В декабре 1932 года партию потряс новый удар: на местных выборах в Тюрингии за представителей НСДАП проголосовало почти вдвое меньше избирателей, чем на последних выборах в рейхстаг, а шеф организационного отдела НСДАП Грегор Штрассер начал тайные переговоры с канцлером фон Шлейхером с целью получения поста министра в правительстве.
Это был уже настоящий заговор «старых борцов». Для того чтобы обезглавить оппозицию, Гитлер поспешно издал распоряжение, в котором провозгласил независимость местных партийных лидеров от центрального аппарата и их ответственность исключительно перед фюрером. Получившие полную самостоятельность благодарные гауляйтеры на партийной конференции единодушно поддержали Гитлера, а не Штрассера. Так закончилась политическая карьера главного идеолога и организатора НСДАП.
Гитлер осудил Штрассера и назначил на его место Роберта Лея (ограничив, впрочем, полномочия последнего). Хотя партийное руководство и гауляйтеры единодушно осудили Штрассера, авторитет старого партийного деятеля среди ветеранов партии оказался не поколеблен. Партии грозил раскол, противники Гитлера предрекали его политическую смерть. Борман с досадой подумывал о том, чтобы снова сменить политическую ориентацию.
Но 30 января 1933 года под давлением влиятельных промышленников Гинденбург назначил Гитлера рейхсканцлером. Гитлер возродился, словно Феникс из пепла. Партии ничего больше не оставалось, как сплотиться вокруг победителя.
Борман не собирался киснуть в «Фонде пособий»: старик Шварц крепко держал в руках казну партии и на служебный рост Борману рассчитывать не приходилось. Борман обратился с просьбой к Гессу подобрать ему работу в политической организации партии. Гесс переговорил с Борманом, остался доволен его опытом организационной работы, и 3 июля Гитлер утвердил назначение Бормана на должность начальника штаба (штабсляйтера) в бюро Гесса. По своему обыкновению, Гитлер не уточнил полномочия пока не существующего штаба, что открывало безграничные возможности для интриг.
Первой победой Бормана на новом посту стал «Фонд германской промышленности Адольфа Гитлера» (ФАГ).
ФАГ был организационно оформлен в середине 1933 года крупными промышленниками, и все предприниматели каждый квартал делали взносы в фонд в размере пяти процентов от прибыли соответствующего квартала прошлого года. Официально управляющим ФАГ был назначен Гесс, но фактически фондом распоряжался, конечно, Борман. Но это было еще не все.
На гауляйтеров была возложена ответственность за своевременное оформление и передачу в ФАГ наследств, добровольно отписанных немецкими гражданами лично фюреру. Кроме того, Борман предложил обязать местные власти закупать и бесплатно вручать каждой паре молодоженов подарочный экземпляр книги Гитлера «Моя борьба» и сборник речей Гитлера, что резко увеличило авторские гонорары фюрера. В благодарность за это Гитлер передал Борману важнейшую (с точки зрения «ближнего круга») прерогативу, доселе принадлежавшую президенту Имперской палаты печати рейхслейтеру Максу Аману: вручение фюреру его гонораров.
Так Борман стал фактически личным казначеем фюрера и бесконтрольным распорядителем многомиллионного денежного потока. Кроме удовлетворения личных потребностей фюрера — от грандиозного строительства резиденции фюрера в Оберзальцберге и до подарков любовнице Гитлера Еве Браун — Борман размещал капиталы за границей. Он финансировал создание и расширение немецких колоний, подпитывал инвестициями нищие экономики стран Латинской Америки и подкармливал прогермански настроенных политиков. Только в Латинской Америке до 1940 года Борман разместил капиталов более чем на сто миллионов(!) американских долларов (по тогдашнему курсу). Без преувеличения можно сказать, что корни бразильского и аргентинского «экономических чудес» кроются в золоте Бормана.
Восхождение Бормана по карьерной лестнице превратилось в стремительный бег. 22 сентября 1933 года Гитлер отменил для Гесса его титулы «рейхсляйтер» и «СС-обергруппенфюрер», и оставил за ним лишь звание «заместитель фюрера». В переводе на нормальный язык это означало, что Гесс теперь вознесен как над остальными рейхсляйтерами, так и над СС и стал фактически вторым в партийной иерархии после фюрера. Бормана также не забыли: 10 октября того же года он стал рейхсляйтером, а в следующем месяце — депутатом рейхстага. Таким образом, в партийной иерархии Борман оказался на одной ступеньке с преемником Грегора Штрассера, — шефом организационного отдела партии Робертом Леем. Теперь Борман был готов на равных бороться с ним. Правда, пока еще опираясь на поддержку Гесса. Первым чувствительным ударом по Лею в борьбе за власть стал инцидент с бланками.
В сентябре 1934 года едва сдерживающий радость Борман положил на стол Гесса подписанный Леем документ, на бланке которого красовался штамп: «высшее управление партийной организации — начальник штаба». Гесс, разумеется, пришел в ярость и, заручившись поддержкой фюрера, напомнил, что никто не наделял Лея полномочиями большими, чем у его предшественника Грегора Штрассера. Поэтому он не имеет власти над всеми партийными ведомствами и может использовать только звание «начальник организационного отдела партии».
Так официально было закреплено то, что давно стало свершившимся фактом: штаб Гесса стал высшим партийным органом, Лей был отодвинут в сторону и теперь все письма, жалобы и доносы стекались именно туда. Борман получил отличную возможность для сбора компрометирующих материалов на членов партии. Именно партийные доносы, прошедшие через Бормана, послужили основой для его доклада о заговоре Рема. Именно Борман порекомендовал Гитлеру опереться в борьбе с руководством СА на членов СС, а не на рейхсвер. Именно Борман подчеркивал в списках арестованных фамилии тех, кого Гитлер приказал уничтожить. И кто знает, сколько фамилий тех, кто был лично ему не угоден, Борман подчеркнул по своей инициативе? Ведь от Гитлера успешно скрыли фамилии убийц Штрассера, и фюрер ограничился тем, что назначил вдове своего старого соратника солидную пенсию.
Вот так Борман не только расправился с ненавистными ему вождями штурмовиков, но и получил себе в союзники благодарного СС-рейхсфюрера Гиммлера, а также протолкнул на должность начальника штаба СА своего ставленника СА-обергруппенфюрера Виктора Лютце (командующим СА стал теперь сам Гитлер). Так сложился зловещий альянс пробивающихся к вершинам власти Бормана и Гиммлера.
Борман уже хорошо ориентировался в сложном характере Гитлера и его, казалось бы, непредсказуемых решениях. Зная ненависть Гитлера к канцелярской работе, Борман взвалил на себя всю связанную с партийными делами бюрократическую рутину. Гитлер высоко ценил способность Бормана за пятнадцать минут изложить суть вопросов, на рассмотрение которых с обычными секретарями уходило несколько часов. Стоило Гитлеру проявить интерес к какому-нибудь вопросу, — от подробностей биографии английского короля до цен на масло в 1912 году, — как в течение максимум суток необходимая справка предоставлялась фюреру. Борман постоянно записывал высказывания Гитлера по каким-либо темам на специальные карточки и на основании этих записей формировал руководящие документы. Поскольку высказывания Гитлера по одному и тому же вопросу менялись с течением времени, это предоставляло Борману широкий простор для маневра: он мог интерпретировать слова фюрера в выгоднейшем для него смысле. Гитлера вполне устраивало такое положение вещей: в любой момент Борман мог подготовить любую директиву лишь на основании мимолетно брошенного Гитлером слова, и при этом совершенно не требовалось личного участия фюрера в работе над документом.
Борман со старательностью селекционера сортировал поступающую в рейхсканцелярию информацию, сортируя что, когда и как доложить фюреру, а что не докладывать вообще. Он становился своеобразным фильтром между фюрером и внешним миром, поскольку только право личного доклада фюреру и право свободного доступа к нему в любое время давали истинную и неограниченную власть в мире Третьего рейха.
Постепенно все иерархи Третьего рейха стали если не бояться, то внимательно следить за действиями Бормана. Лишь те, кто в любое время имели свободный доступ к фюреру и могли вести с ним доверительные беседы, — его ближайшее окружение, «ближний круг», — пока не боялись Бормана. Среди них были адъютанты Гитлера: Шауб, Брюкнер и Видеман; личный шофер фюрера Юлиус Шрек; официальный фотограф фюрера Генрих Хофман и его протеже — доктор Морелль и ставшая любовницей Гитлера Ева Браун.
У них все было еще впереди.
Глава 12
К началу Второй мировой войны Борман существенно укрепил свои позиции на политическом Олимпе Третьего рейха, что немедленно отметил (как всегда, чутко улавливавший малейшие изменения в партийно-государственной иерархии) Гиммлер присвоением 20 апреля 1940 года «коричневому кардиналу» почетного звания СС-обергруппенфюрера. Показательно, что одновременно с ним звания СС-обергруппенфюреров получили министр иностранных дел фон Риббентроп и министр без портфеля шеф Имперской канцелярии Ганс Ламмерс, — своего рода, признание реальности власти Бормана практичным СС-рейхсфюрером.
10 мая 1941 года романтик Гесс ушел из политического бытия, отправившись в безумный полет, целью которого было заключение мира между «братскими арийскими нациями»: немцами и англичанами. «Визит мира в Англию» завершился бесславно. Гесса, по указанию Гитлера, объявили сумасшедшим, пост заместителя фюрера был упразднен, его служба переформирована в партийную канцелярию, а начальником последней был назначен Борман. Многие полагали, что к безумной авантюре Гесса с провокационной целью приложил руку его ближайший помощник и начальник штаба рейхслейтер Борман.
Борман немедленно приступил к стиранию памяти о Гессе: портреты Гесса изъяли из всех партийных и государственных учреждений, на его выдвиженцев начались гонения. Гестапо в припадке бдительности арестовало даже гауляйтера Вильгельма Боле, но Борман неожиданно для всех вступился за него и Боле быстро оправдали.