— А это чтобы он меня узнал. Когда-то он обещал мне эти амулеты, коня и золотую птичку для жены, и всего за золотой. Я был ребенком, Лина. Он всегда был добр к детям…
— Хорошо. Он поможет все вспомнить?
— Да. Я скоро должен буду уйти, может быть, до утра. Нам с ним надо поговорить.
— До утра — поговорить?..
— Именно. Ты не должна беспокоиться, опасности нет. Все скоро решится. А потом мы постараемся уйти в твой мир.
— Ты правду говоришь?
— Конечно.
Не очень-то я ему поверила. Вот сейчас — не очень-то…
— Надеюсь, у тебя есть серьезная причина меня обманывать, — вырвалось…
Он сухо кивнул, даже не пытаясь хоть подобием улыбки смягчить это признание.
Вскоре он ушел, предупредив, чтобы я никуда не выходила без него. Конечно, не стану!
И ничего не сказала на прощание, отвела взгляд — чтобы не разреветься. Предчувствия отчего-то были не радужными.
— Женщины твоего мира все такие? — хмыкнула Шала, — все вам расскажи, все вынь да положь! Не мешай ему!
— Убедила, не буду! — огрызнулась я.
Ничего другого ведь все равно не оставалось.
Некоторое время я еще сидела и размышляла о насущном, но со временем успокоилась, все в душе улеглось и схлынуло. Да, вот именно, 'я подумаю об этом завтра'. Шала сбегала на кухню еще за одной порцией травника, и в конце концов мы сидели и болтали, расправляясь с остатками печенья. Может быть, ей хотелось меня развлечь…
— Шала, ты говорила, у тебя есть сестры? — вспомнила я. — И одна продает волшебные платочки, меняющие личину? Много у тебя сестер?
— У моей матери больше не было дочерей, Лина. У отца — да, были, но они тут ни при чем. Все ниберийки — сестры, мы так друг друга и зовем. Если надо — можем стать одним, думать одни мысли, делать одно дело. Но это — чах… в переводе с древнего — исключительный случай. Если одна в беде — те, кто ближе, помогают.
Я только удивленно открыла рот… и тут же закрыла. Ох, мамочки. Если перевести это на мой язык понятий — все ниберийки могут образовать один коллективный разум? Этакая многоножка-многоручка получится, по всему континенту рассыпанная, но с одним разумом? Ох, Провидение, ну ты тут и порезвилось…
— Значит, Митрина из Кера тоже тебя сестра?
— Конечно, хотя ее я как раз никогда не видела.
— А братья у тебя есть? В смысле, о которых ты знаешь?
— Да. И отца я знаю. Видишь ли, у меня было не совсем так, как принято, то есть меня и отец растил, мать разрешила. У них с матерью еще сын, отец принял его в семью, и меня принял, дал свое имя, мама это позволила, хотя совсем отдать ему не могла, конечно. Так что половина моей жизни — как у ниберийки, а в другой половине я была знатной ленной, а потом мне брак устроили, с престарелым лиром одним, этим он с мамой расплатился, за ее волшбу, а ко мне и не подходил. Зато теперь я знатная вдова, и всего у меня много, а вдова — это не жена, а сама себе хозяйка. Видишь, и так бывает, но об этом не говорят, да чего там — даже родственники не знают, не то что соседи!
— Но твой отец был женат на твоей матери?
— Он был женат не на ней. Ее считали любовницей. А чтобы признать детей от любовницы, надо обращаться за разрешением к императору… это в соседней стране, в Итсване. Он и обращался. А жениться на ниберийке нельзя.
— А как же вы с Ардаем? — искренне недоумевала я.
— Так же! Но я получу от него дочку, свою старшую, до тех пор никому его не отдам. А женится он чистокровной соддийке, он же племянник князя. Его родичи уже вовсю прикидывают, кого ему сватать, не так и много подходящих. Некоторые невесты к тому времени как раз подрастут, мы же с ним не торопимся, и они подождут! — Шала весело расхохоталась, хотя, на мой взгляд, тут было мало веселого.
Ну так я и не лесная ведьма.
— А если сын будет? — уточнила я. — Вдруг драконом родится?
— И что? Такое не раз уже бывало. Я и сама с соддийской кровью, от прадеда досталаось. Ниберийки по Драконьим горам ходят свободно, в отличие от других. Для нас преград нет, границ нет…
В сумерках Шала засобиралась уходить.
— Навещу своего дровосека, он сам совсем заскучал, наверное, — сказала она. — Заодно спрошу, какие планы у Джелвера, увидим ли его завтра. А ты, княжна, действительно, не вздумай выходить! — она шутливо погрозила пальцем.
Я осталась одна. Заперла дверь на задвижку, решив сразу лечь спать. Если вдруг вернется Дин? Ничего, постучит! С незапертой дверью я тут не засну.
Оказывается, это не имело вовсе никакого значения — заперта дверь или нет…
Я разобрала постель и расчесывалась перед тусклым зеркалом, заодно с интересом себя разглядывая. Смуглая кожа, крошечные прыщики на скуле и на подбородке, несколько лопнувших сосудиков возле носа — натурально и достоверно, не подкопаешься. Совершенно незнакомое лицо, и, тем не менее — мое! Это я кусаю губы, двигаю бровями, это у меня дрожат ноздри! Интересно, эта внешность — чья-то, или создана специально для меня?..
Задвижка на двери вдруг сама подвинулась в петлях, так тихо, что я ничего не не услышала. Я увидела, потому что зачем-то оглянулась, должно быть, все-таки расслышала за дверью какой-то шорох…
Дверь тихо открылась. В самый первый момент я подумала, что это вернулась Шала, она и не такое может, наверное. Глупость, конечно, Шала не стала бы меня пугать, а постучала.
В комнату неслышно и быстро вошли четверо. Трое были в форме — наверное, стража, четвертый — невзрачного вида молодой человек, и одетый скромно, но держался он так, что было понятно, главный — он.
Опять?! Нет уж, хватит с меня Вельда! Это единственное, что пришло в голову: хватит с меня Вельда!
Я встала, уронив расческу. Надо было что-то сказать? Я их не звала, пусть они и говорят, зачем пришли. А я поняла лишь что буду кусаться, и все что угодно делать, но они ко мне не прикоснутся!
— Прошу прощения, лира, — невзрачный слегка поклонился, — ты должна пойти с нами.
Его ровный и, в общем, дружелюбный тон меня малость успокоил. Но именно что малость…
— Но кто вы, и зачем мне куда-то с вами идти?
— Нам запрещено тебе что-либо объяснять, лира. Ты в безопасности, только не нужно сопротивляться. И еще, пожалуйста, верни себе свою обычную внешность, если это в твоих силах, конечно.
Услышанное мне не понравилось — это мягко сказано. Мелькнула мысль о Джелвере — но он бы не стал за мной присылать, тем более с запретом на объяснения. Чушь. Значит?..
— Я не понимаю, чего вы хотите, — сказала я, — и никуда с вами не пойду, тем более ночью. Все дела можете решить завтра с моим мужем. И вообще, разве у вас есть право врываться ночью в мою комнату?
Он чуть смутился — мне показалось, и укоризненно качнул головой.
— Напрасно, лира… — и легонько махнул рукой в мою сторону.
И я отключилась в ту же секунду. А вот когда открыла глаза, не сразу, постепенно приходя в себя — я определенно спала, просто спала…
Незнакомая комната. Я лежала на чем-то вроде широкого дивана, среди кучи шелковых подушек — было мягко и вполне удобно. И я была одета, в чужую, незнакомую одежду, но новую, нарядную. Брачный браслет — не месте, куда бы он делся. Ожерелье княжны тоже. Но нет ни кольца королевы Эды, ни бус, не серег. Платка на шее тоже нет, кисти рук — мои, привычного цвета и размера. Волосы распущены. Я повернула голову, чтобы разглядеть волосы на подушке — мои волосы. Я без личины.
— Проснулась? Доброе утро! — чужой голос был мягок, даже ласков.
Меня так и подкинуло на диване.
— Девочка моя! — человек подходил, протягивая руки, но я вовсе не рвалась кидаться в его объятия, и он, смешавшись, руки опустил.
Наверное, сначала мне все же должны объяснить, что это значит?
Впрочем, догадка мелькнула, дикая догадка, но если учесть все уже известные мне обстоятельства, и то, как этот незнакомец меня назвал… Впрочем, он и незнакомцем в полной мере не был, хоть нас пока и не представили друг другу…
— Сиди, сиди, — махнул он рукой, и присел рядом, но не на диван, а подвинул табурет, — ты ведь узнала меня?
Я прижалась спиной к спинке дивана, не в силах отвести от него взгляд. Он был… неестественно молодым… для того, кем он, возможно, являлся. Выглядел ровесником Димы, моего жениха из прежней жизни. Ах, да, конечно, он же дракон. Высокий, широкоплечий, худощавый, светло-русые волосы собраны в хвост сзади, в глазах — не поймешь, чего больше, стали или синевы, ладони — широкие, сильные.
— Ты маг Сергур Аспейр, кажется, прости, если я неправильно назвала имя. Ты младший брат моего приемного отца князя Кейна Вельда. У меня есть поручение от него…
— Не надо, — прервал он, — я знаю все. Я прослушал то, что ты наговорила в телефон, — он показал на столик слева от дивана. — Спасибо тебе. Я с этим разберусь. Конечно, если ты хочешь что-то добавить — у нас будет на это масса времени. Так ты меня не узнала?
Теперь я заметила, что на столике лежали мои вещи: бусы, кольцо, платок Шалы, и вся мелочевка из поясной сумочки. И телефон.
— Впервые я увидела тебя вчера на королевском выезде, — пояснила я, — потом — на встрече дракона. До этого не видела… лир Сергур.
Между его бровями легла глубокая морщина.
— Ты не видела ни одного моего портрета? Не может быть. Подожди немного, — он быстро встал и вышел, я сразу кинулась к столу, схватила свое колечко и натянула на безымянный палец.
Вернувшись, маг протянул мне обычную черно-белую фотографию. Фотографию, которых в этом мире просто не существует! Зато такая же стояла на столе в комнате моей мамы, правда, на той мы с ней были вдвоем, а человек справа от меня — отрезан, и левый край фотографии мама тоже отрезала, прихватив кусок своего платья — чтобы выровнять композицию. Я прекрасно знала, что справа на фото когда-то был мой отец. Он и был там, на этом, необрезанном фото, ничем не отличался от себя теперешнего.
— Ты поняла? Ты моя дочь. Моя дочь!
— Я поняла, — признала я замороженным голосом.
— Неужели твоя мать никогда не показывала?..