Этот момент мы тоже обговорили предварительно, чтобы не шептаться сейчас, не привлекать к себе внимание. Идея состояла в том, что первым заходил в потенциально опасное помещение я. Мне это не особо нравилось, но такой план был наиболее логичным — у меня дробовик, и на данной дистанции (в пределах комнаты) мне будет сложно промахнуться по противнику. Строгов же будет прикрываться мной, как щитом, и в случае, если я дам маху (и, соответственно, получу пулю от противника), у него будет небольшое преимущество.
Мои шансы на выживание гарантировали выданные Строговым старенький бронежилет и каска (шлем, если уж говорить правильно) с прозрачным забралом. Строгов замер слева от двери, я стал напротив нее, а Анна взялась за ручку.
Строгов начал отсчет, показывая пальцами: три…два…раз…
Начали!
Анна разблокирует замок, Строгов распахивает дверь, и я двигаюсь вперед, держа оружие наготове, готовый выстрелить во что угодно, если оно пошевелится.
Как учили, контролирую наиболее опасные участки, поворачиваюсь боком к двери (скорее всего, ведущей в ванную), не спускаю с нее глаз и направляю туда ружье. Жду, пока это направление не начнет контролировать Строгов. Есть! Двигаюсь дальше — гребанная квартира-студия: вроде и состоит из одной комнаты, однако она Г-образной формы, поэтому что или кто за углом мне еще не видно. Боком выхожу из-за угла, сквозь прицел обшариваю комнату взглядом. Никого.
У-у-у-х…Сердце выскакивает из груди, руки слегка дрожат. Я заметил, именно такая реакция у моего организма, если я знаю, что предстоит перестрелка. Но, что интересно, именно перед перестрелкой я не замечаю всего этого, лишь после. А впрочем, может перед боем у меня просто мандраж, как у любого нормального человека? И я попросту не замечаю всего этого, так как сосредоточен на другом? Вполне может быть.
— Никого, ‒ озвучивает уже известный мне факт и Строгов, успевший заглянуть в санузел.
Я опускаю ружье и тут же мгновенно слышу, как удары сердца замедляются, дрожь уходит из рук. Я возвращаюсь в спокойное состояние.
Хм…а после перестрелки меня дубасит минут пять, как минимум.
Анна включает свет в комнате, и мы озираемся. Ну и срач…
— У тебя всегда так? — хмыкнул Строгов.
— Нет, — холодно ответила девушка, — тут все перерыто. Сам, что ли, не видишь?
— Ну, мало ли, — пожал плечами Строгов, — для некоторых это норма.
— Не для меня, — все тем же тоном сказала Анна.
— Нет ‒ так нет, — Строгов уже переключился на серьезный лад. — Давай, не тяни, опускай дрон, забирай контейнер. Куда его еще тащить?
— Уже никуда, — ответила Анна, — если бы Игорь Анатольевич…
— Если бы бабушка была дедушкой… — перебил ее Строгов. — Толяныч в клон-центре. Другие варианты?
— Тогда подключаем контейнер к моему терминалу и с него перебросим в хранилище.
— Как знаешь.
Девушка бросилась к окну, распахнула его настежь, а затем отпрянула в сторону, сообразив, что стоять вот так, на виду — глупая идея. Ее стеклянный, отсутствующий взгляд сразу же подсказал мне, что девушка полезла в интерфейс. Наверняка дрону команду дает.
Спустя пару мгновений она вернулась в реальность, а спустя секунд десять в небольшой ящик с землей и растениями, закрепленный за окном, мягко плюхнулся дрон. Девушка схватила его, рывком втащила в квартиру, бросила на пол и сама присела рядом.
В пару движений она освободила контейнер и с ним бросилась к терминалу, сиротливо притаившемуся в углу.
— Не взломали и, похоже, даже включать не пытались. Вообще не трогали, — хмыкнула она, когда на экране загорелось приветственное окно. Интересно, почему она не пользуется новой моделью, которая транслирует изображение прямо в голову? Никаких экранов и дисплеев не нужно. А впрочем, некоторым людям эта инновация не нравилась. И я в том числе был не в восторге от нее, было удобнее и привычнее работать по старинке.
— Сколько времени тебе надо? — спросил Строгов.
— Минут пятнадцать, — откликнулась Анна, — сначала дешифровка, потом копирование с носителя и перенос на наше хранилище.
— Так что за данные-то? — поинтересовался я.
— Не могу сказать, — покачала головой Анна. — У Игоря Анатольевича спросите. Захочет — ответит. А я не имею права.
— Ох уж эти шпионы… — проворчал Строгов. — Ладно, Мик, иди сюда, надо подготовить оборону…
Шпионы? Что он имел ввиду? Толяныч и его люди ‒ не просто военная разведка, а оперативники какой-то тайной службы? А почему нет — необычное оружие, девайсы…Что же они тут ищут? Бункер «Арматеха», о котором Толяныч рассказывал? Не иначе. И если так трясутся над этим контейнером — не там ли инфа про бункер?
Впрочем, есть ли мне до этого дело? Никакого. Главное, чтобы Толяныч, получив данные, не свалил отсюда. Но я в этом сомневаюсь. Если бы только в данных дело было — он бы не затевал весь этот сыр-бор вокруг аудитора. Да и нас бы не стал посвящать во все эти дела. И, кстати, а зачем же он мне про «Арматех» рассказывал, если это тайна? Ищут что-то другое, что-то вкуснее бункера? Может быть…
Похоже, нужно с ним поговорить по душам… Не уверен, что это даст результат, но попытка, как говорится — не пытка.
Пятнадцать минут, а то и более, мы со Строговым провели в буквальном смысле на взводе — я сторожил входную дверь, которую мы забаррикадировали мебелью, Строгов же находился возле Анны, готовый в любой момент прикрыть ее и терминал от внезапного нападения.
Но внезапного нападения не случилось, да и не могло быть — забаррикадировали мы не только дверь, но и окно. Даже если кто-то захочет к нам сюда влезть — ему еще предстоит помучиться и пошуметь.
— Ну что там, долго еще? — проворчал Строгов, когда прошло не пятнадцать минут, а целых полчаса.
— Сама не понимаю и не знаю, — удивленно протянула Анна, — копирование в хранилище что-то долго идет, как будто я копирую не пару сотен терабайт а…
— Что?
— Не знаю, — пожала она плечами, вглядываясь в экран, — такое ощущение, будто…а, черт!
— Что?!
— Кто — то перехватывает пакеты! Вот почему копирование идет так долго!
— На интерлигве, пожалуйста?
— Кто-то ворует данные!
— Вычислить, кто и откуда, можешь? — спросил Строгов.
— Сейчас…секунду…м-м-м… — она принялась перебирать пальцами в воздухе, периодически делая жесты, будто что-то хватает или от чего-то отмахивается. Со стороны это казалось бы странным, но я-то знал, как выглядит операционка и ее интерфейс, и даже смог понять, что именно она делает. Вот остановила текущее действие и начала новое, вот задает какую-то команду (только по движению пальцев трудно понять, какую именно), вот что-то увеличивает, чтобы рассмотреть детали.
— Так…я отменила копирование и пустила просто небольшой фрагмент по циклу. Они не должны ничего понять.
— Славно. Так кто ворует данные? — нетерпеливо спросил Строгов.
— Это наш коммутатор, — удивленно ответила Анна. — И он неподалеку…
— Точнее, — потребовал Строгов.
— Сейчас-сейчас, — забормотала она, снова начав двигать пальцами, — уже почти…так…это блок 44, сектор 3…а что это за строение? М-м-м… Это, кажется, дом, который выкупил этот…как его…ну, еще бар открыл и гостиницу сделал…
— Бар Кэса, — догадался я, — внутри здания его можешь засечь?
— Нет, — покачала Анна головой, — да и зачем? Я могу отключить этот коммутатор, и все.
— Но часть он успел украсть? — нахмурился Строгов.
— Небольшую…
— Этот фрагмент может быть важным. Нужно попробовать поймать вора.
— К черту вора! — возмутилась Анна. — Главное скопировать данные в хранилище.
— Так копируй! Или для этого нужно отрубить вора?
— Да нет… я могу пустить другим каналом, а его оставить на текущем, продолжая слать один и тот же фрагмент данных.
— Он не заметит?
— Сразу нет.
— А через сколько?
— Ну, я бы заметила минут через 15–20. А через сколько странность заметит вор и заметит ли вообще — я не знаю.
— Значит, у нас есть минут 15–20? Отлично. Сколько копирование по второму каналу займет времени?
— Минут пять.
— Отлично. Копируй.
— Да уже давно начала. Что ты задумал, Строгов? — нахмурилась Анна.
— Поймать вора.
— Может, сообщить Матери? — предложил я.
— Нет! — хором ответили мне Анна со Строговым.
— Матери об этой информации знать не нужно, — объяснила Анна.
— А от гарнизонных толку мало, — добавил Строгов, — ждем…
— Минута, — взглянув на экран сообщила Анна, — 40 секунд, 30, 20, 10… Все!
— Бегом! — сказал Строгов. Пока проходила эта последняя минута, мы успели освободить входную дверь и тут же ломанулись наружу.
Позади нас послышался легкий хлопок — Анна уничтожила контейнер с носителем и тут же бросилась за нами.
Мы неслись со всех ног. Когда уже были возле бара — дышали, как загнанные лошади. Взмыленные, мы буквально ворвались в помещение. Строгов с оружием наперевес тут же рванул в зал рассматривать посетителей, я же направился к стойке.
Бар был полупустой — ну да, логично, время-то уже позднее. Большинство гуляк успели сделать, что хотели, и отвалили баиньки. Остались только самые опытные и бывалые. Впрочем, нет, парочка из таких "бывалых" уже мирно посапывала, кто мордой на столе, кто в собственной тарелке со жратвой.
— О! Мик! Легок на помине! — поприветствовал меня Кэс.
— Привет, Кэс, — хрипло поприветствовал я его, — слушай, тут такой вопрос…
— Подожди-подожди, — перебил меня Кэс, — дай я скажу, пока не забыл: тут твой друг объявился.
— Какой друг? — не понял я.
— Ну, колонист, ты мне его описывал и просил сказать, если увижу.
Я удивленно уставился на бармена. О ком это он?
— Ну, такой мужик в возрасте, плешивый, — принялся описывать Кэс.
Я наморщил лоб, и тут до меня дошло, о ком говорит Кэс.
Иваныч!!!
— Слушай, мы тут за… — вмешался подошедший Строгов.
— Подожди, — остановил я его и повернулся к Кэсу, — так что с этим моим «другом»? Где он?