Хрен его знает. Но ведь сегодня погиб человек. И я принимал в этом участие. Я был прямым виновником его смерти и теперь меня съедает совесть…
Полностью погрузившись в эти свои мысли, я не заметил, как в лагерь вернулись Литвин и Кийко.
Обнаружил я это лишь тогда, когда неподалеку от того места, где я засел, послышалось тяжелое дыхание и, наконец, появился Литвин.
— Сидишь? — спросил он.
— Сижу, — кивнул я.
— Вот, решил тебя подменить.
— А ужин?
— Да я уже все нарезал, подготовил и оставил Кийко приглядывать за готовкой.
— Прислал бы Кийко на подмену.
— Шендр сказал его к дежурству не допускать.
— Ну, я понимаю, что он у нас новенький. Но прямо настолько не доверять… — хмыкнул я.
— Береженого бог бережет, — философски заметил Литвин, — и я согласен с Шендром. Парень пока не вселяет доверия. Вдруг он задрыхнет на посту? Или вообще решит сдать нас марам?
— Да не, не думаю…
— Я тоже, но зачем давать повод?
— Так что, будешь сидеть на посту? — спросил я.
— Ну, пока ужин не приготовиться. Дальше ты меня подменишь.
— А Шендр?
— Шендр что-то совсем плохой, — тяжело вздохнул Литвин, — или рану обработали плохо, или наниты не работают как положено, или еще чего, но что-то ему не лучше, а только хуже.
— И что думаешь делать?
— Не знаю, — пожал плечами Литвин, — может, придется завтра все бросать и тащить его в город.
— Думаешь, все так плохо?
— Угу. Помрет еще, и штука кредов в никуда. Так дотащим его и, глядишь, врачи помогут. Лучше пару сотен за лечение отдать и неделю в городе посидеть, пока его на ноги поставят, чем штуку потерять.
— Ну, как сказать… — протянул я.
— Короче, утром видно будет! — подвел итог Литвин.
Пару минут мы просидели молча.
— Слушай, можно спросить? — поинтересовался я у Литвина.
— Чего?
— Тебя вообще не беспокоит чувство вины, что ты маров убивал? — спросил я.
— О-о-о… — улыбнулся Литвин. — Да у тебя тут самобичевание в самом разгаре, да?
— Не сказал бы, — ответил я, стараясь, чтобы ответ звучал как можно более убедительным.
— Да ты не переживай. Все через это проходят. Поверь, этого урода надо было грохнуть, и я ни капли о содеянном не сожалею. И ты не вздумай.
— Не скажу, что такого же мнения…
— Ты просто не видел, что такие как он могут натворить. Не видел и не сталкивался. Поверь — пару раз увидишь, и муки совести тебя изводить не будут. Ты с радостью нажмешь курок, если будет такая возможность, готов будешь размозжить изгою голову, чтобы такие уроды не топтали землю.
— Что же такого я должен увидеть?
— Мы с Шендром, когда ходили на охоту одни, нашли труп…Женский труп, относительно свежий. Готов поспорить, что она одна из нашей волны. Так вот, ее не просто убили, над ней измывались как могли. Я не могу тебе описать всего того, что мы там увидели… — Литвин тряхнул головой, словно пытаясь прогнать возникшую в памяти картинку. — И это я молчу о рассказах других колонистов. Была группа из трех колонистов, одного из них поймали мары и пытались, угрожая пленному, выманить остальных. Те, естественно, не повелись. В результате пленному просто перерезали глотку. Причем так, что бедолага не умер сразу, мучился, пока мары, наконец, не ушли и двое товарищей бедолаги не решились вернуться и добить его. Мары — это мразь и сволочи, которых нужно уничтожать, как паразитов. Это не люди. Запомни это.
Я кивнул.
— Просто не люди, — повторил Литвин, — ты уничтожаешь опасных, хитрых и крайне коварных животных, не более того.
— Я все понимаю, но… — начал было я.
— Со вторым убитым маром все будет легче, — внезапно заявил Литвин, — ты должен прикончить следующего и убедиться, что ничего особо страшного и не произошло. Ты просто очистил мир от паразита. Причем выбор стоял так: либо ты, либо он. И тогда никаких мук совести. Это был бой, и ты его выиграл, вот и все. Мы попали в такой мир, где либо тебя сожрут, либо жрешь ты.
— Ты-то когда успел «крещенье огнем» пройти? — хмыкнул я.
— Успел вот, — мрачно ответил Литвин.
Ночь прошла спокойно — никаких маров в округе не появилось. Похоже, мой финт удался, и мары ловили нас в районе Угла. Однако появились и проблемы: Шендру так и не стало легче, мы не смогли разбудить его на ужин. Он отмахнулся от нас и продолжил спать. Я поел и, наконец, отправился спать, а ближе к двум ночи меня разбудил Литвин — пора было нести вахту. Кийко был назначен дежурным по «НКВД» — я показал ему, как запускать цикл, отмерять нужное количество реактивов, правильно укладывать шкуры в «НКВД». К утру должен был закончиться уже четвертый цикл.
Утро наступило, но дела у нас нисколько не наладились — Шендру стало еще хуже, чем было накануне. Мы не просто не смогли его разбудить — он бредил и во сне, и наяву. С этим нужно было что-то решать. И мы пришли к выводу, что придется идти в город. Конечно, кто-то сказал бы, что это глупость — проще дать ему умереть. Ну, подумаешь, тысячу кредитов потеряет или около того. Но ведь потеряются и приобретенные навыки, умения. Да и все равно в город идти нужно — реактивов таки не хватило.
Мы взяли десяток шкур, распихали их по двум рюкзакам, сделали нечто вроде волокуш для Шендра и двинулись в путь. Приходилось часто подменять друг друга, так как тащить волокуши было той еще задачей. Но как-то, с горем пополам, мы двигались вперед.
Мы перешли реку вброд, продвигались вдоль прибрежной рощи и решили остановиться на самом ее краю. Еще пребывая под защитой деревьев и кустов, можно было спокойно осмотреть окрестности на предмет опасностей.
— Эй…
Мы все трое чуть не подпрыгнули, когда послышался этот глухой, сиплый голос.
Его источник обнаружился практически сразу — бородатый мужик, на вид лет сорока, сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дерева. Он прижимал руку к животу и вся рука, живот, штаны, были обильно залиты кровью.
— Эй! — повторил он и облизнул пересохшие, потрескавшиеся губы. — Вы мары?
— Нет, — ответил я.
— Слава богу, — просипел раненый бородач и только сейчас я увидел, что в руке его был зажат ОСЗ.
— Мы можем тебе помочь? — спросил Литвин.
— Если есть аптечка, то…
— Нет, аптечки нет.
— Тогда все… — мужик снова облизнул губы. — Вода есть?
Литвин подошел к раненому и достал из рюкзака фляжку с водой, отвинтил крышку и поднес фляжку ко рту бородача.
Тот сделал пару глотков, закашлялся, а затем, все еще не в силах говорить, просто благодарно кивнул головой.
— Кто тебя так? — спросил Литвин.
— Сраные мары, кто ж еще, — просипел мужик, — налетели, как шакалы, всю нашу группу за секунду положили. Даже в рабы не стали захватывать. «НКВД» отжали, а потом меня и Хэнка начали пытать. Какую-то ахинею про золото и бриллианты несли, про бубала какого-то…
Мы переглянулись.
— Сколько вас было?
— Четверо…
— А чего ж они тебя отпустили? — спросил Литвин. — И где этот твой Хэнк?
— Хэнка утащили. У них тут, видать, где-то рядом лагерь разбит. А меня бросили… Я, видать, не жилец уже.
Мы промолчали. А что тут говорить? Судя по обилию крови, мужик действительно не жилец.
— Мужики, — вдруг взмолился раненый, — а у вас три сотни кредов не найдется? Мне б на клон хватило. Мужики! Ведь жить хочется!
Он с такой мольбой в глазах смотрел на нас, что я не выдержал.
— Какой у тебя номер? — спросил я.
— Мик, ты… — начал было Литвин.
— Не обеднею, — отмахнулся я.
— Спасибо, спасибо… — забормотал мужик. — Номер 3–412.
Я перебросил 300 кредитов. Не из жалости, нет. Ведь все, что тут произошло, является, по большому счету нашей виной. Если бы мы не ограбили маров, они бы не озверели и не начали ловить и пытать колонистов. Так что 300 кредов — это ничто. Ох, если бы я тогда знал, во что выльется грабеж маров, то еще хорошенько бы подумал, уводить бубала, груженного драгоценностями, или нет. Хотя, наверняка мары начали бы искать тех, кто убил двоих их людей. Или нет?
В конце концов, можно было вообще не ввязываться во все это, не трогать маров, не спасать Кийко. Но правильное ли это было бы решение? Вряд ли. В конце концов, то, что сейчас делают мары, является следствием бездарности, некомпетентности и трусости коменданта планеты. Он позволил марам стать силой, которая даже ресурсы продает в обход официальных властей, он должен был выбить их к черту из Шахт. А вместо этого своим бездействием позволил марам разрастись до таких пределов, что уже сами вояки боятся нос за стены Речного высунуть. И почему-то мне стало казаться, что Северный так и не стал еще одним поселением как раз из — за маров… Или же они были одной из причин этого. Да и вообще, процесс колонизации Хруста застопорился из-за них. И создал эту проблему не кто иной, как сам комендант планеты.
— Черт, Мик! Огромное спасибо! Я обязательно отдам! — просипел мужик, отвлекая меня от размышлений.
— Лучше тоже потом кому-нибудь помоги, — ответил я ему, — в какую сторону мары уволокли твоего приятеля, и сколько их было?
— Они начали стрелять в нас на подходах к роще, метрах в ста отсюда, — мужик указал рукой в сторону степи, — а уволокли куда-то туда…Я видел только троих.
— Проверь, — я указал Кийко в сторону степи, сам же отошел к Литвину. Тот с задумчивым видом сканировал каналы на рации.
— Тишина?
— Угу. Или редко говорят, и мы не успели засечь переговоры, или вообще молчат.
— Хреново. Что думаешь по этому поводу? — я кивнул в сторону раненого мужика.
— Честно говоря, — начал Литвин, — я бы лучше попытался проскочить мимо. Если мары сейчас заняты другом нашего бородача, шансы у нас неплохие…
— Но…
— Но, кажется мне, где-то по пути можем еще на маров наткнуться. А тут три урода, которые наверняка знают, где по пути к Речному есть еще засады.
— Предлагаешь попытаться взять языка?
— В идеале. Ну, расстреляем их к херам, в худшем случае.