Фарид вздохнул. Ему хотелось обнять Анну, прижать ее к себе, почувствовать ее тепло. Он много бы отдал за это. Да ведь она не просит! Ей не надо! Если между ними что-то и было, то давно закончилось. Она умеет ставить точку, чтобы не возвращаться в покинутый рай. Господи! Как же заполнить пустоту в себе?
Он вдруг представил, что сказала бы Кора, попытайся он объяснить ей все это. Наверное, посчитала бы и его сумасшедшим. Больным. Ненормальным.
Фарид закрыл глаза и застонал от невозможности вернуть близость Анны. Они бы шли с нею босиком по асфальту, залитые лунным светом, одни в ночи мироздания, как Адам и Ева… Ему показалось, что он на миг приблизился к постижению любви… когда принимаешь все, даже безумие… но она снова ускользнула от него. Улетела прочь.
Пустое гнездо. Вот что он оставлял за собою – пустые, разоренные гнезда. Он ничего не привносил в них, не строил, не украшал, не поливал слезами. Он хотел получать, не отдавая, но так не бывает.
«Как же заполнить пустоту в себе? – снова задал он тот же вопрос. – Что надо сделать? Чего я сам хочу? Чего может хотеть человек сильнее всего? Конечно же, счастья. Значит, я должен дать это счастье другому, дать любовь. И тогда… Нет, с Анной это невозможно. Она уже отдалилась от меня, ушла. У нас разные дороги».
Фарид вдруг подумал о соседке с первого этажа, на которую набросились собаки. Она довольно милая, приятная женщина. И одинокая. Ее муж умер несколько лет назад от сердечного приступа. Наверное, она мало хорошего видела в жизни. А теперь и вовсе одна осталась. Почему бы не сделать ей что-то приятное? Вряд ли мужчины балуют ее своим вниманием. Во всяком случае, Фарид не замечал, чтобы у Людмилы Авдеевой был ухажер.
Господин Гордеев не любил долго раздумывать. Решил – сделал. Он посмотрел на часы: еще рано, пожалуй, он успеет. Людмила выходит из дому около девяти, а сейчас только восемь.
Фарид быстро собрался и сбежал по лестнице вниз. В подъезде он встретил Рубена, который выводил на прогулку своих псов. Танат и Кера трусливо шарахнулись, а их хозяин злобно сверкнул глазами.
– Здравствуйте, – вежливо сказал Фарид, пропуская профессора.
Тот гордо кивнул головой и прошествовал мимо. Господин Гордеев не нравился Альвиану Николаевичу. Он лез не в свое дело, мешал и путался под ногами. К тому же, собаки его боялись. Последнее особенно бесило Рубена. Он специально завел доберманов, чтобы чувствовать себя в безопасности, а они спасовали перед каким-то мужиком! Безобразие! За что он заплатил столько денег, зачем терял время? Ни на кого нельзя надеяться, даже на Таната и Керу.
Профессор дождался, когда Фарид выйдет со двора, и начал стыдить доберманов.
– Трусливые шавки! – возмущенно выговаривал он собакам, которые растерянно озирались по сторонам, продолжая чувствовать запах Гордеева. – Шакалы! Корми вас! А чуть что – вы и в кусты! Убежали, как последние дворняги!
Выгуляв собак, он повел их домой, все еще недовольно ворча.
В это время Людмила Станиславовна Авдеева собиралась идти на работу. Она посмотрела в глазок и увидела доберманов. Пришлось ждать. Опять оказаться с ними рядом было выше ее сил.
Она и так заснула только под утро. Вчерашний визит Артема всколыхнул прошлое, заставил вновь пережить прежние страхи, которые, казалось, были давно забыты. Получается, что страх забыть нельзя. Он просыпается, и от него некуда деться. Он внутри. Как убежать от самого себя?
Когда Артем ушел, Людмила еще несколько раз звонила Яковлевым, но безрезультатно. Сегодня утром она опять позвонила, уже не надеясь, что ей ответят. Видимо, телефон неисправен. Или… О том, что еще могло случиться, она предпочитала не думать.
Однако пора было идти. Людмила Станиславовна робко вышла из квартиры и увидела Фарида с огромным букетом роз в руках.
– Это вам! – сказал он, протягивая ей цветы.
Госпожа Авдеева не поверила. Она неловко улыбнулась и попыталась пройти мимо Гордеева. Человек пошутил, наверное. Ей так давно не дарили цветов, что она уже забыла, как это бывает.
– Возьмите розы, – мягко повторил Фарид, приближаясь к ней. – Я купил их для вас!
– Для меня? – удивилась Людмила Станиславовна. – Но почему?
– Просто так!
– С-спасибо… – пробормотала она и попятилась.
– Людмила Станиславовна, не бойтесь. Я хотел сделать вам что-то приятное, вот и… решил цветы подарить. А вы не берете.
– Но… я…
– Вы хотите меня огорчить?
– Нет, что вы! – испугалась она. – Просто странно…
– Что странно?
– Ну… что вы решили именно мне… По какому поводу?
– Вы мне нравитесь, – выпалил Фарид. – Я… хочу познакомиться поближе.
Госпожа Авдеева опустила глаза. Он решил посмеяться над ней! Как глупо она выглядит…
– Я тороплюсь на работу, – сказала она.
– Ладно, – согласился Фарид. – Можно, я вас провожу?
– Меня? Зачем?!
– Мне хочется.
Людмила Станиславовна была в полном замешательстве.
– Простите… у вас, кажется, есть девушка. Такая черненькая… Вы рискуете с ней поссориться.
– А мы уже поссорились, – весело сказал Фарид.
Авдеева неуверенно пожала плечами и поспешила к выходу. Господин Гордеев последовал за ней.
– Я все-таки провожу вас.
Людмила Станиславовна ускорила шаг. Он шел рядом с ней, с букетом роз.
– Разве вам не надо на работу? – спросила она.
– У меня свободный график.
Они добрались до «Альбиона»в полном молчании. У самого входа Фариду удалось вручить ей розы.
– Можно, я приду за вами после работы?
Она ничего не ответила и скрылась в вестибюле. Фарид пошел по улице, улыбаясь. Людмила Станиславовна растрогала его своей простотой. Пожалуй, он сделал правильный выбор.
ГЛАВА 18
Юрий смотрел, как Анна наливает молоко в высокие стаканы. Опять молоко!
– Я буду пить чай, – сказал он.
– Пожалуйста, – пожала она плечами. – Как хочешь.
Она не собиралась подавать ему чай. Взяла свой стакан с молоком и принялась пить, разглядывая мужа, который вернулся за полночь. В ее глазах был интерес, на губах – едва заметная улыбка. Казалось, она все знала и о нем, и Любочке, и о количестве выпитой в ресторане водки, и о лососе, и о куриных котлетах, и о кровати с периной, и обо всем остальном… И похоже, ее это не волновало.
Юрий невольно вспомнил глаза Любочки, огромные и преданные, собачьи. Вчерашний вечер «У Петракова» был бурным, и господин Салахов спохватился около половины второго ночи. Он отвез секретаршу домой. По дороге мстительно думал об Анне – пусть поволнуется, подумает, где и с кем ее супруг проводит время. Не только же ей водить его за нос! Он тоже может себе позволить загулять.
Открыв дверь квартиры, он сразу понял, что жена давно спит. Стоило ему переступить порог, и он тут же мог сказать, дома она или нет. Юрий на цыпочках прошел по коридору и заглянул в спальню. В полумраке комнаты было слышно тихое, ровное дыхание Анны. Не очень-то она переживала по поводу отсутствия любимого супруга!
Господин Салахов не захотел ее будить и улегся в кабинете, на кожаном диване. То, что произошло между ним и Любочкой, не давало ему покоя. Это нельзя было назвать любовью. Так… баловство спьяну. Обидно, что возни много, а удовольствия никакого!
Под утро ему удалось забыться тяжелым сном. Звонок будильника не произвел на Юрия особого впечатления. Вставать не хотелось. Не хотелось видеть ни Анну, ни, особенно, Любочку. Он представил себе, как она встретит его сегодня, с этими ее отвратительными ужимками… как будто она уже имеет на него какие-то права. Тьфу! Хоть не иди в офис.
– Приятные воспоминания?
Голос Анны вывел его из задумчивости. О чем она спрашивает? Во всяком случае, не о том, где он был вчера. Ей все равно… Боже! Как по-дурацки он ведет себя. Он смешон. Конечно, смешон со своими глупыми «изменами».
– О чем ты? – рассеянно спросил он.
– Мне хочется рябчиков в сметане или… телячьих отбивных с грибным соусом, – лениво улыбнулась Анна. – Не хочешь провести со мной романтический вечер? Где-нибудь за городом?
Юрий чуть не брякнул про дом в Андреевском, но вовремя прикусил язык. Любочку она ему еще простит, а вот частного детектива…
– Что, дорогой? Ты что-то сказал?
– Н-нет…
– Значит, мне послышалось.
Как Анна прекрасно выглядит! А он-то хорош… опухший после возлияний и душных перин… с мешками под глазами, с щетиной. Надо было побриться, прежде чем садиться за стол.
– Ты ничего не ешь? – спросила Анна.
– Не хочется. – Он встал. – Пойду собираться.
– Торопишься?
– Как всегда…
Ему хотелось быстрее покинуть пределы квартиры, чтобы не видеть Анны, ее взгляда, не слышать ее вопросов. Там, в приемной, перед дверями его кабинета, ждет Любочка, с тем особенным настроением, которое бывает у любящих людей после проведенной с возлюбленным ночи… украденной у целого мира.
Но Юрий совершенно не чувствовал никакого подъема – наоборот, ему не хотелось видеть и Любочку, с ее рыбьими глазами навыкате и пухлым, ярко накрашенным ртом. Дом и офис стали чужими. Если бы не работа, назначенные встречи… Эх, и бросил бы он все к чертовой матери, покатил бы в какую-нибудь загородную корчму, напился бы ледяной водки с блинами со сметаной и икрой! Плюнул бы на всю эту дребедень, на Любочку, ее ожидания, свое собственное болезненное стремление досадить Анне, которая превращала его жизнь в пытку. Водка! Вот что поможет забыться, расслабить хоть на время тугой узел противоречий, который все больше затягивался. То ему хотелось упасть к ногам Анны, просить прощения, молить ее о любви, понимании… то поднималась тяжелая волна бешенства, ослепляющего, зовущего к расправе, – беспощадной, как терзающая его боль. Взять бы вожжи в руки и отстегать ее как следует, до беспамятства… заставить целовать сапоги…
Юрий опомнился. Какие вожжи? Какие сапоги? Что за странные фантазии из купеческого прошлого, когда жена была полной собственностью мужа? Он не смог бы тронуть Анну и пальцем, стоило ей взглянуть на него своими сливовыми глазами со странной поволокой… Может, лучше уже застрелиться? Да, с наслаждением, с радостью! Пусть поплачет, порыдает над его ранней могилой…