— Вы убили их! — В глазах и ауре Елены бушует гнев.
— Нет. Мы проводили экспериментальную хирургическую операцию, имея полное согласие пациентов. Нам удалось получить ценный опыт, и, возможно, в следующий раз операция пройдет успешно. Но пока мы еще только анализируем результаты.
Я больше не могу ни сохранять спокойствие, ни молчать.
— Где Спайк? Он никогда бы не согласился на такое!
Алекс поворачивается ко мне, и вся его аура насыщена сожалением.
— Мне жаль. И ты права, он не согласился. Увы, Спайк нарушил одно из главных правил. Его вернули в изолятор.
— Что он сделал?
— Сегодня, во второй половине дня, он… э… подчинил себе сознание врача. Она уже собиралась предоставить ему полный доступ ко всем нашим файлам и дверным кодам. При этом включился удаленный сигнал тревоги, о котором доктор не знала. Эта система оповещения действует на глобальном уровне и установлена как мера предосторожности против попыток несанкционированного проникновения.
Нет, нет, Спайк. Зачем же так рисковать? Чувствую, как к глазам подступают слезы.
— Есть еще вопросы?
Вопросов больше нет. Все шокированы и молчат.
— Вы можете сотрудничать с нами и помогать или не сотрудничать и не помогать. Выбирайте сами. Здесь никого не принуждают делать то, чего он не хочет, но вам также не позволят уйти отсюда с часовой бомбой антиматерии внутри. Понятно? Так что решать придется вам.
И последнее. Препараты, которые вам давали, применялись для того, чтобы помочь в необычной ситуации. Да, вы правы, нам следовало посоветоваться с вами. Если у кого-то возникли проблемы со сном или психологической адаптацией, дайте знать, и кто-то из наших врачей выпишет какие-нибудь таблетки привычным для вас образом.
А теперь, думаю, вам нужно обсудить это все между собой.
Доктор Алекс уходит.
Говорить начинают все сразу, но я молчу.
— Да, семья Кармен жила в Портсмуте…
— Что пытался узнать Спайк? Они чего-то нам недоговаривают?
— Фред из Лондона…
— Нас предупредили. И зачем только Спайк это сделал?
— Кармен пошла бы на все, только бы вернуться к ним, так что это может быть правдой…
— Бедный Спайк..
Я блокирую посторонние разговоры, отгораживаюсь от всего и, сосредоточившись, снова зову Спайка. Но, как и раньше, ответа нет.
Ко мне подходит и садится рядом Елена.
Ну вот. Мы думали, что хотим честности.
Да. По-моему, Алекс говорил правду, но есть ощущение, что он чего-то недоговаривал.
Вот и я того же мнения.
Беатрис? Я привлекаю ее к нашему разговору. Как ты считаешь, Алекс был честен с нами?
Я не до конца его понимаю. Девочка в замешательстве. Я пыталась проникнуть в его мысли, но не смогла. Раньше такого не случалось. Внезапно ее охватывает страх. Они ведь не заберут меня? Я не хочу, чтобы меня забрали!
Беатрис подходит ко мне, и я обнимаю ее, сажаю на колени и привлекаю к себе.
Нет, этого не будет. Ведь правда, Елена?
Она кладет руку мне на плечи и гладит девочку по волосам.
Мы не позволим им забрать тебя, обещаю.
Но Беатрис понимает, что мы и сами не вполне уверены, сможем или нет сдержать обещание, и ей страшно.
13
Кай здесь, как часто бывает в моих снах и… кошмарах.
А это сон или кошмар?
Он гладит меня по волосам. Ложится рядом. Прижимается ко мне, целует.
Потом отстраняется.
— Ты меня обманула.
— Мне очень жаль.
— Неужели? Но не так жаль, как следовало бы…
Но не так жаль, как следовало бы…
Но не так жаль, как следовало бы…
Я заставляю себя проснуться и открываю глаза, а в ушах еще звенят его обвинительные слова. Какой-то шум… грохот… крики.
Торопливо сажусь, прогоняю остатки сна. Что происходит?
Открывается дверь — Алекс.
Он будит Беатрис, вытаскивает ее из-под одеяла. Сонная, она хнычет и сопротивляется, как ребенок. Он поднимает ее на руки.
Шэй? Наш центр подвергся нападению. Алекс у меня в голове. Я в шоке, и сна уже ни одном глазу. Так разговаривать, мысленно, могут только выжившие. Неужели он тоже… Но как такое может быть?
Вы выживший? — мысленно спрашиваю я.
Объясню потом, сейчас нам нужно выбираться отсюда. Нет, не показалось — он действительно в моей голове.
Алекс уже у двери. Выглядывает в коридор, открывает шире. Следуй за мной, если хочешь жить.
Я встаю. На нас напали? Кто? Издалека доносятся крики. Дым. Кашляя, иду за Алексом и Беатрис к двери. Зачем? Потому что он сказал или потому что у него Беатрис? Не знаю.
Эми! — мысленно кричу я. Ответа нет, и я поворачиваю назад.
Оставь ее, некогда! — говорит Алекс.
Я злюсь.
А потом накатывает страх.
14
Иду за Алексом и Беатрис, спотыкаюсь в дыму.
Что происходит?
Сердитые голоса, крики — ближе и ближе. Тянусь, нащупываю их мысли — их, тех, кто напал на центр. Вокруг волны ненависти, страха и смерти. Они нашли нас и торжествуют. Петля затягивается; толпа и огонь приближаются. Все выжившие должны умереть.
Почему они ненавидят нас?
Мы опасны для них, только если они подойдут ближе. Как они отыскали нас, если местонахождение центра такой секрет, что даже нам не говорят, где мы находимся?
Они не просто хотят убить нас — они хотят сжечь нас. Тела умерших от эпидемии предают огню, чтобы остановить распространение болезни. Они считают, что достигнут той же цели, если сожгут нас заживо. Но не станем ли мы все такими, как Келли, — темными, немыми сущностями, не способными по-настоящему умереть?
Мы мишень для их страха и отвращения. Идти все труднее.
Поспеши! — Алекс бежит с плачущей Беатрис на руках и тащит за собой меня и Елену. Неужели она единственная, откликнувшаяся на его мысленный призыв? Нас так мало. Что же случилось с остальными?
Алекс показывает нам скрытую дверь к секретному выходу, открывает ее, и они проходят, но я остаюсь.
Что со Спайком?
Сейчас не время, отвечает Алекс.
Нет! Без него я не пойду. Если он под замком в госпитальной одиночке, то сам спастись не сможет. Где он?
Алекс с проклятием передает Беатрис Елене, коротко общается с ней и закрывает за ними дверь.
Возможно, нам придется защищаться, говорит он. Ты готова?
Да. Я демонстрирую, как расправилась с солдатами ПОНа, но умалчиваю о данном себе обещании никогда больше так не делать.
Молодец. А теперь — БЕГИ. И делай вот так. Он показывает, как фильтровать угарный газ и прочую дрянь из задымленного воздуха, которым мы дышим. В голове проясняется.
При всем том, что творится вокруг, мне не дает покоя мысль о том, что Алекс тоже выживший. Иначе как он мог разговаривать со мной без слов? Общение с выжившим совсем не то, что общение с невыжившим, например, с Каем. Кай никогда не транслировал свои мысли, это мне приходилось выискивать их.
Итак, Алекс один из нас, вот только мы об этом не знали. Как же такое возможно?
Мы подходим к запасной двери с кнопочной панелью, но электричество отключено, и панель не работает.
Преследователи приближаются, и с каждым их шагом волны ненависти накатывают со все большей силой.
Мы в ловушке.
Я могу открыть дверь, но потребуется какое-то время, и мне нужно сосредоточиться, говорит Алекс. Действуй, воительница.
Он срывает со стены панель, выдирает провода. Дым сгущается, но я вижу, как из-за угла в конце коридора появляются пятеро преследователей.
На них костюмы биологической защиты и кислородные баллоны; в руках огнеметы и другое оружие. Увидев нас, они издают восторженные вопли и бегут. Все происходит как будто при замедленном воспроизведении, при каждом шаге нога словно зависает в воздухе перед тем, как ступить на землю.
Дым и защитные костюмы мешают рассмотреть ауры, но ненависть и страх реют над всем, как развернутые боевые знамена.
Стоять! — мысленно приказываю я, четко и ясно проецируя команду в головы преследователей.
Ошеломленные, они замирают, но только на мгновение. И тогда я бью по их аурам. Первые двое падают на землю, остальные отбегают назад.
Я смотрю на лежащие неподвижно тела. Мертвы. Сердца остановились.
Я не хотела этого. Хотела только… не знаю… сбить их с ног, но что-то во мне среагировало на их ненависть, и получилось то, что получилось. Я замираю, шокированная.
Идем! Дверь открыта. Алекс тянет меня за собой, закрывает дверь и запирает. Не надо было отпускать остальных — теперь они вернутся с подкреплением.
Придется уйти другим путем.
Алекс бежит по коридору, я бегу за ним, и мы оказываемся в комнате, похожей на ту, в которую меня выпустили из госпитальной одиночки.
И снова неработающая кнопочная панель возле двери. Алекс возится с проводами и наконец заставляет дверь открыться.
Спайк лежит на больничной койке.
Спайк!
Ммм? Сонные глаза приоткрываются и тут же закрываются.
Алекс поднимает его на плечо, как мешок с картошкой. Здание содрогается от взрыва.
Сюда! — кричит голос у меня в голове.
Мы бежим.
Я выскакиваю за ним в дверь, бегу по коридору к еще одной двери… Куда она ведет? Во двор?
Еще один шаг…
Еще…
Алекс открывает дверь. Проходит. Я уже у порога, когда за спиной слышится рев, порыв воздуха бьет в затылок..
Оглядываюсь.
Все умещается, должно быть, в долю секунды, но время замедляется настолько, что я успеваю разделить ощущения.
Слепота: красный с золотом огненный шар.
Глухота: гул и шорох.
Удушье: воздух слишком горячий и ядовитый…
Но самое сильное и перекрывающее все остальное —
Боль.
Тело охвачено пламенем.