— Да, много таких, — отмахнулся Шендр.
— А что в них странного? — полюбопытствовал Кийко.
— Девочек в основном рожают. На десять детей только один мальчик, — пояснил Шендр, — так родители ждут, когда дочкам по шестнадцать лет исполнится, и бегом их в колонисты отдают. Для некоторых это бизнесом стало. Для фермера первые подъемные колониста — огромные деньги.
— Ну, так вот, — продолжил Строгов, — эти рабочие, не важно, откуда летят, нанимаются к фермерам. Вот только зарплату им платят не фермеры, а корпа. А вот фермеры платят корпе «аренду» работника. Это нормальный подход?
— Тут согласен, — кивнул Литвин, — по этому пункту корпорации на редкость жадные. Причем все.
— Вот, — продолжил Строгов, — именно из-за такой политики планеты развиваются медленно. Особенно аграрные. Ведь фермер платит в три раза больше, чем получает работник. Две трети заработка работника корпа кладет себе в карман.
— Но ведь есть возможности стать вольнонаемным, — попытался вклиниться в разговор Кийко.
— Это только для техников, — ответил ему Строгов, — пишешь отказ, соглашаешься на выплату штрафа в размере трех месячных окладов, и вперед, вольные хлеба ждут тебя.
— Почему только для техников? — возмутился Кийко. — Это условия для всех.
— Вот, — усмехнулся Строгов и кивнул на Кийко, — яркий представитель тех, кто никогда не читает мелкий шрифт.
— Почему не читаю? — вновь возмутился Кийко.
— Потому что, если бы читал — знал бы, что оплатить штраф нужно в течение 6 недель. Если не успеешь — включаются такие дикие проценты, что ты их в жизни не выплатишь. Поэтому такой финт хвостом, как переход в вольнонаемные, возможен только для техников. Они за свои услуги при заключении первого Свободного контакта могут взять аванс. А в большинстве случаев их зарплаты более чем достаточно, чтобы этим самым авансом закрыть долг перед корпой. У чернорабочих такого не бывает — никто не будет сборщику урожая платить за три месяца вперед или давать большой аванс — а вдруг работник спину надорвет, начнет лениться?
— Но есть ведь и другие возможности разорвать контракт с корпорацией… — попытался вновь спорить Кийко.
— Какие? Выйти замуж за местного фермера и автоматически стать гражданкой этого мира? Есть такое. Я тебе более того скажу, многие фермеры практикуют многоженство, на деле экономя на работниках. Женился на пяти-шести работницах, и вперед, во благо семьи работать! И платить им ничего не надо, и пожаловаться они не могут.
— Развестись…
— Ну, понятное дело, — улыбнулся Строгов, — вот только если сразу развестись — гражданство отменится и все, назад под корпу. Надо минимум шесть месяцев побыть в браке. А потом да, можно и бежать. И опять же. Этот метод для женщин. А для мужиков?
— Жениться.
— Угу. И много среди нас, колонистов первой и второй волны, женщин?
— Я видел нескольких, — заявил Литвин.
— Вот именно, что нескольких, — хмыкнул Строгов, — чаще всего эти бабы торгуют браком и денег ломят просто неприлично! Ну, а в более редких случаях уже давно сами выскакивают замуж за нашего брата и тогда все, для работников-мужиков никаких возможностей сбежать от корпы нет.
— Ну, это все понятно и интересно, — встрял Шендр, — но мы говорили о Свободных мирах, а ты тут развел демагогию о том, какие корпорации сволочи.
— Так вот ведь к чему я все это начал, — кивнул Строгов, — если мир объявляется Свободным, то он сам торгует с внешним миром. Нет, поначалу, конечно, ушлые торговцы умудряются навариться. Но затем, рано или поздно, кто-то из зажиточных граждан планеты купит звездолет. За ним следующий…или вообще деревушка может в складчину старенький кораблик приобрести и таскать потихоньку свой товар в обжитые миры.
Опять же, корабли, прибывающие к Свободной планете, привозят рабочих, которые не связаны контрактом с корпорацией. Заработки на Свободной планете для них вообще не сопоставимы с теми копейками, что платят корпораты.
— Ага, тут платят больше, вот только можешь пойти на органы, могут в наркокартель на работу взять и будешь пахать пока не сдохнешь, девушек в бордель пристроят. Отличные перспективы и возможность карьерного роста! — рассмеялся Литвин.
— Вот я ж говорю, ты о Свободных мирах из фильмов только знаешь, — ответил ему Строгов, — у тебя навязанное корпоратами виденье Свободных миров.
— А у тебя какое? — хмыкнул Литвин.
— А я родился в таком мире, — ответил Строгов, — жил в нем, работал…
— И загремел в колонисты, — развеселился Литвин, — от хорошей жизни, видать.
— А ты как в колонисты загремел, землянин? — ответил ему Строгов. — Добровольно?
— Естественно.
— Значит, и на Земле не все так хорошо?
— А где хорошо?
— В Свободных мирах, — ответил Строгов.
— Так ты-то как тут колонистом оказался? — усмехнулся Литвин.
— Во-первых, не колонистом, а егерем, а во-вторых, молодой был, глупый. Сытая спокойная жизнь показалось скучной, вот и пошел приключения искать.
— Нашел? — хмыкнул Литвин. — А чем, кстати, колонист от егеря отличается?
— Егерь ‒ это почти скаут, — ответил за Строгова Шендр, — чаще всего в егеря идут бывшие военные.
— А почему бывшие? Выгнали? — съехидничал Литвин.
— Сам ушел, обстоятельства… — буркнул Строгов.
Литвин понял, что Строгов эту тему раскрывать не собирается, и тут же переключился на другую.
— Так и все-таки, если все так сладко было на этой вашей планетке, чего свалил?
— Да скучно, говорю же, — пожал плечами Строгов, — а мне тогда хотелось приключений, вот и пошел в вояки…
— И что, реально у вас там бандитов не было, наркокартелей и прочего? — Кийко, судя по всему, тоже не особо верил в такое положение дел.
— Не было, — покачал головой Строгов, — у нас милиция работала четко. А за наркоту — расстрел на месте. Поэтому и не было у нас там ни производства, ни дилеров.
— Во как! — хмыкнул Литвин. — И прям работяга мог нормально жить на зарплату?
— Мог. Причем припеваючи, — кивнул Строгов, — у нас работяга мог лет за пять себе заработать на жилье, антиграв.
— Да ладно? — не поверил Литвин.
— Вполне, — подтвердил свои слова Строгов, — у нас давно наступил коммунизм, так сказать, который так и не построили у вас, на Земле.
— Чего наступил? — не понял Литвин.
— Диктатура рабочего класса, — подсказал Шендр.
— Я бы так не назвал наше политическое устройство, — зыркнув на Шендра, сказал Строгов, — у нас вполне себе свободное общество, все в рамках закона позволено…
— А что не позволено? — поинтересовался Шендр. — Скажем, если я хочу жить в достатке, не работать и просто наслаждаться жизнью? Причем на эту самую жизнь я себе заработал собственными руками и умом.
— Так не бывает, на сытую жизнь нужно зарабатывать постоянно, — не согласился Строгов.
— Чушь! — хмыкнул Шендр. — Ваше общество попросту отрицает капитализм. Соответственно, у вас не может быть удачливых торговцев, банкиров, заемщиков — они ведь наверняка считаются у вас «врагами народа»?
— Ну, не без этого. Да и зачем они нужны? Пиявки…
— Не скажи, — покачал головой Шендр, — эти пиявки крайне важны для экономики.
— У нас с экономикой и так все в порядке, — буркнул Строгов, — еды и вещей всем хватает. Бери что надо.
— Но не вздумай взять чего побольше, камнями закидают! — хмыкнул Шендр.
— Да нет, зачем так сразу? Но да, у нас не приветствуют тех, кто пытается захапать побольше и потом сидеть на добре, как собака на сене.
— Ты-то сам веришь в эту систему? — усмехнулся Шендр.
— Конечно, я ведь в ней жил и уверен в ее работоспособности, — ответил Строгов, — это здесь деньги нужны как доказательство выполненной тобой работы. У нас такого нет.
— Потому что стучат все друг на друга, не дай бог вон тот тип справа от меня будет работать меньше, чего я тогда напрягаться должен? — вновь хмыкнул Шендр.
— Ты утрируешь, — ответил Строгов, — но коллектив да, обижать не стоит. Надо работать на совесть.
— Ага, то есть и коллективные собрания у вас в ходу, с заклевыванием «виновного»? — хмыкнул Шендр.
— Погоди-погоди, я только понял, — встрял Литвин, — у вас там что, денег вообще нет? Заходи в магазин и бери что хочешь?
— Да, — кивнул Строгов.
— Клёво…
— Не так все клёво, как ты думаешь, — остудил радость Литвина Шендр, — ты там и месяца бы не прожил — сбежал бы.
— Почему?
— Да они все, как зомби…
— Знаешь, это смотря с какой стороны посмотреть, — вмешался Строгов, — вы в своем капитализме, словно стервятники бьетесь за лишнюю копейку. У нас этого нет.
— Зато есть постоянное пинание несогласных, — возразил Шендр, — коллективные собрания с целью морально задавить несогласного или же просто человека, выпавшего из образа «честного» коммуниста. И вообще, если ты такой весь правильный — с чего начал с нас деньги драть за помощь? Мы ведь в трудном положении, рабочий класс, который притесняют. А ты еще нам и оружие в аренду сдал. Не по-товарищески это…
— Ну да, давай, постыди меня, — рассмеялся Строгов, — во-первых, в свое «трудное положение» вы себя сами загнали. У вас был товар, были деньги — продали бы все и купили нормальное оружие и экипировку, мары бы от вас отстали. А даже если бы не отстали — вы бы им по зубам надавали. Во-вторых, вы мне не товарищи, а как раз представители вражеского буржуазного класса — так с чего мне вас оружием бесплатно снабжать? Вот, если бы пришли и сказали: «Виктор Алексеевич, а давайте мы вам поможем с основанием коммуны» — во, тогда другое дело. Вот тогда уже и товарищи, и соратники. А нет — ну, тогда извините, я денег коплю не для того, чтобы себе коттедж где-нибудь в Золотых мирах купить, а как раз для создания поселка, который, возможно, сможет расшириться на всю планету и здесь будет так же, как у меня дома.
— Боже упаси, — буркнул Шендр.
— Хм, а мне идея нравится, я, может, в эту вашу секту и вступлю! — рассмеялся Литвин.
— Не секта, а идеология! — поправил его Строгов. — Так, ну хватит лясы точить — по сторонам смотрим. Мы уже достаточно далеко от города, тут мары могут засады организовать.