Тетя Валя все еще ходила по соседям и подружкам Светочки – может, что говорила, может, что слышали. Не бывает такого, что совсем ничего. В их селе ведь как? На одном конце кто-то чихнет, на другом – услышат. Сплетни и слухи разносились быстрее, чем ветер подует. А тут – девушка пропала, а никто ничего не видел.
Бабушка тоже не понимала, как такое возможно. Исчез человек в мирное время. Будто испарился и не было его. Она переживала за тетю Валю. Когда про Светочку стали ходить слухи, мол, могла пойти на берег Терека, только не с Асланом, а с кем-то другим, тетя Валя заперла сельпо и неделю на работу не выходила. По всему выходило, что Светочка сама виновата. Ее могли увезти парни из другого села – они иногда заезжали в наше. Могла пойти встречаться с другим, а матери сказать, что с Асланом.
– Почему они так про нее говорят? – плакала тетя Валя. – Потому что она русская? А если бы была осетинкой?
– Валя, я со всеми поговорила, в город ездила, – пыталась успокоить ее бабушка. – Ты меня знаешь, я всегда за правду. Но никаких доказательств. Я лично видела билеты, командировочные. Никто Аслана не видел в селе в тот вечер. И по документам – он был в другом городе.
– А то ты не знаешь, как это бывает… – тяжело вздохнула тетя Валя. – Тебе за деньги любой билет нарисуют. Если личные связи подключить, так хоть на Северный полюс билет выдадут.
– На берегу в том месте тоже ничего. Я лично проверила. Никаких следов. Никто не видел. Всех спросила, – сказала бабушка.
– Какие следы? Когда надо – есть следы, когда не надо – нет, – отмахнулась тетя Валя. – Я чувствую, Аслан виноват. Был он здесь. Не стала бы Света ни с кем другим встречаться. Ты же ее видела – она, кроме Аслана, вообще ни на кого не смотрела. Да еще и беременная. Сейчас из нее делают… будто она последняя… не могу это слышать. Света не такая. Ты же ее знаешь!
– Да… но я смотрю на факты, – ответила бабушка. – Прости, но ничего не могу поделать. Нет доказательств.
– Ты веришь в исчезновение? – закричала тетя Валя. – Ее инопланетяне украли, да?
– Как только Аслан вернется в город, я лично с ним встречусь и поговорю. Это я тебе обещаю.
– Как мне жить? Только Светочка у меня была. Я же хотела, чтобы она была счастлива… – заплакала тетя Валя. – Вот смотри, в ее паспорте печать о браке. Они официально поженились. И забеременела она после этого. Все как положено. Зачем они так с ней поступили?
– Не знаю…
– Они ее убили. Аслану и его семье Светочка была не нужна. А ребенок тем более. У него новая жизнь. Родственники все и устроили. Свадьбы не было, а печать – все покупается и продается. У меня нет мужа, у Светочки – отца и братьев, которые могли бы за нее постоять. Она никто. Была – и вдруг исчезла. Даже никто не ищет. А была бы осетинкой, за которой стоит семья, род… Ты думаешь, так бы все оставили? Смирились? Твоя Ольга… разве она мало страдала здесь?
– Не сравнивай. Ольга не твоя Света. Ольга сама себе неприятностей на одно место наживала, – отмахнулась бабушка.
– Нет. Тебе повезло, что Ольга не исчезла, как моя дочь. Успела сбежать из этого села. Моя Светочка не успела.
– Если я что-то узнаю, сразу тебе сообщу. Попрошу наших еще раз все проверить. Поговорю в соседних селах. Если ее украли, мы узнаем. Если хоть одна собака видела ее в тот вечер, мы узнаем, – пообещала бабушка.
– Знаешь, чего я себе простить не могу? – призналась вдруг тетя Валя. – Я ведь ничего не почувствовала. Даже сердце не кольнуло. Спала спокойно. Про сельпо думала, про отчетность по муке и песку. Представляла, как Светочка домой вернется счастливая, как мы чемодан ей будем собирать. Как я ее в город повезу. Никакого знака не увидела, что с моей дочерью что-то плохое случилось. Как такое возможно? Когда Светочка маленькая была, она еще заплакать не успевала, как я уже рядом – качала, успокаивала. Всегда знала – пить хочет, описалась, зубки режутся. А тут – ничего. Материнское сердце ведь все чувствует, правда? Так говорят, в книгах пишут. Ты вот чувствуешь, что с Ольгой происходит?
– Нет, никогда, – призналась моя бабушка.
– А я всегда чувствовала. Светочка еще не знала, что беременна, а я знала. Мне сон приснился, будто я младенца на руках держу и укачиваю. Всю ночь ему колыбельные пела. Утром проснулась, будто и не спала вовсе. Не помню, как день отработала. Муку тогда завезли, а я руки поднять не могу, не то что мешок поднять. Все гадала, к чему такой сон? А потом Света сказала, что беременна. Пусть что хотят говорят, никого у нее, кроме Аслана, не было. Ребенок был желанным. Она верила Аслану, каждому слову. Она к нему спешила в тот вечер.
Бабушка кивнула. Больше ничего сказать не могла. Спустя месяц Светочку признали пропавшей без вести. Тете Вале предлагали взять свидетельство о смерти, но та наотрез отказалась. Пока не найдут тело, пока она его не опознает, никакого свидетельства не будет. А вскоре по селу пронеслась новость, что Аслан женится. Свадьбу будут праздновать в городе. Невеста из богатой, знаменитой семьи. Очень уважаемый род. Родители Аслана принимали поздравления. Обещали, что в селе тоже такую устроят свадьбу, каких прежде не видели.
Тетя Валя прибежала к бабушке. У нее тряслись губы, руки.
– Он не может… – заикаясь, говорила она, – а как же Светочка?
Тетя Валя пришла в дом родителей Аслана. На сей раз ей открыли сразу же. Она показала печать в паспорте дочери. Рассказала про беременность. Те посочувствовали ее горю, сказали, что печать в паспорте ничего не значит. Да и у Аслана в паспорте никакой печати нет и никогда не было. А то, что Света беременна была, так еще неизвестно от кого. Сейчас уже точно никто не узнает. Сватов в дом к тете Вале не отправляли, свадьбу не праздновали. Так что, считай, не было никакой Светы.
– Они ее убили, ты понимаешь? – кричала тетя Валя моей бабушке. – Специально все подстроили. И его командировку, и отъезд. Они его давно сосватали. Знали, зачем отправляют в город. И работу ему купили. А Света им мешала, не нужна была. Вот они ее и убили.
– Только нет доказательств, – ответила бабушка.
– Какие еще доказательства нужны? Я знаю, что они ее убили! – кричала тетя Валя.
Аслан женился, в селе не появлялся. Свадьба, по слухам, была шикарная.
Тетя Валя работала в сельпо, как и работала. Светочкину комнату сохранила такой, какой та была при ее жизни, – меняла постельное белье, заправляла кровать, но ничего со стола не убирала. Платья перестирала, перегладила и развесила в шкафу, чтобы вернувшаяся дочь могла выбрать любое. Каждый день ходила на тот самый берег Терека. Стояла или ходила по кустам.
– Хватит себя изводить, – умоляла ее бабушка.
– Нет. Все ждут, что я уеду, а я не уеду. Специально. Буду своим присутствием напоминать, что они сделали. Как загубили мою дочь, невинную душу, и нерожденного ребенка. Если они верят хоть в какого-то бога, наступит расплата. Рано или поздно. И я доживу до этого часа. Посмотрю им в глаза, когда они будут корчиться от боли, изъедающей изнутри. Когда начнут молиться всем богам, и ни один их не услышит. Они ответят за то, что совершили. Непременно ответят, – твердила тетя Валя.
Родители Аслана в сельпо не появились ни разу. Она ждала. Каждый день репетировала, что им скажет при встрече. По ночам представляла, как все расскажет про дочь, про то, что они могли стать дедушкой и бабушкой. Про то, что загубили не одну жизнь, а две. И как теперь будут искупать вину…
Когда все выяснилось и почему? Как всегда, случайно. Аслан стал счастливым отцом прекрасной дочери. Потом, через год, – еще одной. А спустя три года – третьей. Опять девочка. После трех тяжелых беременностей и сложных родов врачи запретили жене Аслана даже думать о еще одном ребенке. В один голос твердили, что не выносит, не родит. Если только ценой собственного здоровья, а то и жизни. Но семья ждала мальчика. Точнее, две семьи: и со стороны Луизы – так звали жену Аслана, – и с его стороны. Луиза умоляла, плакала, просила. Говорила, что больше не может, не хочет. Да и зачем? Есть три прекрасные дочери, одна другой краше. Чего еще желать? Ее смерти? Аслан не требовал сына. Но родственники с двух сторон… Все твердили – нужен мальчик, Луиза еще молодая и вполне способна выносить еще одного ребенка. Без сына ни один отец не будет счастлив, некому продолжить род. Два года Луиза только и слышала, что обязана родить мальчика. Все разговоры лишь об этом. Она сдалась, устав от уговоров, давления. От того, что все вокруг именно ее винили в том, что не способна родить сына. Чуть ли не ущербной считали. Да и она в это уже поверила. Если даже ее собственная мать каждый божий день твердила, что Аслан рано или поздно от нее уйдет и найдет девушку, которая сможет родить ему сына. И будет прав. Его все поймут как мужчину. А она должна исполнить свой долг. Их знаменитый род, породнившийся с уважаемым родом Аслана, не может остаться без наследника по мужской линии.
Люди тоже судачили, им только дай повод. Из дома не выйдешь – все спрашивают, когда она подарит Аслану сына. Как такому натиску сопротивляться? Луиза плакала и даже матери не могла признаться, что смотреть на мужа не хочет, не то что лечь с ним в одну кровать. Он тоже пропадает на работе и в командировках, чему она только рада. Что хочет лишь одного – чтобы ее все оставили в покое. Хочет заниматься дочерями и радоваться. Она не могла рассказать матери, что они с Асланом давно спят в разных комнатах. И этому она тоже только рада. Даже если он случайно до нее дотрагивается, ей плохо становится. Не только беременности ей тяжело дались… После первой брачной ночи ничего, кроме отвращения, Луиза к мужу не испытывала. Никакой любви не случилось. И не стерпелось. Каждый раз через боль. Он будто мстил ей за что-то. Не было в Аслане ни нежности, ни благодарности, ни уважения. Только гнев, жестокость. На рождение дочерей Аслан дарил драгоценности, огромные букеты роз, делал все как положено. Но и девочки не растопили его сердце, как ни надеялась Луиза. Подходил к ним редко. Ни разу ни одну не приласкал. Луиза оправдывала мужа как могла. Все женщины ее в этом уверяли – девочек должна мать воспитывать. Отцу что с ними делать? Вот родит сына, тогда и Аслан будет рад.