Еременко молчит, видимо, переживая первые в жизни эмоции от езды на гоночном мотоцикле, приглаживает ладонью торчащие дыбом волосы, зато довольный собой Ромыч усмехается за двоих:
– Это спортбайк, подруга! Он предполагает скорость. Боишься скорости – сиди дома, пеки пироги. Не все девчонки такие трусихи, как ты!
Меня так и подмывает встряхнуть умника, что вслед за Ломом задавал скорость проезда, за грудки и напомнить, кто был на его мотоцикле в шлеме, а кто без.
– Давай пересядем на четыре колеса и посмотрим, умник, кто из нас двоих «трусиха». Я не боюсь скорости. Я не понимаю глупой балансировки на грани, тем более с незащищенным пассажиром за спиной.
Я жду ответа, но за Ромыча отзывается Саня Лом. Единственный из всей тройки мотоциклистов уверенно державшийся на дороге, и вслед за другом оглядывается на меня с усмешкой.
– Балансировка на грани – наше все в этой жизни, детка. Не трудно было и догадаться, при взгляде на нас. Жаль, что ты не поняла этого раньше. С виду ты кажешься куда сообразительнее, чем есть на самом деле. – Он поднимает бровь и пожимает плечами, оставляя слова застыть обвинением в воздухе, но верный Мишка тут же вступается за меня.
– Осторожно, Саня! Не буди в моей подруге зверя. Поверь бывалому другу, она сообразительнее, чем ты можешь себе даже представить, и куда сильнее, чем кажется. Если хочешь уехать отсюда невредимым, лучше не зли эту девчонку. Ее разворотом плеч не впечатлить.
«Это точно!» – хочется сказать мне, я привыкла отвечать за себя сама, и уже цежу сквозь зубы, не проникнувшись смазливой физиономией парня и недоверчивым прищуром глаз.
– Понты – вот ваше все в этой жизни, и пиковый кураж! Ты когда выжимал сто сорок, смекалистый, вспомнил о том, что она без защиты? – киваю на Настю, вперившую в парня влюбленный взгляд. – Когда лихо лавировал между машинами, вспомнил? Нужен драйв – вперед, лихач себе на здоровье, но один. Незачем однажды оказаться тем самым придурком, кто лишит ее жизни.
– Ого! – присвистывает Лом, отпуская растерянный смешок, виновато оглядываясь на девушку у своего плеча. – Медведь, кажется, ты был прав.
– А мне понравилось, – тянет тихоня Настя. – Здорово было, правда, Лиль? – смотрит с надеждой на подругу, а я лишь отмахиваюсь от них, безнадежных, и отворачиваюсь к Мишке. Задираю голову, чтобы послать его с друзьями к чертям собачьим, когда он уже крепко обнимает меня, притягивает к себе за плечи, смеясь в макушку.
– Танюха, не ворчи! Ну, облажались, зато как красиво прошли центром города, зацени! Ты же у меня в шлеме была, чего ты?
Нет, он, и правда, дурак, и мне хочется еще раз хорошенько треснуть его по затылку, на этот раз проверив на крепость закипевшие от самоуверенности мозги.
– Я-то да, Мишка! Но ты-то нет! Ты хороший механик, но никудышний водитель, и это новое увлечение однажды может для тебя плохо кончиться. Чтоб ты так ходовую чинил, как в поворот входишь! – не сдерживаюсь я. – Я б тогда тебе с отцом с чистой совестью руки бы оторвала! А заодно и Егорыча пропесочила! Чем он вообще думал, покупая тебе спортбайк? Ты же после нашей поездки к карьеру месяц в гипсе с переломом обеих ног и ключицы лежал? Так неужели тебе мало?
– Ну все, успокойся! – еще сильнее прижимает меня к себе Медвед, не давая возможности пошевелиться. – Смотри, как бьется сердце, – запускает руку под куртку и неожиданно прикладывает ладонь под самой моей грудью, на миг пробуя ее тяжесть, просто ошарашив нескромным прикосновением. – И стоило так заводиться? Ерунда ведь, – продолжает смеяться, а я так и ахаю, когда он невзначай касается большим пальцем груди, спуская губы к уху. Собираюсь честно возмутиться, но тут кое-что посерьезнее фривольного дружеского объятия привлекает меня. Клуб «Бампер и Ко» – яркая неоновая вывеска над широкой дверью входа приковывает к себе внимание и я, наконец-то, понимаю, куда по собственной глупости этим вечером попала.
– Мишка, прекрати! С ума сошел, что ли? Нарвешься на кулак, я не шучу! – сержусь на друга не на шутку, немея от мысли, что могу прямо сейчас встретить здесь рыжего гада, который вот уже две недели прочно засел в голове и от одного воспоминания о котором у меня предательски подкашиваются колени. От того, какой я была с ним. То ли от страха, то ли от стыда… а то ли от предвкушения встречи.
– Извини, Тань, первобытные инстинкты срабатывают, ничего не могу с собой поделать. У меня на тебя…
– Заткнись, гоблин! И слышать не хочу, что там у тебя на кого! Или я тебя сама заткну!
– Все-все! Понял, Закорючка! Замолкаю! – Мишка отнимает от меня руки и шутливо поднимает ладонями вверх. Отступает на шаг, разводя в сторону, но теперь уже я сама останавливаю его, вешаясь на шею.
– Медвед, родненький, поехали отсюда, а? – с чувством заглядываю в лицо, осторожно оглядывая боковым зрением многочисленную толпу у входа. Не хватало еще, чтобы хозяин этого чертового клуба застал меня у себя в гостях! Плевать я на него хотела! Плевать, с высоты небоскреба! На наглого рыжего зубоскала, что бы внутри ни чувствовала!
– И не подумаю! – словно издевается друг. – После того, с каким трудом тебя сюда вытащил… Нет, Тань! – честно заявляет, ощериваясь довольной улыбкой. – Сегодня я намерен хорошенько повеселиться. Да и дела серьезные нас сюда с друзьями привели, так что потерпи, Закорючка. Вот решим, чуток потусим за знакомство и разъедемся по углам. Доставлю домой в лучшем виде, не переживай!
Делать нечего, друзья Медведа и так обо мне не самого лучшего мнения, девчонки наверняка покрутят у виска пальцем, и я поднимаюсь на носочки и шиплю Мишке в лицо. Не думая, насколько глупо выгляжу со стороны:
– Сейчас же, Медвед, отвези меня домой! И девчонок тоже! Я их здесь одних с твоими безбашенными друзьями не оставлю!
– Да почему, Тань? Что случилось-то? – наконец, проникается моим волнением друг, сгоняя с лица улыбку. Подхватывает широкими ладонями под локти, заглядывая с беспокойством в глаза, когда резкий свист и вслед за ним громкий окрик «Эй, Саня, давай толпой к нам!» привлекают наше внимание.
Это он. Рыжий. Нет, не тот, кто подзывает к себе, а тот, кто стоит с ним рядом, спокойно наблюдая на шумное действие со стороны. Я вижу его сразу, как только удосуживаюсь обернуться, и тут же понимаю, что он узнал меня.
– Кажется, нас зовут, ребята, – отваливается от мотоцикла Саня Лом и топает, кивком приглашая парней последовать за ним, в сторону входа. Утаскивает за собой девчонок, а я так и стою, пойманная на крючок цепким взглядом, не в силах под ним пошевелиться, пока Мишка не обнимает меня за плечи и с радостным возгласом: «А вот и дела подвалили! Пошли, познакомимся с местной братией, Закорючка!», увлекает за собой. За разговором с друзьями упуская из внимания то, как непослушно передвигаются мои ноги.
С Рыжим девушка – темноволосая и стройная, повисшая осьминогом на крепкой шее. Она оценивающим взглядом встречает нашу компанию и что-то шепчет на ухо довольно ухмыляющемуся парню. Откинув голову, громко смеется собственной шутке, привлекая к себе внимание спутника, и вновь приваливается к нему так плотно, словно не в силах устоять на ногах.
– Ты не права, малыш, – озвучивает Бампер ее мысли. – Я всегда рад гостям. Особенно таким, как сегодня. Как жизнь, парни? – лениво бросает слова приветствия, и вот уже руки новых знакомых тянутся к нему, а голоса девчонок щебечут глупости, встречая внимание хозяина клуба.
– Бампер.
– Миша. – И странно-долгое рукопожатие Рыжего, будто проверка на прочность.
Он отпустил меня и больше не смотрит в мою сторону, и, глядя на то, как легко ему это удается, как легко Рыжий теряет ко мне интерес, едва я оказываюсь рядом, вдруг утверждаюсь в мысли, что все, что было в последней минуте, мне просто показалось. Привиделось от неожиданности, не иначе. И узнавание, и цепкий взгляд, и напряжение в мужской фигуре… Почему? Не знаю. Может быть, потому, что мне так хотелось?
Хватит! Вот дура, и придумала же себе!
Я смотрю на довольного Мишку, на кокетливо распушивших перышки подруг в кругу парней, на гнущуюся ивой незнакомку у груди Бампера, на его руку, уверенно лежащую на бедре девушки – поглаживающую, спокойную, и понимаю, что мне не нравится то, что я вижу и то, как себя чувствую. Как будто меня предали. Странное ощущение, не спорю, совершенно неуместное и непонятное, неприемлемое для той, кто до сих пор казнит себя за совершенную ошибку, но, тем не менее, в отличие от Рыжего избавиться от сковавшего меня при виде него напряжения – не могу.
Потому что забыть не могу нашей сумасшедшей близости и понять: почему он? Не Мишка, не Серебрянский в мыслях, а он, почему?
Разве Бампер не тот, кого я ненавижу? Не самый наглый тип, которого повстречала, и кто дважды высмеял мой внешний вид, давая понять, что думает обо мне? О похожей на дешевую комедиантку девчонке?.. Даже сейчас, в обычный вечер у своего клуба он держится слишком самоуверенно, – одетый дорого, без нарочитой простоты, – чтобы даже такая деревенщина от моды, как я, не смогла усомниться в его вкусе. Во всем. И в том, что касается холеной брюнетки у крепкого плеча.
И снова девичий шепот на ухо, и громкий смех, и одобряющий взгляд Бампера скользнувший по смазливому личику.
– Конечно, малыш, я все помню.
И длинные пальчики, ласкающие сильную шею.
– Не сомневаюсь, даже не мечтай!
И мужской разговор, моментально отхлынувший на задний план.
Ему все равно. Абсолютно. И я, и та, что в его руках, и та, что будет после. Глаза Рыжего, при взгляде на девушку, слишком пусты и безразличны, чтобы суметь обмануть меня. Но разве я не знала, что так будет? Что для Рыжего ничего не значит пустой перепихон? Разве на что-то надеялась? Неужели не призналась себе, что сама виновата и плевать на него хотела?.. Так почему при взгляде на парня я чувствую обиду? Только вот за что, на него или на себя – не понятно.
– Отлично, как скажешь! Обмозгуем все после, а сейчас бы выпить не мешало, тем более что за знакомство сам Бог велел, – слышу я голос Ромыча и радостный писк Лильки: