– Ты его украл?! – обличающее указал на меня пальцем парень. Я поморщился от этих слов, невольно отметив, что отмечен в единственном числе, хотя и поднимались в паре с девушкой. Видимо, в богатыре рыцарские гены сыграли, которые всегда заступаются и защищают даму
– Ну и украл, – буркнул я, – дальше что? Да без этого ковра ты свою Василисушку будешь три года спасать из плена. Пока до нее доберешься и через стены перелезешь…а с ковром все это упрощается в разы.
– Все равно, – стоял на своем честный богатырь, – неправильно так поступать. Алхимик нам ничего не сделал плохого, чтобы воровать у него такие ценные вещи. Можно было бы заплатить или попросить на время.
– А может, мне его обратно вернуть? – стал злиться я. – Или ты решишь вернуть сам, лично? Так давай, неси. Моя иголка подождет хоть сто лет – что ей сделается? А про свою княжну подумал или благородство важнее?
– Илья, – заступилась за меня Марьюшка, – там алхимик очень неприятный и злой человек. Он над простыми крестьянами измывался. А без ковра он уже не сможет никуда летать, и люди вздохнут спокойно. Кощей не только ради себя старается, иначе перед Денницей не заступался и вообще…
– Что ты с ним разговариваешь, – прервал я девушку, – не видишь, что перед нами стоит Богатырь. Ему зазорно с нечистью общаться. Вот теперь пусть сам и разбирается с ковром.
Марьюшка огорченно захлопала глазками, но попыток примирить нас не бросила. Топтыгин, почуяв, что дело затягивается, улепетнул куда-то в кусты – наверное, ягоды пошел лопать, обжора мохнатый. Эх, я бы тоже сейчас стрескал пару лукошек малины или земляники…
– Кощей, – вырвал меня из раздумий виноватый голос богатыря, – извини меня, что ли, бес попутал лишнее на тебя наговаривать. Мириться давай, а?
– Что? – встрепенулся я и увидел протянутую руку Ильи почти перед носом. – Мириться? Ну, если больше не будешь меня обвинять во всех смертных грехах, то тогда держи пять.
Я ухватил богатырскую ладонь и несколько раз ее тряхнул.
– Вот и отлично, – засияла Марьюшка, когда конфликт был забыт, – а теперь давайте с ковром разбираться.
Разборки времени заняли очень много – непонятный ковер ни в какую не желал подчиняться нашим желанием и подниматься в небеса. 'Лети', 'коврик поднимайся', 'сезам взлетай…трах-тиби-дох – уноси нас в облака' – все эти команды и куча других остались пустыми словами. Поглаживания и подметание импровизированным веником из наломанных веников тоже не принесли результата. Дошло до того, что нам с Ильей пришло в голову запустить ковер в ручную – как птицы выбрасывают птенцов из гнезда – и мы взобрались на высокое дереве, откуда и сбросили эту узорчатую тряпку. Эксперимент не удался – ковер свалился на землю, даже намеком не подтвердив свое летающее предназначение.
– Уф, – вытер пот со лба Илья, спустившись с дерева, – неправильный ты, Кощей, ковер украл. Наверное, настоящий алхимик спрятал в тайнике.
– Вот шел бы сам и искал настоящий, – огрызнулся я.
– Не ссорьтесь, – попросила Марьюшка. – Я считаю, что ковер тот, просто мы не знаем как им управлять.
– Если мы так и будем его с дерева швырять, то скоро и без такого останемся, – отозвался Илья и вытянул из бахромы длинную и толстую нить. – Вон уже расползаться на нитки стал.
Богатырь дернул обнаруженную нить и…ковер шевельнулся немного разгладив на себе складки. От неожиданности Илья отскочил в сторону прямо с колен, как сидел.
– Стоп, – почти во весь голос закричал я, – дай нитку сюда.
Найденная нить оказалась не одинока – точно такая же выходила из другого угла ковра почти из бубенчика. Когда я потянул обе нити, то ковер пошел волнами и стал идеально ровным, но полететь так и не захотел.
– Так-с, – почесал я кончик носа и завязал на бантик обе нити, – а если сделать так?
Едва узел оказался затянут, ковер преобразился: стал идеально ровным и твердым, словно под слоем ворса была упрятана толстая доска. Кроме этого ковер еще и приподнялся немного в воздух, зависнув над землею примерно на полметра.
– Получилось! – радостно воскликнула Марьюшка и повисла у меня на шее, а потом еще и звонко чмокнула меня в щеку. – Спасибо, Кощей.
– Да чего там, – смущенно потупился я, – оказалось, что сложного тут и нет ничего. Ладно, забирайтесь на ковер и полетели, а то времени потратили много, как бы хозяин не бросился на поиски своей вещи.
Больше всего я опасался, что Илья заартачится опасаясь полета на ковре. Обошлось, зато Топтыгин взял себе эту роль и наотрез отказался забираться на ковер. Когда же мне и богатырю надоело терять время и смотреть на то, как Марьюшка впустую уговаривает лежащего медведя, то мы потащили его силком на борт. Но и тут он учудил: очутившись рядом с толстым, сантиметров в тридцать, дубком косолапый вырвался из наших рук и вцепился в него всеми лапами.
– Топтыжка, хороший мой, – принялась увещевать его Марьюшка, – чего ты дурачишься?
– Урррр-руарррр, – однотонно рычал косолапый, не собираясь отпускать спасительное дерево.
– А может, – почесал в затылке Илья, сдвинув себе на нос шлем, – пусть его? Оставим его тут, если так не хочет с нами на ковер забираться.
– Урррррууууу, – тоскливо завыл-зарычал медведь, косясь то на ковер, то на облака над головою. Впрочем, от дуба не отцепился, наверное, боязнь высоты была сильнее, чем пожелание остаться с нами.
– Не можем мы его тут оставить, – сердито притопнула ножкой Марьюшка, – пропадет он тут. И сам он хочет быть с нами, просто лететь боится. Да, Топтыжка?
Медведь с обожанием посмотрел на свою заступницу и даже попытался дотянуться языком до ее лица, собравшись по-собачьи облизать.
– Надоел мне этот пожиратель меда и малины, – в сердцах произнес я, наблюдая эту картину. – Сейчас я решу эту проблему.
С этими словами я ухватился за меч и замахнулся над медведем.
– Ик, – почти по-человечески произнес короткое слово косолапый и упал в обморок, отпустив дерево.
– Я, вообще-то, – извиняюще произнес я, наблюдая шокированные лица своих спутников, – хотел дерево срубить. А что он там придумал – не знаю.
Не знаю, поверили мне или нет, но косились на меня долго. Даже когда расселись на ковре, Марьюшка расположилась так, чтобы прикрывать собою косолапого. Глупость, конечно, нужен он мне очень.
– Ну, – торжественно обратился я к Илье с Марьюшкой, – готовы к полету?
– Кхе, Кощей, – напряженно сказал в ответ богатырь, – как ты сейчас это произнес, мне сразу же захотелось вернуться обратно на землю и пойти пешочком.
– Поздно, – весело прокричал я в ответ и дернул вверх связанные нити. – Он сказал 'поехали', он взмахнул рукой.
Взяв на себя управление ковром, я немного опасался, что выбранный стиль ошибочен, но все обошлось – связанные нити играли роль повода у лошадей. По крайней мере, поднимался ковер ровно и плавно, всегда находясь параллельно земли, так что нам не грозила опасность скатиться с него. Вот только ветер сильно доставал и влажность – серые облака висели очень низко, и мне приходилось держаться немного выше верхушек деревьев, чтобы не попасть в непроницаемую и сырую муть. От не самых комфортабельных условий у меня почти пропала сонливость, которая мешала на земле.
Пролететь без проблем удалось несколько часов, за это время под нами промелькнули несколько некрупных городов и десяток мелких деревень. И только под вечер, в сумерках, послышался встревоженный голос Ильи:
– Кощей, а это что за птицы?
Обернувшись, я на самом краю горизонта увидел три крупных черных точки. Когда через несколько минут они приблизились, то мне захотелось оказаться на земли и, желательно, в закрытом гермодверями бункере. Прямо на хвосте у нас висели три горгульи или гарпии, точно определить не мог, так как до этого их не встречал.
Огромные, по-волчьи вытянутые вперед пасти, верхние и нижние конечности похожи на обезьяньи и вооружены длинными крючковатыми когтями. Держались в воздухе с помощью больших кожистых крыльев.
– По-моему, – произнес я, усиленно пытаясь найти варианты спасения, – мы попали. И пусть никто не думает, что попали на карнавал или вечеринку.
На меня посмотрели с удивлением, но заострять внимание на той чепухе, что я выдал, никто не стал. А может, привыкать стали к моим перлам.
– Я разберусь, – поднялся во весь рост богатырь, сжимая в руке булаву, – как раз самое дело для богатыря.
– Только осторожно, – предупредил я его, – смотри не упади вниз.
Первую гарпию Илья встретил точным ударом в лоб. От соприкосновения тяжеленной булавы у той глаза сползли к переносице, и ослабли крылья. Свалившись в штопор, гарпия полетела к земле и только в нескольких метрах от поверхности сумела выправить полет и не расшибиться в лепешку. Я еще успел уважительно подумать о крепости черепа монстра, перед тем, как нас атаковали оставшиеся твари. От одной Илья сумел увернуться и наподдать ей под копчик, отчего та свечкой улетела в тучи, где и затерялась (а может, просто решила не продолжать биться с богатырем, сказавшись раненой). Зато последняя, видя, что прямые атаки не приносят успеха, поднырнула под ковер.
– Где она? – настороженно поинтересовался Илья, вертя головою на триста шестьдесят градусов. Ответом ему был сильный удар снизу, который чуть не сбросил богатыря с ковра. Только он успел вернуть равновесие, как послышался громкий треск рвущейся материи, и задний левый угол ковра исчез. Немедленно наше транспортное средство обмякло и затрепетало под порывами ветра.
– Вот же… – не смог удержаться я от награждения звонким эпитетом летающей мартышки, которая показалась позади нас с куском ковра в лапах. Издевательски помахав нам оторванной часть ковра, тварь бросила ее вниз и развернулась назад. По-видимому, она посчитала задачу выполненной и была очень близка к правде. Ковер резко терял скорость и высоту, грозя размазать нашу веселую троицу об землю.
– Правь туда, – махнула мне рукою Марьюшка, указывая на кучку огоньков в стороне. Огоньками оказались десятки костров, окруживших кольцом небольшой город с высокими стенами из камня. Возле костров сидели десятки разномастно одетых и вооруженных…существ. Орки, гоблины, несколько троллей и еще ряд неизвестных мне существ. Падать среди этого сборища мне показалось не лучшей идеей, и я направил ковер в город.