– Не дождешься, морда клыкастая, – огрызнулась я. Вадим схватился за сердце, немножечко перепутав его с желудком, и застонал:
– Донна, ваша жестокость ранит меня в самое сердце!
– Сердце – левее.
– Это уже несущественно!
С другой стороны машины продюсер отчитывал Досю. – Ты … твою … где … тебя …
В переводе на русский язык это звучало так: «девушка, где вы были? Мы вас ждать устали!»
Дося особенно не огрызалась, видимо, понимала, что и по морде может получить. И продюсеру это надоело. Он пихнул ее к клубу.
– Давай, ползи на второй этаж. Там тебе все приготовлено. Чтобы через десять минут сверкала и блистала? Всосала?
Дося закивала – и припустила к клубу. Продюсер отправился вслед за ней. А Вадим посмотрел на меня.
– Юля, тебя Мечислав очень просил.
Я закатила глаза.
– Уже иду.
Мечислав ждал меня в кабинете.
– Пушистик, я рад тебя видеть.
Я обреченно вздохнула.
– Выглядишь просто очаровательно.
Мечислав действительно был великолепен. Одежда была вроде бы современного покроя – черные джинсы и рубашка. Но джинсы – в обтяжку из какого-то бархатистого материала. И отлично видно, что под ними никакого нижнего белья. Или стринги? А рубашка – полупрозрачная и невероятно насыщенного золотисто-оранжевого цвета. Как и моя. И под ней отчетливо был виден торс вампира. М-да. Жан Марэ – единственный из актеров, кто мог похвастаться подобной фигурой. Я едва не облизнулась. Хорош, гад. И отлично это осознает. Вон как ухмыляется.
– О чем ты думаешь, Кудряшка?
Что сказать? Конечно, гадость.
– Скажи, а у тебя правда под штанами белья нет – или это стринги, как у стриптизеров?
Вампир хлопнул глазами, но потом расплылся в широкой улыбке.
– Стринги вредны для здоровья. Так что никакого белья. Желаешь поглядеть? Или потрогать?
– Не-а. Мне просто интересно – как можно застегивать молнию при отсутствии нижнего белья. Обязательно волосы защемишь.
Вампир от души расхохотался.
– Пушистик, ты – чудо. Но когда живешь долго – учишься одеваться без потерь для себя. Обещаю как-нибудь продемонстрировать.
– Обойдусь, – проворчала я. Вот так всегда. Хотела гадость сказать, а вампир только развлекается. – Чего ты меня вызвал?
– Видишь ли, мне нужно, чтобы ты весь этот вечер держалась рядом со мной.
– Зачем?
– Завтра прилетает Альфонсо да Силва.
Имя упало камнем. Сроки – тоже.
– Уже завтра? Твою зебру!
– Поэтому сегодня мы должны продемонстрировать всем шпионам, что мы – одна команда. Едины, непобедимы и так далее.
Я бы поверила, но слишком уж… охальные искорки мерцали в зеленых глазах. Мерцали, скользили по моей коже, словно раздевая взглядом, да еще и лаская по пути…
Пришлось встряхнуть себя. И сверкнуть глазами на вампира – нечего тут на меня пялиться! Я и так держусь из последних сил… чтобы не рвануть с него эту рубашку и не прижаться покрепче – телом к телу, обнаженной кожей к коже,
– А то он к нам раньше шпионов не заслал. А то ему все это время ни один дятел не… докладывал…
– И что? Я тебе говорю не о реальности, а о демонстрации наших близких отношений. Ясно?
Я покривилась. Мечислав изобразил сочувствующую гримаску. Получилось откровенно плохо.
– Пушистик, у меня большой опыт выживания в нашем мире. Позволь мне делать все необходимое. И все будет хорошо.
– Будет ли? Вряд ли.
– Кудряшка, мы обязательно справимся. Отнесись к этому, как к очередному экзамену – и станет легче.
Я вздохнула. Спорить не хотелось. Мечислав действительно лучше знает, как выжить в этой гадючьей стае вампиров. И если я хочу выжить – надо помочь ему в меру своих сил.
– Что мне надо делать?
– Держаться рядом со мной и изображать горячую любовь.
Вампир увидел, какую рожу я скорчила, и поспешно добавил:
– Или хотя бы нежную симпатию.
– Только рук не распускай. Оборву, – предупредила я.
– Кудряшка, разве я когда-нибудь позволял себе…
– Разве ты когда-нибудь себе не позволял?
Вампир послал мне нежную улыбку.
– К такой красоте руки сами тянутся.
– А ты представь, что я – Мона Лиза. До реставрации. Лучше будет, – огрызнулась я, сбрасывая на диван пиджачок и сумочку. Незачем. В клубе будет жарко.
Вампир галантно распахнул передо мной дверь.
– Синьорина, окажите мне честь…
Я проплыла мимо – и тут же подпрыгнула от возмущения. Наглый кровосос провел пальцем по моей ноге – от бедра к колену.
– Тебе так идет голубой цвет, прелесть моя…
Гад.
Не успели мы пройти трех шагов, как на нас вынесло Досю под ручку с продюсером.
Я ахнула – и остолбенела.
Что тут скажешь? Дося была Блистающей – в полном смысле этого слова.
Блестело всё. Платье, размером с носовой платок (для очень несопливых), сделанное из какой-то золотой синтетики. Волосы, покрытые лаком с блестками. Тело, щедро обсыпанное золотой пудрой. Туфли, инкрустированные жутким количеством стразов. Лицо, щедро раскрашенное и облепленное стразами (на бровях, ресницах, контуре губ и глаз).
И конечно блестело дикое количество украшений. По одному-два кольца на каждом пальце. Несколько цепочек – золотая сложного плетения, золотая с бриллиантами, золотая с какими-то черными камнями, золотая с желтыми камнями. Блистали браслеты с разными камнями. Сверкала диадема. Блестели, рассыпая фонтаны искр, серьги, каждую из которых можно было подвесить на елку, вместо украшения.
Да и вообще Дося производила впечатление новогодней елки. Красиво – но слишком уж много всего. Невольно хотелось сказать: «Метрон – аристон»[8].
На меня, в простом голубом платьице, она взирала, как принцесса на крестьянку. Я не осталась в долгу и принялась разглядывать ее, как графиня – проститутку, которую по досадной случайности пустили к приличным людям.
Смею надеяться, получалось неплохо.
Потому что Дося перестала обращать на меня внимание и улыбнулась Мечиславу.
– Мечислав Николаевич, я так рада вас видеть…
Я вздохнула – и положила руку на локоть вампира. – Дося, а почему зубы без стразов?
Певичка посмотрела на меня возмущенным взглядом и невероятно манерным голосом протянула:
– А вы и есть та… эта…
– Еще можно сказать «которая», «вот тут вот» и «вообще», – услужливо подсказала я.
– Да-а? – протянула Дося. – Вообще вы – кто?
Я внимательно посмотрела в голубые глаза певицы. Интеллект в них и не ночевал. И даже с визитом не заглядывал. Зато высокомерия было – ложкой ешь. Дося явно положила глаз на моего зубастика. А что? Молодой (всего-то лет семьсот), неженатый (я – не в счет, еще и на свадьбе у него погуляла бы, лишь бы он от меня отвязался), оч-чень симпатичный (редкостное преуменьшение). Что надо певичке, которая через год-полтора может и в тираж выйти? Возраст – страшная вещь.
Объяснять ей, на кого она глаз положила, я даже не пыталась. Еще чего.
– Я – его невеста. А будешь на моего жениха пялиться – будешь сверкать коронками, – огрызнулась я. – Пойдем, солнце мое, нас внизу ждут.
Вампир очаровательно улыбнулся мне – и мы проплыли мимо Доси, как мимо пустого места.
В клубе уже было яблоку негде упасть. Люди словно осатанели. Инстинкт толпы называется. Массовый психоз. Если человек один – он не станет орать и прыгать. А если их много – начинается подзаводка друг друга. Чем и пользовались вожди революции.
Мечислав огляделся.
– Пушистик, мне надо открывать вечеринку. Ты переживешь без меня?
– Как-нибудь. О, Надя?
– Отлично. Надя, составь компанию моей девушке, – велел оборотнихе Мечислав. И смылся.
Надя критически оглядела меня.
– Все-таки ты слишком скромно одета для ночного клуба.
Ага, и ни одной блестки на всей площади одежды.
– Моя бы воля – я бы сюда и не пришла. Я не поп-певица и не поп-фанатка.
– Дайте пройти, тетехи, – раздался сзади капризный голос.
О, Дося, легка на помине. Чтоб тебя черти сожрали… Кажется, она просто ковыляла за нами с вампиром. И выползла.
Надя уставилась на нее с откровенным восторгом.
– Вы… Вы ТА САМАЯ Дося?!
Дося смерила ее презрительным взглядом.
– Исчезни отсюда, деревня. Какими ты духами опрыскалась? Феромонами собак? У меня от этой вони сейчас аллергия начнется!
На Надиных ресницах набухли слезинки. Я обиделась за подругу.
– Кто бы говорил, а ты бы помолчала, швабра крашеная.
Дося попыталась посмотреть и на меня. Но куда там. Я с вампирами взглядом мерилась, а уж с этой шалавой…
– Да ты хоть знаешь, с кем говоришь, деревенщина? Я – Дося Блистающая!
Я с невинным видом уставилась на Досю.
– Ну как же! Кто же может вас не знать! Вы на всю страну прославились! Это не вы в рекламе стирального порошка снимались? В роли свинки?
Дося задохнулась от возмущения. Я подхватила Надю под руку и отвела в сторону. Подруга явно была расстроена, в глазах блестели слезы. Блин! Ну, Дося, погоди! Я не волк, сожру без церемоний! Надька – моя подруга. И главное – было бы из-за чего расстраиваться!
– Надя, изволь не обращать внимания на эту швабру в блестках. Это просто крашеная кукла. Дешевая, вульгарная и надувная. Настоящая знаменитость никогда не позволит себе подобного хамского поведения.
За спиной раздался сдавленный хрип. Я обернулась. М-да. Дося последовала за нами – и прекрасно услышала и утешения, и мою характеристику ее особы. Назревают проблемы? А, ладно! Разгребу! Лишь бы Мечислав не вмешался.
– Вам валерьяночки? Или сразу водочки?
Дося обрела речь и разразилась моей краткой характеристикой. В вольном переводе это звучало так: «Ах ты, нехорошая женщина очень легкого поведения с нетрадиционными наклонностями, произошедшая от таких же родителей, вольно скрещивающихся с животными».
Я выслушала с интересом. Потом поаплодировала.