафов. Фамилии новых дворян от бизнеса на каждой странице, наш бомонд новые имена в историю вписывает.
Лет через двести придет настырный исследователь – глядь, а история славного города Тобольска пестрит новыми именами. Здравствуй, племя незнакомое! Что ж, всю жизнь только одного князя губернатора Матвея Гагарина вспоминать? Он многое сделал, фигура спорная… а кто бесспорная?
И новые спорные фигуры обозначились, поди выясни, чем они на самом деле занимаются, попечители наши. Денно и нощно заботит их дума о развитии родного края. Не иначе, только так, фолиант этот томов премногих тяжелей. И вам, Света, есть чтó цитировать – из местного, из свежеиспеченного.
Я смотрю на Полину вопросительно:
– Почему так много иронии? Что-то с фондом не так?
– Нет, все так. Да я и не смеюсь. Я вам потом еще новшества покажу – скажете, деньгами разбрасываются. Для внушительности, Сибирь монументальная. Купола пламенем горят, синим и золотым. Все на их денежки, опираясь на сохранившиеся в веках технологии. А то гуляли бы вы по развалинам, прадедушку своего и представить на той лестнице не смогли б. Как иначе?
Роете, ищете, любой сохранившейся детали, каждому факту рады. Но не землю же копаете, правда? Верно, там ничего и не найдете.
Вы в архив, в библиотеку… А вам и сообщают, кто именно приводит сибирский центр православия в порядок. На века. До следующих скифов. – Полина Сергеевна хитро одними уголками губ усмехнулась. – Ищите и обрящете, и да откроется вам истина.
Спонсоры наши приводят в порядок огромные территории, пожелания президента выполняются еще до того, как высказываются на словах. От этого и городу, и президенту лучше.
Духовный центр. Вдобавок роскошный центр, мне приятно быть одухотворенной именно здесь. – Улыбчивая Полина Сергеевна выглядит совершенно счастливой.
«20 лет вместе». Заголовок читается как «Счастливы вместе».
Как все смешалось! Православие, сила места и власть, фонд «Возрождение» и лица корпоративных боссов на глянцевых страницах, и Полина Сергеевна в ее кабинете, уставленном диковинными книгами и предметами, угощающая меня чаем из специального чайничка, он фарфоровый – и электрический притом.
– Брусничный чай, на местных ягодах настоян, попробуйте. И пряники наши фирменные – и запах, запах тминный!
Я старалась из чашки тихонько отпивать, понемножку и неслышно от бублика откусывать, а Полина Сергеевна прихлебывала и размышляла вслух:
– Отец Петр, говорите, вас к Михаилу Носову адресовал?
– Чтобы рассказ продолжить об архивах… Я там уже была. Над случайно сохранившимся выцветшим портретом суетились три часа, посылали тридцать три справки то оплачивать, то подписывать. Суматоха, и вот-вот конец рабочего дня. Я потом в библиотеку вернулась и айфоном сфотографировала, мне заведующая разрешила. Пока она рассказывала о творческих успехах, мы успели подружиться. Смотрите. – Я протянула Полине телефон. – Качество не хуже, чем на дискете допотопной, каменный век! Все равно не оригинал, мне и думать об оригинале заказали. Так что архивная часть путешествия закончена.