— Так не пойдёт Устин. Ты не баба яга, что заманила к себе Ивана дурачка, а я не этот самый Иван. Либо я оборачиваюсь, ты опускаешь оружие и мы мирно беседуем. Либо, катись ты к нехорошей маме и стреляй. Всё. Надоело. Я оборачиваюсь, так что, можешь палить.
Дурак? Как бы не так. Нужен он этому Устину. До зарезу нужен, а потому стрелять он не станет. Потому что ему нужна дружба Александра. Ладыгин и сам не знал, из-за чего в нём появилась эта уверенность, но вот отчего-то знал, что прав. Если хотите, сработала его интуиция или оперское чутьё, основанное вовсе не на экстрасенсорных способностях, а на многолетней практике и огромном опыте общения с людьми.
Не выстрелил. Даже наоборот, резко задрал ствол вверх, чтобы не дай Бог и впрямь не пальнуть, на одних только рефлексах. Причём тут рефлексы, если гость ему нужен? А при том. Ладыгин явственно видел, что Устин побаивается его. Раньше он вполне владел собой, но как видно уверившись в своей правоте, начал опасаться Александра. Вот чтобы с испугу не пальнуть, скорее всего и задрал ствол.
— Устин, я даю тебе слова, что гипнотизировать тебя не стану, — спокойно глядя ему в глаза, пообещал Александр.
Разумеется, выполнять своё обещание он вовсе не собирался. Ещё чего не хватало. Риск, это конечно же благородное дело, но всему есть разумные пределы. Но и откровенно манипулировать тоже нельзя. А во так, ненавязчиво, чтобы вызвать всего лишь толику благожелательности, при этом не погружая его в транс, как это бывало он проделывал на допросе, будет в самый раз.
— Давай-ка присаживайся на ту корягу и поговорим как двое взрослых мужиков. Ты ведь не собирался меня убивать, правильно?
— Нет.
— Получается, тебе зачем-то нужен портал, а открыть ты его не можешь?
— Не могу, — тяжко вздохнул мужик.
Вот же отшельник, знает что такое портал. Энергетический поток называет радугой, но на портал реагирует вполне нормально. А хотя… Чему тут удивляться, после спутниковой связи и интернета.
— Устин, давай так. Сначала ты расскажешь мне свою историю, а потом я свою. Без дураков и обмана.
— Хм. Без дураков значит. Ладно, — устраиваясь поудобнее на коряге и прилаживая двустволку на коленях, согласился Устин. — Началось это давно. Старец Никодим не помнил в какой именно год, разве только говорил, что не за долго до того, закончилась крымская война. Он тогда в этих краях вместе с отцом, промысловой охотой пробавлялся. Молодой ещё был, совсем мальчишка. И вот однажды его ударило молнией. Странной такой молнией, да ещё и в ясную погоду. Вот здесь и ударило. Если бы был один, то непременно погиб-бы, а так батюшка вынес, а сельская лекарка выходила.
Потом, начались разные странности. Когда он выздоровел, то у него проявился гипноз. Это сейчас всё так просто звучит, а тогда он столько страху натерпелся. О даре своём молчал, чтобы не дай Господь никто не прознал. Через какое-то время, оказался он опять в этих местах и обнаружил радугу.
Частенько он приходил полюбоваться ею. Она словно манила его. Он и сам не помнил сколько лет прошло, прежде чем он догадался открыть портал. Это сейчас мы все начитанные, а тогда. Словом открыл он для себя новый мир и сам же этого испугался. Года три, ходил сторонкой. Но потом всё же решился, шагнул за грань.
Но о новом мире он опять и слова никому не сказал. Всё опасался, людей. Хаживал туда время от времени, даже дружбу свёл с одним тамошним зверем. Но добычу от туда не носил, всё опасался, что может кто прознать.
А потом грянула революция. Большевики начали жечь церкви и иконы, да убивать священников. Тут верстах в пятидесяти была деревенька, Ключевая, называлась. Вот от туда и был старец. Нагрянули однажды красные, устанавливать советскую власть и решили они начать с церкви. Идиоты. Разве можно так со староверами.
Словом, хотели они пожечь церковь, а пожгли их. Согнали в старый сарай и пожгли. Кто уж мёртвый был, кто нет, разбираться не стали. Всех придали очистительному пламени. Осатанел в тот день народ.
А на следующий день стали думать и гадать, как быть. За этим отрядом красных может явиться другой, побольше. Укрыться в лесу? Так ведь могут и выследить. Вот тут-то в село и пришёл старец Никодим. Он к тому моменту уж срубил себе заимку, на том самом месте, где нынешняя стоит, и жил в уединении.
— Получается, что этот самый старец Никодим, переселил на ту сторону всё село?
— Именно. Полтораста человек. Со скотиной и скарбом. И сам старец переселился на землю обетованную. Да только пожить там у него вышло не так чтобы и долго. Староверы-то мы староверы, но кто же откажется от того, что может быть полезным в хозяйстве. Тот же керосин, патроны, да и мало ли что ещё.
— Похоже, потребности не так уж и велики. Если никто ничего не заметил?
— А много ли человеку нужно? Железо и уголь нашлись там, как нашёлся и свой кузнец. Так что, с инструментом проблем никаких. Но и в местном товаре нужда образовалась. А тут ещё и золотишко в одном ручье нашлось. Старец-то он старец, да только свои думки всегда имел. К примеру на своей заимке разводил пушного зверя, а по зиме ещё и охотился.
Вот и решил он, не терять свою выгоду. Открыл там лавку, да к ней приставил сына. А сам на свою прежнюю заимку. Он к тому времени уж вдовым был, вот и поселился сам, только и того что постоянно шастал между мирами. Доставит товар сыну, тот в лавке сменяет его на золото. Старец то золотишко несёт перекупщику, словом, криминалу сдавал, а на вырученные деньги покупал нужный товар. Потом по реке доставлял сюда, и на подводах за грань.
— Лихо. Уж не миллионером ли он стал? — Не выдержав хохотнул Александр.
Но для себя всё же отметил, что старик больше думал о людях оставшихся там, а не о себе любимом. И ведь тоже пришёл к тому, чтобы освоить и заселить этот новый мир. Может этот поток, вкладывает в мозги избранного необходимость подобного шага? Да кто же его знает, может он что-то вложить или нет.
— Если бы хотел, то стал бы, — словно подтверждая мысли Александра, ухмыльнулся Устин. Ладыгин уже давно никак не влиял на него. — Шутка ли, взглянув на человека, он мог заставить его отдать последнее. Но ему и так хорошо было, на жизнь хватало, даже с избытком. Он всё больше об общине пёкся. Хотел бы нажиться, здесь бы стояли хоромы.
Но как ни крепок был старик, года начали брать своё. Появилась потребность в помощнике. Тут-то я и подвернулся. Непоседа, всё время грезящий о том мире, который деды оставили. В общине на меня разве только ленивый не шикал. Вот старец и забрал меня, чтобы к делу семейному приставить.
— Погоди. А сколько ему лет-то было? И почему к делу семейному именно тебя.
— Лет было много. Он уж и сам счёт потерял. Меня выбрал потому что непоседа, всё-то мне интересно и везде хочется новизны. Община наша к новинкам с пониманием, но так, чтобы без излишеств. Ну и как прапраправнука старца. Там же меня женили на Глафире, благо мы уж давно глаз друг на дружку положили, и отправили сюда.
С документами проблем никаких не было, тут такой бардак был, что мама не горюй. Это же девяностые были. Дед меня по всем своим связям провёл, со всеми познакомил, и благополучно свалил на меня все заботы. Сам только портал открывал, когда я новую партию товара привозил.
Да только девять лет назад деда не стало. Вот так в одночасье не стало. Мы даже ничего поделать не смогли. Так и получилось, что мы здесь, а община там.
— И ты хочешь, чтобы я послужил вашей общине привратником?
— На это ты вряд ли согласишься. Но хотя бы отправил нас обратно. Дал бы несколько деньков, чтобы я подготовиться успел, да и отправил.
— А чего же дед не передал тебе способность открывать портал? Или ты не подошёл?
Вопрос совсем даже не праздный. Дело в том, что не желая раскрывать способности Натальи, Александр попытался сделать дублёра из Власова. Вот только ничего из этой затеи не получилось. Нужно было видеть, с каким замиранием сердца, Андрей становился под инициацию и каким он был разочарованным после неудачи. Словно смысл существование в одночасье потерял.
— А как те способности передать? — Вздохнул Устин. — Говорил, что всё от Бога. И если после его смерти и суждено будет вновь открыть врата, то по божьей же воле. Погоди, погоди, а что это ты насчёт…
— Угу. Есть вариант передачи возможности открытия портала. Но как это всё происходит, понятия не имею. Может я могу иметь только одного дублёра, а может всё дело в том, что не всякий подойдёт под это дело. Если второе, то шанс есть, ты ведь со старцем Никодимом одной крови. Слушай, а сколько народу в той вашей общине?
— Девять лет назад более двух тысяч было.
— Ого! Из полутора сотен, за неполные сто лет больше двух тысяч! Ну вы сильны-ы, — а что ещё делать как не восхищаться.
— Было бы и больше. Да убыль слишком большая. И от болезней, хотя воздух там и много чище, и от несчастий разных. Особенно по первости, бед хватало. Ну а о себе не расскажешь?
— Хм. Отчего же не рассказать. А вытерпишь. Мой друг когда я хотел его настроить на поток, чуть на какашки не изошёл от нетерпения.
— Вытерплю. Девять лет ждал чуда и оно случилось. О большем и не мечтал, только бы к родным уйти. То что хотел, получил полной мерой. Попустит господь, получу и добавку. Рассказывай.
— Ладно. Тогда слушай.
Александр рассказывал ничуть не приукрашивая. Поведал и о том, что большинство были попросту выкрадены с Земли и насильно переселены на Колонию. Помянул и о новых программах, по похищению девушек и беспризорников. Рассказал и историю появления в их посёлке отличного медика, ставшую теперь его женой (а чего невеститься, там загсов нет, испытательный срок без надобности), а по совместительству и дублёром оператора портала.
Устин слушал внимательно и не скрываясь веселился. Было видно, что рассказ ему пришёлся по душе, а методы Александра он воспринял с пониманием. Единственно только отсутствие церкви и жизнь в грехе не одобрил, и высказал своё гневное фи. Причём он даже не настаивал на том, что это обязательно должна была быть правильная церковь, со старыми канонами. Ну да, не предал анафеме и то радует.