ОПЕРАЦИЯ «ВАЛЬКИРИЯ»
1
Утро двадцатого июля 1944 года началось в Германии, как обычно. Диктор отметил, что в полдень температура поднимется до тридцати градусов — такой жары в Германии давно не было. Глухо и туманно прозвучала сводка с Западного фронта, а на Востоке, отметил обозреватель, «наши части ведут тяжелые бои с превосходящими силами русских».
Советские армии за зиму разгромили два крайних фланга немецкого фронта: северный — под Ленинградом и Новгородом и южный — на Правобережной Украине и в Крыму.
Вслед за тем все двенадцать советских фронтов устремились на запад. В начале июня началась битва на Карельском перешейке, и недалеко было время, когда финны запросят мира. Двадцать третьего июня полем сражения стала Белоруссия, тринадцатого июля — Западная Украина.
Близилось освобождение Молдавии, на очереди — Болгария, Румыния. Пруссаки эвакуировали промышленные предприятия, помещики бежали в глубь Германии.
Фюрер боялся нё столько западных союзников, высадившихся во Франции, сколько прорыва в рейх русских, посылал на Восток дивизию за дивизией.
Из трехсот двадцати пяти дивизий, бывших в его распоряжении, сто семьдесят девять принимали удары советских армий.
2
Закатилась звезда начальника Генерального штаба Цейтцлера. Отстранен от должности главнокомандующего войсками на Западе фельдмаршал Рундштедт.
На его место фюрер назначил фельдмаршала Клюге, не зная, что он один из тех, кто двадцатого июля сорок четвертого года ждал кодового сигнала «Валькирия».
«Валькирию» ждали на Восточном фронте. Лихорадило в ожидании команды генерала Штюльпнагеля во Франции. Он приказал высшим офицерам не покидать в течение июля оккупированную страну; этот приказ касался и работавшего в штабе генерал-губернатора генерала Венка.
К тому времени Вальтер Венк знал всех или почти всех заговорщиков в окружении Штюльпнагеля и в Берлине. Более того, через ему одному известные каналы Венк получил достоверные сведения о том, что в двадцатых числах июля будет совершена еще одна попытка устранить фюрера. Смена власти и все дальнейшее должно произойти по сигналу, уже названному. Размах заговора привел Венка в замешательство.
Заговор может быть успешным. Но может и провалиться.
Кто выиграет? Кто проиграет?
Безусловно, выигрывают дальновидные. И в предвидении любого исхода Венк решил перестраховаться. Если заговорщики придут к власти, он поддержит их. Если им суждена виселица, он выйдет сухим из воды, награжденный и превознесенный. Как это провернуть? Очень просто.
Подчинившись приказу, он останется во Франции. Но кто помешает ему секретно отправить в «Волчье логово» офицера, чья вера в божественное предназначение фюрера не поколебалась за эти годы?
Где найти такого человека?
Венк просмотрел послужные списки работников штаба… И он нашел человека…
Майор Конрад Рорбах, судя по послужному списку, в 1940 году воевал на Западе, был свидетелем последнего акта битвы за Францию и награжден Железным крестом.
Как выяснил Венк, в штабе Штюльпнагеля не было более убежденного нациста и более страстного поклонника Гитлера, чем майор Рорбах, месяца четыре назад вернувшегося в строй после тяжелого ранения и назначенного офицером по особым поручениям.
Вот его-то Венк и решил послать к адъютанту фюрера Шмундту, а тог будет извещен, что к нему направлен офицер с чрезвычайным и секретным поручением.
«Если заговор удастся, — размышлял Венк, — Рорбах непременно станет участником свалки с заговорщиками: он во власти маниакальной идеи, будто ему суждено некогда спасти божество от гибели. Разумеется, заговорщики прикончат его. Если заговор сорвется, я постараюсь раззвонить о своей преданности и дальновидности: не кто другой, а именно генерал Венк послал молодого отважного офицера с предупреждением о грозных событиях, могущих отдать Германию во власть красных…»
Венк выигрывал в том и другом случаях.
3
Доверительная беседа Венка с Гансом (который был теперь, напоминаем, Рорбахом) состоялась утром девятнадцатого июля.
— Ты скажешь генералу Шмундту, что здесь с часу на час ждут крушения национал-социалистского руководства и отстранения фюрера. Многие, в том числе генерал Штюльпнагель и фельдмаршал Клюге, поддерживают заговорщиков. Вот и все. Повтори.
Ганс, остолбеневший от услышанного, слово в слово затвердил сказанное Венком. И отправился в путь с увольнительным документом: по причине тяжелой болезни матери майору Конраду Рорбаху предоставляется шестидневный отпуск.
В полдень Ганс сел в бомбардировщик. Он направлялся в ставку фюрера с грузом шампанского и деликатесов — в «Волчьем логове» ждали Муссолини.
Ровно год назад, в самый разгар Курской битвы, Большой фашистский совет сверг Муссолини. Арестованного дуче под сильной охраной отправили в Абруццкие горы. Там, в уединенном замке, его держали под замком. Итальянские бойцы Сопротивления требовали выдачи Муссолини народу. Им было отказано.
В сентябре того же года гауптштурмфюрер Скорцени получил приказ Гитлера выкрасть Муссолини. Отряд СС на планерах приземлился напротив замка.
Карабинеров обезоружили, дуче кое-как втиснули в планер и благополучно доставили в Мюнхен.
Теперь его вызвали к Гитлеру договариваться о дальнейших действиях.
Глава двадцать вторая.«ВОЛЧЬЕ ЛОГОВО»
1
Ставка «Волчье логово», построенная перед нападением на Польшу, занимала огромную площадь недалеко от Растенбурга (Восточная Пруссия), в густом лесу вблизи двух больших и красивых озер.
Делилась она на несколько запретных зон. Охрану нес гренадерский батальон дивизии СС «Гроссдойчланд». Фюрер жил и работал во второй, запретной зоне. Здесь, кроме Имперской службы безопасности, охрану несли части СС, вызываемые из Берлина. Их меняли два раза в неделю.
На восьмиметровой глубине было устроено жилище Гитлера: несколько комнат, отнюдь не по-спартански убранных. В коридоре, где мог пройти только один человек, дежурили офицеры СС.
Ни при каких условиях посторонние люди сюда проникнуть не могли. А если бы и проникли, в узком ущелье коридора их тотчас бы перестреляли.
Поверх насыпали землю, посеяли траву и посадили деревья.
Блок номер одиннадцать (жилище Гитлера) был отгорожен проволочным заграждением от остальных, где жили Кейтель и Геринг, когда он наезжал сюда.
Внутри сравнительно большой площадки Гитлер гулял в часы отдыха и занимался с собакой Блонди. За ней ухаживал фельдфебель Торнов.
Невдалеке от блока номер одиннадцать располагалась столовая. Там Гитлер обедал и ужинал— иногда один, иногда в компании генералов.
Справа высился длинный дощатый барак. Здесь в жаркое время Гитлер проводил военные совещания.
Если погода была плохая, совещались в подземном бетонированном блоке оперативного управления главного командования.
Танки, бронемашины, зенитные батареи, пулеметные расчеты располагались в центре и по окраинам ставки.
В стены бункеров заложили тонны взрывчатых веществ. Провода от этих снарядов огромной разрушительной силы соединялись за пределами ставки. Там безотлучно дежурили офицеры СС. Им было предписано: если противник приблизится к ставке, она должна быть взорвана немедленно после того, как последний человек покинет ее пределы.
Строили ставку русские и польские военнопленные; всех их расстреляли сразу же после окончания работ.
Не миновала смерть и итальянских инженеров, предложивших Гитлеру проект постройки и руководивших ею.
Фюрер, провожая инженеров на родину, поздравил их с высшими наградами рейха и тут же вручил им ордена. Не пожалел фюрер и денег…
Над Средиземным морем самолет взорвался — по приказу Гитлера в него была положена бомба замедленного действия. Экипаж машины и инженеры погибли.
Вину не постеснялись возложить на англичан: дескать, их истребители подбили самолет. Англичане опровергли ложь Геббельса — в тот день ни один самолет не был сбит истребителями британских ВВС.
Как бы там ни было, тысячи строителей ставки унесли с собой в могилы все ее секреты.
2
Вот сюда-то и прилетел Штауффенберг, чтобы окончить давно задуманное дело.
Ему осточертела склока между главарями заговора, вконец рассорившимися, и не только из-за дележки мест в правительстве.
Гёрделер вдруг решил, что убивать Гитлера не надо, а генерал Бек с пеной у рта доказывал, что устранение фюрера — единственный шанс для заключения мира с западными союзниками.
Фельдмаршал Витцлебен, назначенный главнокомандующим вермахта, помалкивал. Остальные, словно в басне о щуке, лебеде и раке, тянули разваливающуюся повозку заговора куда попало. Кое-кто из самых рьяных господ, перетрусив, вообще отказался от участия в путче. Другие хотели и не хотели.
Одним словом, черт ногу сломит.
Лишь несколько человек: Штауффенберг, Остер, Ольбрихт, начальник связи командования сухопутных войск Фельгибель и фон Тресков — держали в руках механизм заговора.
Фильгебель должен был прервать средства связи ставки с внешним миром и сообщить о смерти Гитлера в Берлин, на Бендлерштрассе, где помещалось военное министерство.
Утром 20 июля там собрались фельдмаршал Витцлебен, Бек и Гизевиус, только что видевшийся в Швейцарии с Даллесом.
Бек все поглядывал на часы и панически бубнил об упущенном времени.
Генералы Ольбрихт и Геппнер выпивали. А Бек призывал всех не нервничать, хотя сам трясся от страха: вдруг Штауффенбергу снова не повезет? Так шли томительные часы ожидания. Ждали Гёрделера и вдруг узнают: будущего канцлера нет в Берлине. Узнав, что гестапо вот-вот арестует его, он скрылся.
3
На аэродроме под Берлином, откуда Штауффенберг должен был лететь в ставку, генерал Штиф передал ему портфель с начинкой в виде бомбы — ту самую, что не взорвалась в самолете Гитлера год назад.
К несчастью для заговорщиков, бомба была рассчитана на взрыв в бетонированном подземелье, где, как уже сказано, фюрер выслушивал сводки с фронтов и отдавал приказы. Из-за жары он перенес очередной военный совет в дощатый барак.
В тот день Хойзингер докладывал обстановку на Восточном фронте, после чего Штауффенберг по поручению командующего армией резерва генерала Фромма должен был сообщить о формировании новых частей. В барак он вошел, когда совещание уже началось, отдал честь Гитлеру, спокойно подошел к столу, на котором лежали карты, и поставил портфель на пол недалеко от того места, где, слушая Хойзингера, стоял фюрер. Извинившись, он сказал, что должен срочно созвониться с Берлином, и вышел.
Кейтель сердито пробормотал что-то вслед Штауффенбергу. «Эти молокососы всегда вносят беспорядок, черт бы их побрал!»
4
Хойзингер, сменивший Цейтцлера на посту начальника Генштаба сухопутных войск, продолжал доклад. Гитлер, слушая его, водил пальцем по карте. Ничего веселого Хойзингер сообщить не мог. Несмотря на сосредоточение крупных сил, переброшенных с запада, задержать наступление русских не удалось. Наступление русских в полосе обороны группы армий «Северная Украина» началось в первой половине июля. Прорвав фронт у городов Броды и Ковель, Красная армия форсировала Западный Буг и вышла к реке Сан.
Оставлен Минск. Русские на широком фронте форсировали Березину. Их боевые дозоры рвутся к Барановичам и Брест-Литовску. Крупные силы русских обходят Курляндскую группировку. Если она не будет отведена, ей грозит окружение. Вряд ли удастся остановить русских, прежде чем они достигнут границ Восточной Пруссии. На юге русские приближаются к Львову. «Позиция принца Ойгена» прорвана.
В Нормандии англо-американцам удалось к середине июня расширить свой оперативный плацдарм, который представлял собой полосу шириной около тридцати километров, на востоке — до устья реки Див, на западе же — включая полуостров Котантен.
Гитлер молчал, собираясь с мыслями. Это было ровно за две минуты до взрыва бомбы.
5
Несколько раз самолету, в котором летел Ганс, пришлось отбиваться от русских и американских истребителей и делать вынужденные посадки.
Утром двадцатого июля самолет сел на аэродром Растенбурга. Созвонившись со Шмундтом, Ганс отправился в ставку. Его документы проверили на двух контрольных пунктах; охрану их несли вооруженные пулеметами эсэсовцы. На третьем дежурили два офицера СС. Первые посты Ганс миновал в двенадцать десять; третий — в двенадцать тридцать пять.
И вот он на территории «Волчьего логова», о котором Йодль как-то сострил, что это «нечто среднее между монастырем и концлагерем».
Ганс, не спешивший, естественно, к Шмундту, с интересом осматривал территорию ставки, зазевался, и его чуть не сбил блиставший лакировкой лимузин, остановившийся у контрольного пункта второй, запретной зоны.
В опущенном ветровом стекле Ганс приметил молодого одноглазого человека с лицом смуглым и шапкой каштановых волос.
Он протянул караульному офицеру СС пропуск. Офицер мельком заглянул в машину, козырнул.
Автомобиль на большой скорости ринулся к следующему контрольному пункту. Поглядев вслед ей, один из караульных офицеров заметил:
— Что-то очень уж спешит сегодня граф Штауффенберг. И десяти минут не пробыл сегодня в ставке.
Второй офицер промолчал. Он знал, зачем приезжал Штауффенберг и почему так быстро уехал.
6
Один из офицеров охраны — ему показалось подозрительным поведение Ганса — окликнул его:
— Послушайте! Что вы околачиваетесь здесь?
— Мне нужен адъютант фюрера генерал Шмундт. Я с поручением к нему, но не знаю, куда идти.
— Генерал занят на совещании у фюрера. Вам придется подождать. — Офицер обернулся к напарнику. — Сколько на твоих?
— Двенадцать сорок восемь, — зевнув, ответил тот. — До смены мы еще пожаримся на солнце. Ну и пекло!
— Послушайте, майор, — снова окликнули Ганса. — Хватит вам толкаться здесь. Идите в адъютантскую. Три поворота налево.
Радуясь удачному исполнению поручения, Ганс неторопливо побрел по бетонированной дорожке.
И тут же могучая взрывная волна швырнула его на землю.
7
Очнулся он через несколько минут. На территории ставки происходило что-то непонятное. Взад и вперед рысью бежали люди. Где-то что-то горело. Повсюду слышались крики и ругань.
Потом Ганс увидел такое, от чего волосы его встали дыбом. Двое военных вели под руки фюрера. Лицо его было в крови, брюки порваны.
Он бормотал:
— Мои бедные новые штаны. Я только вчера надел их!
Третий военный — Ганс узнал Кейтеля — картой прикрывал оголенные ягодицы фюрера.
У Ганса отчаянно болел ушибленный бок. Глаза запорошило пылью, во рту — гарь, несущаяся со стороны полыхавшего барака. Он сидел на том же месте, где его застал взрыв, потирал бок и оглядывался вокруг в поисках человека или людей, которые помогли бы ему встать.
Они появились.
8
— Вот он! — услышал Ганс голос позади. И сразу на него навалились трое эсэсовцев. — Он стоял здесь и чего-то высматривал, — продолжал тот же голос — Господин группенфюрер, это один из них.
— Отпустите его! — раздался властный голос
Эсэсовцы отошли от Ганса.
— Как вы оказались здесь? Что вам было нужно?
Ганс смело поглядел в глаза рослого седеющего человека в мундире генерала СС.
— Хайль Гитлер! — Он отдал честь. — Я майор Конрад Рорбах, прибыл в ставку фюрера с секретным поручением генерала Венка, которое должен передать генералу Шмундту.
— Генерал Шмундт только что скончался от взрыва бомбы, подложенной изменником. Вы скажете все мне.
— Разрешите спросить?— Ганс ничем не выдал своих чувств. — Господин группенфюрер, с кем имею честь?… Я получил инструкцию снестись только…
— Сколько раз повторять вам?… — нетерпеливо прикрикнул на Ганса генерал.
— С вами разговаривает начальник Имперской службы безопасности группенфюрер господин Раттенхубер, — подсказал караульный офицер.
— Я жду ответа, — осмотрев Ганса с ног до головы, повторил Раттенхубер. — Что вы должны были сообщить генералу Шмундту?
— Но не здесь же, — пробормотал Ганс.
— Разумеется, — холодно сказал Раттенхубер. — Отвести его ко мне! — приказал он эсэсовцам.
9
Два часа Раттенхубер допрашивал Ганса. Не поверив ему, Раттенхубер по прямому проводу снесся с Венком. Тот подтвердил все сказанное Гансом и попросил Раттенхубера передать Гитлеру «ту радость, которой, узнав о чудесном спасении фюрера, полны здесь все мы, уверенные в том, что подлых изменников ожидает скорый и правый суд, и клянущиеся отдать свои жизни вождю в этот великий час испытаний!».
Удостоверившись в полной невиновности Ганса, в его «беспримерной преданности» фюреру, Раттенхубер приказал молодому офицеру немедленно вылететь в Берлин, найти командира охранного батальона «Гроссдойчланд» майора Ремера и передать ему добавочные распоряжения рейхсфюрера СС. Гиммлер, узнав о покушении, прилетел в ставку. В Берлине он уже отделался от тех, кто мог рассказать Гитлеру кое-что о его связях с заговорщиками.
10
А дело, как потом рассказывал Ганс, было так: Ремер получил приказ штаба заговорщиков, занял радиостанцию и новую Имперскую канцелярию. Заподозрив что-то неладное, он отправился к Геббельсу. Тот, выслушав его, пришел в ужас.
— Нет, нет, это измена! Я сейчас же соединю вас с фюрером. Провидение сохранило его!
Гитлер приказал Ремеру подавить заговор.
— Строгость и беспощадность, господин полковник.
— Майор, мой фюрер.
— С этой минуты вы полковник. Расстреливайте, кого найдете нужным.
11
В восемнадцать часов Ганс прилетел на аэродром Рангедорфа, где его ждала машина. В суматохе — Берлин уже знал из выступления Геббельса по радио, что фюрер жив, здоров и принял Муссолини, — Ганс нарочно часа полтора плутал по городу в поисках Ремера. Наконец в правительственном квартале ему сказали что Ремер и его части должны быть в военном министерстве на Бендлерштрассе.
Там, сраженные вестью о неудаче покушения, главари заговора метались, не зная, что предпринять, и теряли драгоценное время.
Фромм позвонил в «Волчье логово», узнал о неудаче Штауффенберга и отказался от дальнейших действий. К тому времени вернулся Штауффенберг и без долгих разговоров арестовал Фромма и еще нескольких генералов. Тут же стало известно, что генерал-губернатор Франции Штюльпнагель совершил переворот, но командующий войсками в Западной Европе фельдмаршал Клюге не поддержал заговорщиков.
Дальше пошло хуже. Штиф, не прервавший связи ставки с фронтами, спутал карты заговорщиков. Их сообщники на Восточном фронте, в Вене и Праге узнали из приказа Кейтеля, отменившего операцию «Валькирия», что фюрер жив, поспешили послать Гитлеру телеграммы с заверениями в своей исключительной преданности.
Генерал Бек, услышав о столь трагическом повороте событий, выстрелил себе в рот, но неудачно. Кто-то помог ему отправиться на тот свет.
Тем временем Фромм и генералы, сидевшие взаперти, сумели взломать дверь. Фромм, сообразив, что его еще могут помиловать, если он не помилует своих компаньонов, приказал расстрелять Штауффенберга, Ольбрихта и еще кое-кого из заговорщиков. Их поставили к стенке во дворе министерства и расстреляли при свете автомобильных фар — дело шло к ночи.
Штауффенберг успел крикнуть:
— Да здравствует священная, свободная Германия!
Какой-то молодой охранник трясся от страха, стреляя в Ольбрихта и никак не попадая в живую цель.
Между тем Скорцени и новоиспеченный полковник Ремер, ожидавший еще более блистательного взлета, немедленно направились на Бендлерштрассе.
12
Ганс, ворвавшись в комнату, где Скорцени и Кальтенбруннер творили суд и расправу, наткнулся на Ремера.
— Вы здесь зачем?
— По приказу группенфюрера господина Раттенхубера!
— Взять! Потом разберемся.
Если бы Раттенхубер в эту минуту не появился в комнате, занимаемой Скорцени и другими, сидеть бы Гансу в подвале гестапо.
— В чем дело? — обратился Раттенхубер к Скорцени, увидев Ганса, пытавшегося объяснить Скорцени, что он вовсе не заговорщик.
— Отпустите его. Этот офицер предан фюреру не меньше, чем мы с вами. Не его вина, что он не смог предотвратить злодейский акт. — Он обернулся к Гансу. — Майор Рорбах, ты не вернешься в Париж. Такие люди нужны мне в Берлине. Я понимаю, ты много пережил. Даю тебе полтора месяца отпуска, потом явишься ко мне.
Полтора месяца Ганс провел в горах Саксонской Швейцарии. Он действительно нуждался в отдыхе: не очень-то приятно притворяться «преданным фюреру», когда ненависть к нему и его клике душила Ганса.
К нему приехала Марта. Они жили в доме старого полуглухого фермера на берегу Эльбы, в пустынной местности, где Марту и Ганса никто не мог встретить, Это был их медовый месяц, украденный у них войной. Марта ушла из абвера после того, как военная разведка перешла в ведение службы Гиммлера. Рейхсфюрер СС перетряхнул весь состав абвера — «это гнусное гнездо изменника Канариса», арестованного по обвинению в причастности к заговору 20 июля. Все попытки Марты доказать, что, увольняя ее, власти оскорбляют память «героически погибшего мужа», остались втуне.
Герои так быстро забываются!
И пришлось ей снова надеть сумку почтальона. Клеменс-старший помрачнел: важный источник информации накрылся.
— Не бывает дела без убытка! — философски заметил по этому поводу Иоганн Шлюстер, очень довольный тем, что Марта не рискует больше головой и у нее есть время теперь заниматься с Эльзи.
В сентябре Ганс вернулся в Берлин. Некоторое время он помогал Раттенхуберу в хозяйственных делах Имперской службы безопасности. Когда Гитлер перебрался в бункер, территорию Имперской канцелярии объявили на осадном положении. Комендантом и командиром обороны правительственного квартала назначили генерала Монке. Раттенхубер откомандировал Ганса в распоряжение Монке в качестве офицера по особым поручениям. Монке хвалил Ганса за деловитость и оперативность.
Изредка Ганс встречался с Антоном.
Интендантство, как уже сообщалось, поручило Клеменсу-младшему снабжать правительственный гараж бензином, смазочными веществами и деталями к машинам. Антон быстро сошелся с начальником гаража Эрихом Кемпкой и многое узнавал от него.
Встречаясь с Гансом, они делали вид, будто не знают друг друга.