и к чему. Мы с Лешкой сможем поработать где-нибудь в другом месте. А дед займется девушкой. И мягко посоветует ей сходить к врачу. Да, есть опасность, что пиявки что-нибудь повредили, но небольшая. Все равно у нас и так у каждого третьего – хроническая болячка, а у каждого второго – метеозависимость. Перетерпит как-нибудь. Я решительно тряхнула головой.
– Лешка, устраивай свою Дульсинею на диван и положи руки ей на виски.
– Зачем? – поинтересовался оборотень.
– Будем слизняков на тебя переманивать. Потерпишь лишних минут десять? А потом я всех их с тебя уберу. И нам проще – и ей проще. Не придется врать о том, чего не понимаешь.
Лешка не понял. Но и объяснять я тоже не собиралась. Потому что сама многого не понимала. Логичными были только некоторые факты. Эта дрянь связана между собой. Размножается. Пытается переползти на тех, кто вкуснее. И ее наверняка можно убрать.
– Ну! – рявкнула я на Лешку.
Оборотень все еще колебался.
– Ты даешь гарантию, что ей ничего не грозит?
– Я тебе не страхагент! И чем дольше ты мотаешь мне нервы, тем вам обоим хуже будет, – разозлилась я. Да что ж это такое! Ты им помочь хочешь, а они еще и сопротивляются?! – Пять секунд на размышления, а потом можете оба дохнуть!
Видимо, я была убедительна. Девушка очутилась на диване через три секунды. А Лешка положил обе руки ей на плечи. Я прищурилась.
– Руки – ей на голову. Христа видал на картинках? Как он там лапы на мозги возлагает?
– Эээээ…
– Вот и ты так сделай. Живо!
Лешка молча и мрачно повиновался. А я встала напротив – и решительно опустила свои руки поверх его. И прищурилась. Два черных пятна нагло плавали в ауре девушки. Ну, и как звать эту пакость?
– Цыпа-цыпа-цыпа…. Кис-кис-кис… На-на-на-на-на…
Я вздохнула. Ой, как же мне не хотелось лезть в эту гниль. Но – все правильно. Лешка больше и вкуснее. На него приходится больше этих слизней. А если я встану рядом с ним и приоткроюсь – они подумают, что я – еще вкуснее. И надо слопать меня. Девочку они оставят в покое.
А вот успею ли увернуться я?
А куда я денусь, если надо.
А вечером как следует прокомпостирую мозги Мечиславу. Если бы он меня туда не отправил…
Ой!
Черт!
А ведь если бы он меня туда не отправил – деда бы уже не было. Или не стало бы чуть позже. Во что переродятся напитавшиеся слизняки? Смогу ли я это понять? Помочь?
Ответа не было. Но и желание ругаться с вампиром исчезло.
Я держала свои руки на расстоянии пары миллиметров от Лешкиных. Ауры перемешивались. Я видела, как активизировались его твари. Но их было мало. Слишком мало. И чтобы переползти ко мне, придется разорвать сеть. И тогда зашевелились твари на голове девушки. Они были ближе. Им было удобнее. Я была сильнее, а значит и вкуснее. И они решили этим воспользоваться.
Медленно, как ошметок грязи, один из слизняков стронулся с места. Мне тут же захотелось подпрыгнуть и крикнуть «Ура! Я не ошиблась!», но пришлось замереть – и следить за второй тварью. Та пару секунд помешкала, заставив меня похолодеть, – а вдруг я ошибаюсь – и хотя бы один останется. Но – нет. Так же медленно и неохотно, как сползающий по стене комок густой грязи, слизняк двинулся вслед за братом.
Я выдохнула – и на миг прикоснулась к рукам Алексея. Буквально кончиками пальцев. Но этого оказалось достаточно. Ауры – это хорошо. Но мало. А вот при личном контакте меня учуяли намного лучше. И двинулись быстрее.
Вот и ладненько, вот и славненько…
Ползите, лапочки…
Я перевела взгляд на лицо Алексея. Бледен, на лбу выступил пот, глаза мутные, ему явно не слишком хорошо, но стоит. Дрожит, но держится.
Взгляд на руки. Нет, еще не доползли…
– Лешка, ты меня слышишь?
Глаза опущены, но ресницы дрогнули. Слышит. И готов исполнить все, что я прикажу.
– Как только я отниму руки – тут же убирай свои.
Ясно?
Согласный короткий кивок. И я опять впилась взглядом в мерзкие капли грязи. Эх, чуть бы быстрее!
Долго звать не пришлось. Минуты полторы. В последний момент, когда тварюшки переползли на руки Алексея, но еще не успели доползти до меня – я разорвала контакт. И в следующую секунду Алексей резко отшатнулся и от меня и от журналистки.
Твари остались на нем. Есть!
Я внимательно вгляделась в ауру девушки.
Чисто. Да, кое-где есть пятна, разрывы, помутнения.
Ну да ладно. Человек – это система восстанавливающаяся. Да и я найду время – гляну на нее недельки через две-три. А сейчас…
Я быстро кивнула головой Валентину.
– Валь, ты с нами. Поможешь, если что пойдет не так. Дед, на тебя вся надежда. Займи девушку делом и скажи, что ей надо к врачу. Плиззз….
– А ты?
– Я буду долечивать Лешку.
– Очень мило. Это тебе точно ничем не грозит?
– Разве что общей слабостью. Ну да я уже говорила.
Помнишь?
– Знаю.
– Тогда… куда бы нам пойти?
Дед покачал головой.
– Лучше вам никуда не идти, а отвезти Алексея к тебе домой – и заняться этим нехорошим делом дома. Ты как, выдержишь? – теперь дед смотрел на оборотня. – Да. Я справлюсь.
Ну что ж, никто его за язык не тянул.
Валентин загрузил нас обоих в свой джип – меня на переднее сиденье, Лешку на заднее – и рванул с места. – Эй, ты, осторожнее, – даже забеспокоилась я. Я знаю, что из оборотней получаются шикарные гонщики, потому что скорость их реакции в несколько раз выше человеческой, но ведь это не трасса. В жизни всегда есть место мелким пакостям, вроде гаишников. Зачем попадать к ним в жадные лапки?
Валентин внял и чуть снизил скорость. Но до моего дома мы все равно добрались в рекордно короткое время. Лешка кое-как выполз из джипа и поплелся к подъезду. А в квартире – рухнул на ковер в гостиной – и задрал руки вверх – хочешь – убивай, но только двигаться все равно не заставишь.
Я и не стала. Зачем? Вместо этого кивнула Валентину. Оборотень притащил из ванной ведро с водой, из кухни – графин и стаканы – и занял выжидательную позицию в компьютерном кресле. А я села на ковер рядом с оборотнем, выдохнула – и решительно положила руки ему на виски.
Пальцы пронзили тысячи крохотных горячих иголочек. И проваливаясь на свою любимую поляну, я успела ухватить за хвост только одну мысль: «Только бы с руками не было, как в прошлый раз. А то опять лечи месяц!»
Поляна была все такой же. Спокойной. Тихой. Яркой. Радостной и уютной. И уходить отсюда не хотелось. Что-то делать – тоже. Но за спиной послышался стон – и мне пришлось обернуться. Разумеется, Лешка. Кто же еще мог попасть сюда?
Но в каком виде!
Если раньше, в реальности, я видела эту пакость, как черных слизняков, то сейчас они представляли собой совсем другую картину. Плесень. Гниль. Разложение. Трупные пятна. Гангрена. Смешать все это в одном омерзительном котле – и полюбоваться результатом. Я была неправа изначально. Делом этих слизняков было не стянуть на себя все энергетические потоки. Это происходило спонтанно. Аура просто старалась залатать дыры.
А черная сетка?
При ближайшем рассмотрении оказалось, что это просто – гниение по точкам. Аура просто расползалась в этих местах, как старая тряпка.
М-да. С таким я еще не сталкивалась. А делать что-то надо.
Оборотень лежал на траве и глядел на меня умоляющими глазами. Не считая отчетливо видимой ауры, он выглядел так же, как и в реальном мире.
– Что-то серьезное?
– Да. Но будем лечить, – я храбро улыбнулась. – Только если будет больно – чур не жаловаться.
– Не буду, – оборотень улыбался, а губы у него были совсем белыми.
Надо справиться. Но как?
Есть ли молитва об удалении плесени?
Если и есть – я ее точно не знаю. Не готовилась.
Я попробовала пальцем дотронуться до одного из плесневых пятен. Хоть прикинуть, что они собой представляют. Дыры там, или что-то другое?
Ай!
Больно, мать их плесенью!
Палец словно обожгло кислотой. Но я мужественно продолжала держать его на том же месте. Пятно попробовало было переползти на меня, но куда там! Бодренько доползя до середины пальца, оно, такое впечатление, принюхалось – и так же быстро сползло обратно. А потом попыталось удрать из-под руки.
Боится?
Или…
И не давая себе даже минуты на размышление, я накрыла рукой мерзкое пятно.
И взвыла в голос от боли. Было жутко неприятно. Словно рукой попала в концентрированную кислоту. Или что-то еще такое же едкое. Ну да ничего. Справлюсь. И я накрыла второй рукой второе пятно.
Переламывать себя – это просто и ужасно.
Отпусти его, отпусти.
Не добром прошу, и не злом прошу.
Уходи. Навсегда уходи.
Исчезай, растворяйся во мгле.
Тебе нет места на этой земле.
Я не позволю тебе губить людей.
Я все равно сильней.
И сила моя – не от добра и не от зла.
Я сильна, потому что одна стою перед тобой.
Одна – но мои близкие сейчас за мной.
Надеются на меня – и я не могу уйти…
Отпусти его. Отпусти. Я стою на твоем пути.
И вдвоем нам здесь никогда не пройти.
Я шептала первое, что приходило в голову, а сама вела руками по Лешкиной ауре. И накрывала одного «слизняка» за другим. Они бились, пытались сгрудиться в кучу, уползти, но я храбро ловила их – одного за другим – и стискивала, что есть силы. Ощущение было такое, словно тискаешь живого слизня.
Проходило несколько минут – и эта гадость растворялась под моими руками. Пальцы щипало, ну да ладно. Не в первый раз. Справлюсь.
Убирайся прочь. Проливайся в ночь.
Грязным дождем, в любой водоем…
Убирайся прочь! Не тревожь никого.
Ни меня, ни его. Прочь.
Никто не сможет тебе помочь.
Я сильней. Ядовитее сотни змей.
Страшнее дрожи земли.
Смертоноснее, чем ураган вдали.
Это – только моя борьба.
Ради тех, кто должен любить.
Смеяться, радоваться, просто жить.
Навсегда уходи. Навсегда – уходи.