В конце концов Лерин испуганный взгляд из-под темной челки, про который ей все постоянно твердили, в сочетании с небольшим ростом все-таки возымели действие — проведя профилактическую беседу в комнате для задержанных, ее решили отпустить.
— Покупай в следующий раз валенки! — заржал белобрысый, провожая ее к выходу. — А то…
— Виталий! Поди-ка сюда! — окликнул дежурный белобрысого. — Подожди, — приказал тот Лере и подошел к окошку: — Ну?..
Она увидела, как дежурный показал белобрысому Виталию, судя по тонкой бумаге, какой-то факс, напряженно поглядывая при этом почему-то на нее. Виталий тоже обернулся, внимательно посмотрел на Леру и нахмурился, а дежурный взялся за трубку.
Лера занервничала и мелкими шажками стала пробираться к выходу, но Виталий в два прыжка ее настиг и крепко схватил за руку:
— Стой.
— А в чем дело… — начала она, но испуганно примолкла, потому что к ним подошли двое мужчин и с двух сторон взяли под руки: — Вашу мадам мы с собой заберем. Поработать надо, — и снова потащили по коридору.
— Что происходит? Я буду жаловаться! — она пыталась сопротивляться, но только зря тратила силы — ее втолкнули в какой-то кабинет: — Садись.
Это был какой-то кошмарный сон! Как оказалось, она, Лера, похожа на фоторобот девушки, которую видели в местах недавних взрывов! Она — подозреваемая! Террористка! С ума можно сойти!
Наверное, не стоило этого делать, но, находясь в отвратительном самочувствии, она повела себя, как истеричка: кричала, ругалась и даже несколько раз оскорбила оперов.
— Знаешь что? Посиди-ка в «обезьяннике», подумай, — проговорил один, поднимаясь из-за стола.
…Какое-то время она еще пыталась кричать, звать на помощь, но дежурный пообещал ее… пристрелить, если не замолчит, и Лера, совершенно обессилев, послушно замолчала, прислонившись горевшим жаром лицом к холодной решетке.
«Господи, как я до этого докатилась? А ведь все только стало налаживаться…»
Она приехала в город год назад. К этому вынудили далеко не радостные обстоятельства — в родном городе не давал ни нормально жить, ни работать бывший муж. А после аборта он будто совсем помешался…
Володя был гораздо старше Леры, но она, уставшая от никчемного и назойливого внимания однолеток, восприняла почти двадцатилетнюю разницу в возрасте как подарок. К тому же он понравился и маме, и отчиму.
— Лерочка, тебе уже двадцать восемь, пора… — глядя серыми, как у самой Леры, испуганными глазами, говорила мать.
— Лерусь, женись! — басил отчим, похохатывая. — Мне будет с кем на рыбалку съездить!
И Лера вышла. Замуж. Только вот штамп ли в паспорте так повлиял на супруга, или у него еще были какие-то поводы для вспышек ярости, только Лера все чаще стала пропускать работу, ссылаясь на недомогания, да открещиваться от встреч с родителями — не хотела пугать синяками. А однажды он сломал ей руку.
Поэтому, когда тест показал две полоски, она, не раздумывая, отправилась в больницу.
…Все прошло, как в тумане. Слоновьи дозы успокоительных, выпитых за время брака, плюс неожиданная беременность накрыли ее, как первый снегопад не подготовленный к зиме город.
«Кабинет вакуум-аспирации» — было написано на синей табличке, и от этих слов, острых, резких и безжалостных, веяло таким холодом, что Лера, сидя напротив этого самого кабинета на продавленной казенной лавке, дрожала не переставая.
Дрожала, пока забиралась на высокое кресло. Дрожала, когда сдавала какие-то необходимые анализы, дрожащими руками доставала паспорт…
— Эй, милочка! Ау! Муж-то знает? — сноровисто орудуя шприцом, весело спросила краснолицая медсестра. — Не против? Муж-то?..
О чем они говорят? Муж? Кто это?..
Лера плохо соображала, но одно она знала точно — нет у нее никакого мужа! Разве можно назвать этим основательным, пахнущим табаком, силой и уверенностью словом ТОГО человека? А он вообще… человек?
Разве может муж кричать «Шалава!» и выкручивать руки так, что хрустят суставы и лопаются кости? Разве может хватать за затылок, и, больно впиваясь пальцами в шею, орать, брызгая слюной, а потом швырять на пол — и по ребрам… ногой?
Разве можно назвать мужем человека, который, найдя в мусорном ведре злосчастные две полоски, ударил ее — Леру, жену! — в живот?..
…На аборт она была последней из тройки. Их всех запустили в кабинет, в котором стояло три кровати, и первую девушку быстро увели в смежную комнату, а тетка рядом все раскачивалась из стороны в сторону, приговаривая: — Посмотри, посмотри ты, у меня уже ногти синие!
Лера не смотрела. Старалась не смотреть на окровавленное белье, когда тетку приволокли под руки и свалили на вторую кровать. А потом настала ее очередь.
…На свежий февральский воздух она вышла, силясь не закрыть затянутые туманом глаза, и, если бы не зорко высматривавший жертву таксист, неизвестно, как добралась бы до дома.
— Мам, потом, — с трудом разлепив пересохшие губы, она скинула шубу и повалилась на кровать. А когда проснулась, с родителями состоялся серьезный разговор.
Она получила развод — отчим использовал все свои связи, но все равно решила уехать в другой город.
…Однажды, где-то через месяц после развода, когда Лера решила, что все нормально, он пришел.
Она проснулась среди ночи от того, что нечем было дышать. Спросонок в темноте, задыхаясь от страха и нехватки воздуха, Лера не сразу поняла, что происходит.
Он лежал на ней, придавив тяжеленным горячим телом, и головой тоже давил на лицо, сплющивая нос, губы и страшно вращая сверкавшими в темноте белками. Одной ручищей бывший муж прижимал Леру, а другой шарил между ног, делая ей больно.
— Что, сука, думаешь, избавилась от меня? — для того чтобы произнести это, ему пришлось немного привстать, и Лера судорожно, хрипло задышала освобожденным ртом.
— Что тебе надо? Как ты вошел?! — просипела она, изо всех сил сжимая колени и извиваясь всем телом, стараясь скинуть с себя мучительную тяжесть. — Отпусти!
— Отпущу, сучка, пока отпущу. Но я найду способ тебя достать, ты поверь! — с этими словами он наконец-то слез и быстро исчез за дверью.
А Лера зажгла везде свет и до утра просидела на кровати, тараща на дверь совершенно безумные глаза и сжимая в руке кухонный нож. Так ее нашла мать, с трудом разжав побелевшие пальцы.
… — Мам, пойми, он психопат. Сумасшедший! Пусть все немного затихнет… — в очередной раз выйдя из больницы, Лера созвонилась с одним знакомым из другого города, и тот обещал помочь на первое время с жильем и работой. — Не волнуйся! Какая мне теперь разница, где жить?..
Тем более что мама с отчимом тоже не собирались отсиживаться дома в ближайшее время — какая-то подруга прислала им вызов в Голландию.
— Не пропаду! — хорохорилась Лера, собирая чемодан. Но по адресу, продиктованному знакомым, оказался какой-то офис, а вовсе не квартира. И телефон Максима, знакомого, был отключен…
— Эй, ты что, заснула там? — Лера вздрогнула от сердитого окрика дежурного. Оказывается, все это время она так и стояла, прижавшись к решетке и погрузившись в тягостные и болезненные воспоминания.
— Нет, — тихо ответила она, отступая. — А когда меня отпустят?..
— До утра посидишь, — хмыкнул тот за своим окошком, чем-то шурша — по холлу сразу же поплыл умопомрачительный запах вареной колбасы, заботливо уложенной толстым розовым куском на свежий батон.
Лера сглотнула. Сходила за продуктами на ужин! Правда, сейчас, спустя год, она хотя бы может себе его позволить…
Съемная квартира была просто ужасна. Темная комната со скрипучим диваном и облупившимся потолком. Зато стоила она совсем недорого! Гордая Лера не могла признаться ни маме, которую очень сильно любила, ни отчиму, с которым отлично ладила, в том, что на новую жизнь ей катастрофически не хватает денег.
«Приходите, тараканы, я вас чаем угощу…» — мрачно подумала она, замечая на кухне плохо затертые следы так любимого насекомыми мелка со сказочным именем «Машенька». Только вот чая не было.
Утром, собираясь на поиски работы, Лера обнаружила, что пуховик был… насквозь мокрым. Последний, пятый этаж, на котором находилась ее новая квартира, с радостью принимал сквозь прохудившуюся крышу февральскую слякоть. А особенно она любила собираться в прихожей, над вешалкой, и под мутный перезвон капель сплетничать о погоде…
Через пару дней Лера заметила стремительно увеличивающуюся трещину на стареньком унитазе, а спустя неделю он и вовсе… упал на бок. Как оказалось, был не закреплен какими-то винтами — так сказал пьяненький сантехник, которого самого неплохо было бы закрепить на полу, так его шатало.
И Лера разозлилась. Она решила бороться. Родители названивали, грозили приехать в гости, чтобы лично убедиться, как их Лера хорошо устроилась на новом месте.
Первым делом она заняла у новой соседки бабы Вали денег и купила унитаз. Затем тщательно вымыла-вычистила всю квартиру, в первый день прибранную кое-как. Найденный в кладовке старенький пылесос впадал в истерику, упираясь, постоянно валился на бок, отказываясь залезать в труднодоступные места, натужно гудел, но Лера была непреклонна и залезла ну во все места, которые только наметила.
И еще она съездила по тому самому адресу, что дал ей Максим. Это оказалось дизайн-бюро, где как раз требовался еще один дизайнер. Лера быстро подружилась с Юлькой, но домой ее все равно не приглашала — стеснялась.
Работы было много, стали появляться деньги. Экономя каждую копейку, она сделала косметический ремонт в своей квартире и даже подрядила соседей немного облагородить подъезд.
Баба Валя, что жила рядом, как солидная строительная организация, взявшая на себя побелку стен и покраску перил, предоставила бонус — покрасила еще и рамы! Теперь и подъезд выглядел вполне прилично.
Затем появилась машина, и жизнь вроде бы стала потихоньку налаживаться. Общественная. О личной Лера даже не думала, позволяя себе лишь кратковременные, ничего не значащие связи.