Странное дело, но за курение их никто не гонял. Разве только требовали, чтобы они непременно делали это в строго отведенном месте. Разумеется, каждый раз находились те, в ком восставал дух противоречия. Но с ними боролись просто и без затей: определяли в изолятор, сажая на хлеб и воду. Даже до самых упертых доходило, что проще использовать места для курения – благо таковые имелись и в здании, – чем сидеть несколько суток в каменной коробке с искусственным освещением. Похоже, на этой проклятой Колонии и слыхом не слыхивали о правах детей.
Где они оказывались, подросткам сообщали сразу же по прибытии. Выходила перед ними вот эта самая Дашка и начинала просвещать. Потом автобус, полчаса ходу – и они в пределах странного поселка, выгороженного колючей проволокой. Первое, что приходило в голову особо ретивым, что это никакой не новый мир, о котором пестрит Интернет, а самая настоящая колония, в смысле тюрьма. И потом, на Колонию люди едут вполне официально, а их похитили. Разница.
Однако уже на следующий день после сытного и вкусного завтрака новичков грузили во все тот же автобус на базе «Урала» и вывозили за пределы поселка. В качестве охраны двое дядек с военной выправкой, в полном боевом да еще и с пулеметом. Гидом выступала все та же Дашка, местная училка. И надо заметить, у нее хорошо получалось привлечь к себе внимание детворы, находя и нужное слово, и подходящую интонацию.
Удивительное начиналось задолго до КПП. Например, мужчины и женщины, спешащие с утра куда-то по своим делам. Ничего особенного? Правильно. Если только не обращать внимания на то, что все с оружием, причем носят его с привычной для них легкостью. Зона, где зэкам раздают оружие? Похоже, и впрямь эта самая Колония.
А потом по программе была степь. Скука? Ну как сказать. Вообще-то, скучно точно не было. Сначала интересно, а потом даже страшно. Водитель специально петлял по какому-то маршруту, чтобы показать наиболее вкусные моменты. И надо сказать, это у него получалось отлично.
Неподалеку от Платинового – так назывался поселок – обитала большая семья львов. Как следовало из слов училки, семь лет назад именно эта семья львов напала на впервые появившихся здесь людей, убив одного из них. Это была геологическая экспедиция. Но конкретно на эту семью было категорически запрещено охотиться. И вскоре стало ясно почему.
Когда автобус появился рядом с прайдом, львы повели себя довольно агрессивно. Проявлялось это и в оскаленных пастях, и в злобных рыках. Один из самцов заскочил сначала на капот, а потом и на крышу автобуса. Он даже поскреб когтями металл, пытаясь проникнуть внутрь. И странное дело, военные, хотя и держались наготове, так и не выстрелили.
Как потом пояснила училка, львов не трогают для наглядности. Ведь можно же тысячу раз рассказывать, насколько может быть опасна Колония при наплевательском отношении, и слушатель просто проигнорирует очередную страшилку взрослых, а так все очень даже доходчиво. Причем порой приходится даже замывать сиденья от чрезмерной эмоциональности пассажиров.
Потом выслеживали какую-нибудь дичь, и солдаты подстреливали ее. Времени в достатке, ведь экскурсия на весь день. Пока детям рассказывали об особенностях местных зверушек, перед их взором разворачивалась картина под названием пиршество падальщиков. Очередная демонстрация того, как много тут опасных обитателей и как быстро они способны собраться в одной точке.
Бесчеловечно? Угу. Очень может быть. Но зато после такой экскурсии ни у кого больше не возникает желания сбегать, как это было на Земле. Из распределителя есть четыре дороги: в какую-либо семью, кадетский корпус, детский дом или за забор. Каждый из детей мог сам выбрать свой путь. Правда, желающих сбежать за забор пока еще не находилось. Что, впрочем, и неудивительно.
Другое дело, что не обошлось без тех, кто пытался, как и на Земле, жить на улице – в каком-нибудь закутке, впроголодь, но вольно. Но на Колонии не так все просто. Во-первых, поселки небольшие и все друг друга знают. Во-вторых, если тебя не обнаружат в положенный срок и там, где ты должен быть, тут же поднимут тревогу. И любой взрослый надерет тебе уши, после чего приведет по месту жительства. Просто потому, что, если он этого не сделает и об этом станет известно, сидеть ему под арестом и трудиться на общественных работах за пайку, пусть и сытную, но казенную.
– Зачем ты так, Паленый? Она же такая, как и мы, – не поддержала веселья подошедшая к их компании третья девчушка, лет четырнадцати, с не по годам серьезным лицом.
– А что не так, Юлька? – огрызнулся подросток.
– Она же одна из нас. Детдомовская.
– И что? Мне на Земле было хорошо. Какая бы хреновая она ни была, но это была моя жизнь, и я делал, что хотел. А тут как на зоне. Даже забор из колючки. А еще – вечно сидим в клетках! – Он со злостью пнул решетку беседки.
– А она-то тут при чем? – не сдавалась девочка.
– А ты забыла, как она вчера на экскурсии…
– А что она такого сделала? Показала, что может произойти, если кто-то послушает такого умника, как ты, – не сдержавшись, выпалила Юля.
– Слышь, красавица, не нарывалась бы, а то…
– А то что? – послышался голос полный вызова.
Ребята все как один повернулись в сторону говорившего. Им оказался парнишка лет пятнадцати в парадно-выходной форме кадетского корпуса. Парни и девочки из этого корпуса всегда отличались самомнением и посматривали на остальную детвору свысока. А то как же! Уж кто-кто, а они изучали Колонию не по книжкам и фильмам.
Чуть только каникулы, которых все ждали с нетерпением, как тут же тебе самые настоящие полевые выходы. Мальчишки и девчонки в этой слегка вычурной форме по праву могли полагать, что знают о Колонии побольше, чем иной взрослый. Что и говорить, школу выживания они проходили вдумчиво. А все благодаря начальнику корпуса капитану Власову с его подходом…
Он, между прочим, был вторым человеком, ступившим на Колонию, сразу же за Ладыгиным. Но это чисто технически, потому что его машина ехала второй, а так, считай, первый. И главное, в нем все еще горел огонек, столь присущий детям, и подростки держали его за своего старшего товарища. Вот он-то и делал все возможное, чтобы ребятня влюбилась в этот мир, которому суждено было стать их домом.
И надо заметить, преуспел в этом деле. Кадеты разве что не молились на него, а выпускники никогда не забывали о нем. И если кто-то вдруг хотел пройтись языком по поводу этого жизнерадостного великовозрастного «подростка», то вынужден был сначала осмотреться, нет ли поблизости кого-то из прошедших через этот корпус. А то ребята там резкие, да еще и с соответствующей подготовкой.
– О, вояка пожаловал! – с ехидцей произнес Паленый, выпятив нижнюю губу.
– Не вояка, а кадет, – спокойно и с достоинством возразил паренек. – Ничего, поживешь здесь малость, научишься различать.
– Да что ты говоришь, – покачав головой, продолжал ерничать Паленый.
– Знаешь, наш начальник корпуса капитан Власов любит говорить, что, мол, если наши мальчишки разучатся драться, то кто же нас защитит в будущем.
– И при чем тут твой капитан Власов?
– А при том, что либо ты сам сотрешь со своей физиономии это выражение, либо это сделаю я. И поверь, у меня это получится. Веришь? Вот и ладушки. Теперь что касается девочек, у нас на Колонии не принято их обижать. Если ты мужик, то будь мужиком во всем, а не только по половым признакам.
– Слушай, военный, тут и совсем мальцы есть, поаккуратнее с выражениями, – вновь подала голос Юлька, у которой, похоже, дух противоречия был в крови.
– Я же сказал, я не военный, а кадет.
– И в чем отличие? – склонив головку набок, поинтересовалась девчушка.
– В том, что мы, конечно, имеем приоритет при поступлении на военную службу, но совсем не обязательно пойдем именно на нее. Я, например, собираюсь учиться на доктора. У нас в Андреевском уже есть училище, а к моему выпуску из корпуса и институт откроют.
– И вы строем не ходите?
– Почему же. Дисциплина почти военная, с уклоном на наш возраст. Но зато у нас куда интереснее, чем в детдоме или в какой семье.
– Что тут происходит?
Из окна учительской Даша увидела, как к ребятам в беседке подошел парнишка в форме кадета. И судя по всему, у них с одним из вновь прибывших случился конфликт. Вот она и поспешила. Мало ли. Хотя местные воспитатели не очень обращали внимание на стычки между детьми, ей подобное претило. К тому же ответственность за новичков пока что лежала на ней, да и, честно говоря, детей она любила, жалела, а конфликты между ними принимала близко к сердцу.
Будь ее воля, она непременно набила бы морду лица тому умнику, что додумался до таких экскурсий, после которых детей приходилось буквально отпаивать успокоительным. Истерики случались у подавляющего большинства, причем совсем не обязательно только у девочек или самых младших. Однако местное руководство называло это шокотерапией. И надо признать, что она приносила свои плоды: если в самом начале случались побеги детворы, неизменно заканчивавшиеся летально, то после таких экскурсий не было ни одного случая.
– Здравствуйте. Вы воспитатель? – жизнерадостно поздоровался кадет.
– Здравствуйте, молодой человек. Да, я воспитатель, Дарья Витальевна. А вы кем будете? Не думала, что кадеты квартируют в Платиновом.
– Не квартируют. Меня командировали сюда для вербовки новичков.
– Яс-сно. Агитбригада в одном лице.
– Так точно.
– Что же вы, господин вербовщик, не посетили директора, а сразу приступили к несанкционированной вербовке?
– Да я, собственно, и не собирался так сразу-то. Просто гляжу, ребята только с Земли, вот и захотелось поговорить, – обведя взглядом присутствующих, с самым невинным видом проинформировал кадет.
– Нехорошо обманывать взрослых, – погрозила ему пальчиком Юля, когда Дарья Витальевна направилась обратно в здание распределителя.
– А зачем их посвящать во все наши дела? – пожал плечами подросток. – А ты, Паленый, на меня не дуйся. Просто тут вся шелуха слетает в момент. Поймешь это быстро – не растеряешь свой авторитет. Станешь держаться за старые привычки – распрощаешься с ним, и очень скоро. А тебя как зовут, красавица?