Он все-таки решил сделать ей сюрприз, поздравить с Новым годом и заехать без предупреждения?
Ох, не надо было выть два часа, лицо, наверное, все распухло и покраснело от слез.
Лена бросилась в ванную, поплескала в глаза холодной водой, помчалась в прихожую и с замирающим сердцем прильнула к глазку.
На кнопку звонка жал невысокий мужчина, его лицо показалось ей смутно знакомым.
– Вам кого? – разочарованно поинтересовалась Лена, смахивая набежавшие на глаза слезы.
Ничего хорошего с Павлом уже не будет.
Он принц из страшной сказки, где нет ничего, кроме страданий. Господи, ну почему все должно было случиться именно накануне Нового года! У всех людей – радость, приятные сюрпризы. Почему Павел хотя бы из вежливости не может дать ей немного тепла? Пусть у него нет любви. Но как насчет милосердия?.. Ведь можно было прямо сказать о разрыве отношений. А он уверяет: все в порядке. Врет в глаза, мотает нервы, испытывает ее терпение. Какая же это любовь? Это садизм! Только нет сил уйти, нет гордости. Редкие встречи, к которым приходится пробиваться через издевательства, демонстративное равнодушие и хамство, дарят столько радости, что опять оживает глупая надежда: может, все еще наладится?.. Хотя, казалось бы, что может быть больнее – никакого подарка на Новый год! А ведь и это уже хочется простить…
– Девушка, я к вам. Помните, вы приходили ко мне в мастерскую, кольцо показывали? – запинаясь, пробормотал мужчина и вцепился в ручку двери. – Откройте, мне надо с вами поговорить! Я понял, что меня так смутило в этих бриллиантах. Я чувствую, они несут большой негативный заряд…
Сердце сразу испуганно ухнуло в пятки.
Ну вот, Вронская же предупреждала ее: добром вся эта демонстрация драгоценности не закончится. Стоит только открыть дверь этому дядечке, и он даст ей чем-нибудь тяжелым по голове, кольцо стырит – и поминай как звали.
Как же все это страшно… Ювелир что, занимался слежкой? Откуда он знает номер ее квартиры? А в подъезд как попал? Там же кодовый замок, пока сама не откроешь, внутрь пройти невозможно. Значит, он караулил, пока не выйдет кто-то из соседей…
– Мне не о чем с вами разговаривать! – Лена постаралась, чтобы в голосе не проявилось ни тени парализовавшего ее страха. – Идите отсюда! А если вы будете меня беспокоить, я обращусь в милицию! Не забывайте, я знаю, где вы работаете!
– Послушайте, дайте мне взглянуть на это кольцо! Я просто посмотрю на него! Хочу понять, прав я или нет…
– Я звоню в милицию!
Сверкнув темными безумными глазами (так и есть, настоящий преступник!), мужчина вздохнул и потащился к лифту.
Лена дождалась, пока незваный гость удалится, и вернулась в спальню.
Номер Павла по-прежнему не отвечал…
Прижав к груди мокрого от слез Косолапыча, девушка собралась улечься в постель.
Звонок в дверь… Еще один…
Нет, все-таки надо вызвать милицию!
Лена посмотрела в глазок, чтобы убедиться – назойливый ювелир тут как тут, собственной персоной.
Однако перед дверью стоял… Дед Мороз – в красном халате, с белоснежной бородой, в надвинутой на глаза огромной красно-золотистой шапке.
– Вы от кого? – через дверь прокричала изумленная Лена.
На долю секунды ей показалось, что произошло чудо и Павел все-таки решил поздравить ее с праздником.
«Мы?»
«Я всегда встречаю Новый год с родителями».
«Я не приготовил для тебя никакого подарка».
«Потом поболтаем».
Заткнись, память, и без тебя тошно! И так все ясно и понятно!
Конечно, глупо надеяться на столь великодушный жест со стороны Павла. А вот Вася Скрипников – совсем другое дело, это в его стиле. Он даже после расставания всегда звонит, интересуется, как дела. И с Новым годом, похоже, решил поздравить так оригинально…
– Я из леса, – звонким голосом отозвался Дед Мороз и что-то приложил к глазку. – Имени заказчика нам не говорят. Вы дверь-то откройте!
Лена послушно щелкнула замком.
Потому что Дед Мороз помахал перед глазком открыткой, на которой под новогодней елочкой красовалась такая же, как у Павла, машинка – BMW X6. А еще ей удалось рассмотреть, что именно осторожно достал из своего мешка Дед Мороз.
Набор изумительных пирожных из любимой кофейни Павла Егорова…
Поставив на пуфик коробку с пирожными, Лена бросилась к сумочке. В портмоне оказались только тысячные купюры, многовато для чаевых – но пусть, пусть и этот, наверное, студент, невольно подаривший ей такую радость, порадуется! Вон он тощий какой, халат явно наброшен на верхнюю одежду, и все равно болтается, как на вешалке.
Закрыв за Дедом Морозом дверь, Лена с волнением взяла открытку.
«С Новым годом, любимая! Приятного аппетита!»
Текст был набран на компьютере. Павел работал в Интернете уже много лет и как-то признался, что вообще разучился писать.
Впрочем, какая разница, от руки написан текст или набран на компе. Самое главное – что он есть!
Счастливо улыбаясь, Лена подхватила коробку и отправилась на кухню.
Ставить чайник! Наслаждаться пирожными, подаренными любимым! И вообще – жить, жить, жить…
Глава 4
Лондон, Коуэлрн-корт, Букингемский дворец, 1980 год
…Она нашла губы Чарльза, неподвижные, застывшие, не отвечающие на поцелуй. Потом осторожно обнажила его плечи, белоснежная сорочка соскользнула на пол. Прикасаться к его коже было очень приятно.
– Диана, вы уверены? То есть… ты правда этого хочешь?
От отчаяния она едва не разрыдалась. Ни в книгах, ни в ее мечтах мужчины никогда не говорят таких глупостей. Если молодая привлекательная леди недвусмысленно дает понять, что готова к любви, от мужчины требуется одно – покрыть ее тело и лицо жадными поцелуями, подхватить ее на руки, унести в постель и подарить незабываемую ночь любви, волнующую, страстную…
Диана оторвалась от Чарльза и решительно расстегнула молнию собственного платья.
Сил говорить у нее просто не было…
Почему-то Чарльз не стал ей помогать снимать белье. Суетливо, по-стариковски избавившись от своих брюк и носков, он натянуто улыбнулся и скрылся в ванной комнате.
Раздевшись донага, Диана юркнула в прохладную свежую постель и, дрожа от страха, свернулась клубочком.
Через несколько минут, похожих на вечность, принц осторожно устроился рядом.
Молчание. Вдруг стал казаться нестерпимо ярким свет. Надо, наверное, попытаться прервать эту слишком затянувшуюся паузу. Едва слышно она выдохнула:
– Я еще никогда… не знала мужчину… я ждала тебя…
Диана приоткрыла глаза и сразу же зажмурилась. Какое растерянное у Чарльза лицо…
Ну, слава богу, наконец-то… его руки, торопливые прикосновения, пальцы бесцеремонно исследуют самые потаенные уголки ее тела, как холодно от откинутого одеяла, холодно… а потом вдруг очень БОЛЬНО, так БОЛЬНО, что внутри, кажется, все разрывается и хрустит! Только это длится очень недолго, Чарльз вдруг перестает двигаться и с довольным стоном замирает, и на ее животе растекается что-то теплое и липкое, а принц откидывается на подушку.
«Это ничего, – думала Диана, согреваясь под упругими струями душа. – Наверное, первый раз всегда так. Подруги рассказывали, что некоторые мужчины боятся, когда девушка – девственница. Все у нас наладится. Все будет хорошо».
Когда она вернулась в спальню, Чарльз, уже облачившийся в полосатый махровый халат (Как жаль! Она не успела рассмотреть его тело – теперь приходится пенять на себя), неумело пытался застелить чистую простыню.
Диана в два счета привела в порядок постель, потом, кивнув на белый комок со следами крови, валяющийся возле кровати, расхохоталась:
– Вообще-то раньше это вроде бы с гордостью демонстрировали всему свету. Но я думаю, будет лучше, если мы ее просто спрячем! То-то горничная удивится, не досчитавшись одной простынки!
Она была уверена, что ночь они проведут вместе, обнявшись и разговаривая о своем счастье. Однако Чарльз вдруг поднял с кресла ее платье и со страдальческим видом произнес:
– Диана, я очень тебе благодарен. Ты – необыкновенная девушка. Но сейчас тебе надо вернуться к себе. В доме полно слуг, давай позаботимся о том, чтобы твоя честь была вне подозрений.
Честь? Какая честь?! Что он такое говорит?..
Вот взять бы сейчас поясок от его халата, да исхлестать принца как следует! Или пощечин надавать!
Но Диана, несмотря на гневные мысли, послушно оделась и, прихватив простыню, ушла в свою спальню.
Потайное отделение чемодана оказалось достаточно вместительным для того, чтобы спрятать туда простыню. Однако Диана все-таки решила, что запретит горничной перед отъездом укладывать свои вещи, потому что никакого замочка внутри чемодана нет, и прислуга запросто может обнаружить то, что от нее так старательно пытаются скрыть. Потом Диана рассмеялась. Что ни говори, эти принцы – несчастнейшие из людей, даже в постели им надо заботиться о своей репутации. Затем она всплакнула – физическая любовь, представлявшаяся ей раньше самым прекрасным, что только может быть между мужчиной и женщиной, оказалась совершенно мерзким занятием. Непонятно, почему описанию этого мучительного акта в книгах уделяется так много внимания, поцелуи куда приятнее. Но засыпала Диана все-таки с улыбкой на губах.
Она стала женщиной. И это сделал он, ее принц. Все у них будет хорошо! Конечно, Чарльз пока не отличается особой нежностью и романтичностью. Но это же – вопрос времени, несомненно!
– …Потом у нас было еще несколько свиданий, – Диана отломила кусочек белого шоколада и пододвинула плитку поближе к сестре. – В Хайгроуве и в королевском поезде. Представляешь, принц вдруг прислал тогда за мной машину. Это было очень романтично, посреди ночи. Я решила, что он не может дождаться утра, так ему не терпится меня увидеть.
– Только лишь романтично? Или ты все-таки кончила? – Сара, пряча улыбку, зашелестела фольгой. – Впрочем, не думаю, что ты была в восторге. Принц – не тот мужчина, с которым можно взлететь на небеса.