— Не знаю. Система турболифтов для персонала отключена больше сотни лет назад. Большинство транспортных платформ, находящихся ниже пятого уровня, давно не откликаются на команды операторов. Броне мембраны повсюду перекрыты. Возможно, военные спустились по аварийным лестницам или вспомогательным каналам принудительной вентиляции. Они знали, что конечная точка нашего похода находится где-то здесь. Поэтому нас несложно обнаружить, даже без контакта с центральным процессором.
— Мастер, я прошу только одного, дайте немного времени во всём этом разобраться, — проговорила Ветка и указала на многочисленные развёрнутые вкладки, проецируемые голографами в пространстве.
Акос утвердительно кивнул и вернулся к баррикаде, на ходу раздавая распоряжения. Рядом остались Мара со своим пауком и Нейла с людьми. Действия последних в недавнем бою, глава клана оценил положительно и оставил их для прикрытия.
Разобравшись с отчётами, Ветка попыталась взаимодействовать с системами реактора, но сразу получила отказ. Девушка не сдалась и попробовала снова, но следующий запрос терминал переадресовал процессору космического корабля. Оставшаяся активной его часть, ответила, что одного мастер-ключа, для получения доступа в технические отсеки реакторной зоны недостаточно.
Меню имело множество вкладок, позволяющих подтвердить получение доступа разным способом. И Ветка принялась их штудировать в поисках выхода из тупиковой ситуации. Сначала она передала все крипто-коды, записанные перед смертью её дальним предком, сотню лет назад бывшим последним легитимным командором корабля. Затем активировала дополнительную проверку идентификации, дав отсканировать сетчатку глаза, черты лица и рисунок папилляров на коже пальцев, подышала на сканер, проводящий тест ДНК.
Проверка внешних параметров и ДНК выявила, что она прямой потомок последнего командора военного корабля. Крипто-коды тоже были приняты системой. Однако это только немного прибавило пунктов к её легитимности.
И в тот момент, когда Ветка зашла в тупик, загрохотало в секторе лабиринта, окружающем эту сторону реактора. Высоко над головой пролетели несколько пучков плазмы, отставившие опалённые участки на бронеплите.
Мара со своим пауком среагировали первой. Поставив контейнер у входа, управляемый бот активировал силовой щит, отгородивший группу от случайных выстрелов и осколков. А в это время у баррикады закипела яростная перестрелка.
Ветке хотелось активировать магнитный диск и помочь космотехам, но не стала этого делать. Она понимала, что сейчас может помочь только одним способом — открыть толстенную бронеплиту и получить доступ внутрь реакторной зоны.
Ярослав.
Я снова бежал по лабиринту технических проходов, проложенных между корпусами огромных агрегатов. По пути во взаимодействие со мной вступали многочисленные терминалы и панели управления, сливающие информацию импланту в автоматическом режиме. Это позволило увидеть происходящее рядом с реакторной зоной, через множество точек объективной фиксации.
Картина сложилась практически мигом, и она мне категорически не нравилась. Активная перестрелка с применением плазмобоев, боевой кинетики и гранатомётов, происходила в широком транспортном туннеле, ведущем к входу внешнего корпуса реакторной зоны.
Агрессорами выступали тяжело бронированные зарканские штурмовики в количестве больше двух сотен. Они зажали космотехов в своеобразном тупике и теперь обстреливали монолитную баррикаду. Космотехи активно им отвечали и насколько я заметил, первые жертвы уже появились. Обе стороны прикрывались силовыми щитами. Из-за этого убитых пока мало. Однако, как только большинство щитов обнулится, сначала дело дойдёт до баррикады, а потом вырежут её защитников.
А главное — я заметил Ветку, которая в окружении знакомых мне лиц, прямо сейчас пыталась взломать терминал, способный открыть дальнейший путь. Среагировав на новые вводные, я подскочил к встреченной на пути панели цифрового взаимодействия, и попробовал открыть проход дистанционно. Однако все мои попытки не увенчались успехом. Упорный терминал требовал присутствия реального члена команды, объясняя это последними директивами, полученными больше сотни лет назад.
Это поставило меня в тупик. Близость реактора и очень сложных систем, не позволяла связаться с Веткой с помощью установившегося канала ментальной связи. Знаю, что она чувствует моё присутствие, но не смог послать даже простейший образ.
Я находился на расстоянии трёхсот метров от сектора схватки. При себе у меня трофейный плазмобой. Однако если я захочу атаковать военных с тыла, то две сотни бронированных штурмовиков, легко справятся с одиночкой. И в этот момент неожиданно стрельба начала стихать.
А когда наступила полная тишина, на позиции зарканских военных заработал мощный ретранслятор, заглушивший другие каналы связи. По всем частотам начал распространяться поток цифровой информации. Одновременно с этим имплант начал получать трёхмерную картинку. Трансляция велась из внешней боевой рубки дредноута, где прямо сейчас заседал совет мудрейших, в почти полном составе.
Я увидел Вариса, магистра, генерального аналитика и фракцию эмпатов, облачённых в синее. Однако на этот раз рядом с главой не хватало того самого командира штурмовиков, которому я пробил ногу кинжалом.
И буквально через секунду всё прояснилось. Знакомое лицо зарканского военного, ранее настаивающего на моей немедленной казни, появилось в отдельном окне трансляции. И судя по характерным меткам на стенах, виднеющихся за его спиной, именно он сейчас руководил штурмом.
— Магистр, мои штурмовики загнали космотехов в тупик и готовы их уничтожить. Ожидаю приказа совета мудрейших, — торжественным тоном доложил военный, словно начиная показной спектакль.
После этого отец Ветки взмахнул рукой, и его лицо попало в отдельное окошко.
— Перед принятием последнего решения я предлагаю попробовать поговорить с Акосом, главой мятежного клана космотехов, — тут же предложил магистр.
Все остальные члены совета не стали спорить и поочерёдно кивнули, тем самым добавив происходящему ещё больше театральности. Несмотря на серьёзность ситуации, в поведении зарканцев чувствовалась нарочитая церемониальность. Из-за чего от происходящего разило фальшью.
Акос не заставил себя долго ждать, и его лицо всплыло в новом окошке.
— Готов с вами поговорить, — сказал он, а я понял, что он будет тянуть время насколько возможно.
— Хорошо. Тогда ответь нам, по какой причине клан космотехов решился на предательство интересов Зарканой?
Вопрос магистра прозвучал как обвинение, однако мастер и бровью не повёл.
— Совет уже давно не имеет никакого права отождествлять себе с зарканской цивилизацией. Вы всего-навсего руководители крохотной колонии, ведущие население к полной деградации. Клан космотехов просто не мог спокойно наблюдать, как мы все постепенно превращаемся в племя дикарей, и решил попытаться что-то изменить.
— Значит, свой сепаратизм, вы прикрываете красивыми словами? — произнёс генеральный аналитик в белом. И как только он открыл рот, обрамленное фосфоресцирующим капюшоном лицо, появилось в отдельном окне, — А ещё этими словами, вы прикрываете свою безумную попытку уничтожить стабильно развивающуюся колонию.
— Это вы про ту самую колонию, у которой через тридцать или тридцать пять годовых циклов закончится энергия? Или про ту, что вместо использования всех благ космического корабля, превратила его в платформу для строительства примитивного города.
— Всем известно, что нельзя использовать дредноут по назначению, иначе нас обнаружат и уничтожат имперцы? — хриплый голос командора, заставил всех встрепенуться.
— Услышать подобное от военного, особенно приятно? — съязвил Акос и ухмыльнулся? — Насколько я помню, из поколения в поколение, именно военные настаивали на восстановлении дредноута. А ещё ваши предшественники хотели срочно установить связь с другими частями нашей цивилизации. Теперь же военные готовы сидеть в долине долгие годы, наравне с другими фракциями и крутить ящерам хвосты, вместо выполнения своих обязанностей.
Желваки на скулах командора заходили ходуном, а глаза превратились в две щёлочки.
— Да если бы не мы, то твари каверны давно уничтожили эту чёртову долину, — вырвалось у него.
— Командор, а вы хоть сами себе верите? Может, совет просто не хочет признавать тот факт, что долину спас чужак, который потом смог вернуть нам капсулу с антиматерией?
— Нет, это не так, — возразил аналитик. — Атака ящеров была бессмысленной и могла только косвенно повлиять на дальнейшие события.
Все члены совета уверенно закивали, а Акос снова ухмыльнулся.
— Думайте, как вам угодно, но только факты говорят об обратном. По вашему распоряжению паук Мары спустился в лабиринт и запечатлел огромную уничтоженную тварь, рядом с которой лежали останки ящеров. Вы тоже видели эти кадры. А ещё всем известны показатели приборов, фиксирующих всплески аномальной активности. Они показывают, что сигнал на самоуничтожение тварей, исходил из сознания человека. Однако вам удобнее этого не замечать, а факты скрывать.
— И почему же нам это удобно? — спросил магистр.
— У каждого своя причина. Военные, звероводы и эмпаты не хотят делиться славой победителей. Аналитики с учёными ведут свою игру, а вы магистр, просто хотите подольше просидеть на своём картонном кресле, — мастер тяжко вздохнул, — Но сейчас речь не об этом. У нас, наконец, появилась капсула с антиматерией и шанс оживить дредноут. Если получится оторвать его от поверхности Пандоры, то это может вернуть зарканцев туда, откуда появились наши славные предки и дать шанс на развитие.
Акос указал вверх, но особого энтузиазма у членов совета это не вызвало.
— Магистр, а вам не кажется, что бесполезно разговаривать с этим фанатиком? — прорычал обозлившийся командор, — Если мы проведём голосование прямо сейчас, то мои солдаты сметут космотехов через несколько минут и вернут капсулу антиматерии. А потом мы уже сами оживим дредноут и сможем обеспечить потребности колонии на сотни годовых циклов вперёд.