Миссис Хенли тоже получила то, о чем мечтала. То ли стремясь не отстать от Ника, то ли под влиянием выпитого шампанского ее муж принял участие в торгах и вскоре триумфально вручил ей бархатную коробочку, в которой лежала вожделенная аметистовая брошь.
Свекровь тут же сунулась посмотреть, примерила брошь на свое платье — и лишь потом, нехотя, вернула владелице.
Это был предпоследний лот.
Еще через пять минут, после короткой заключительной речи Ратледжа («...Хочу выразить благодарность... надеюсь, в будущем году...»), публика начала вставать с мест.
Наступила заключительная, и самая любимая многими гостями, часть бала. Время, когда можно было пообщаться, пофлиртовать, обменяться мнениями о прошедшем аукционе и сплетнями о присутствующих (или отсутствующих) знакомых, потанцевать, прогуляться в приятной компании по нарядно украшенным залам и, вернувшись, освежиться мороженым и бокалом вина или, наоборот, согреться чашечкой кофе с ликером.
Из распахнутых настежь двустворчатых дверей, ведущих в бальный зал, донеслась музыка.
— Пошли танцевать?! — Ник встал и нетерпеливо потянул Нэнси за руку. — Ну, как тебе здесь?
— Я... — сравнение пришло ей в голову неожиданно, — я себя чувствую как Золушка на балу!
Сказала — и рассмеялась, вдруг представив себе, как удивились бы охранники, увидев на стоянке вместо новенького зеленого «вольво» огромную тыкву.
Это была его Нэнси! Его, та самая, которую Ник помнил все эти годы! Та самая, которую он искал, — знал, чувствовал, что она должна быть где-то рядом, и нашел наконец, и не хотел больше отпускать.
Она смеялась, и незаметно поглаживала его по шее, зарываясь пальцами в волосы, и смотрела на него снизу верх веселыми глазами... В этом зале были женщины красивее ее, но не было ни одной — желаннее.
Нога заныла почти сразу же. Ник знал, что вскоре его ждет неизбежная расплата — судорога, от которой захочется взвыть, — но это сейчас не имело значения. Важно было лишь одно — держать, прижимать к себе, чувствовать под руками движущееся в одном ритме с ним упругое легкое тело.
В какой-то момент, подняв глаза, Нэнси воскликнула, удивленно и весело, будто увидела нечто очень забавное:
— Смотри-ка, даже люстра есть!..
Он не понял, в чем дело, но все равно рассмеялся. Еще один танец... и еще... Ник почувствовал, что нога вот-вот подведет, но признаваться в этом не хотелось.
Предложил:
— Пойдем, может, мороженого поедим?
— Давай, — согласилась она — и вдруг фыркнула, словно не в силах сдержать смех.
— Ты чего?
— Ничего... просто так...
Еще немножко — и можно уходить. Через час они уже будут в самолете. «На ней останется только ожерелье — больше ничего...» — Придерживая Нэнси за локоть и лавируя в толпе, Ник все еще смаковал эту идею...
Нэнси остановилась так внезапно, что он чуть не налетел на нее. Бросив взгляд через ее плечо, он увидел, что за их столиком сидит какая-то женщина с высокой седой прической, оживленно беседуя с миссис Хенли-старшей. «Да быть того не может!» — услышал Ник, подумал, что сейчас придется потревожить ее, — и в этот момент женщина обернулась.
На старом морщинистом лице выразилось сначала удивление, затем радость. Ярко накрашенные губы растянулись в улыбке, она вскочила и громко воскликнула:
— Нэнси, милочка! Господи, вот уж кого я не ожидала здесь увидеть!
Глава 17
— Здравствуйте, миссис Бретиган, — сказала Нэнси сухо и невыразительно.
Стоя чуть сзади, Ник не видел ее лица, но почувствовал, что она вся напряглась.
— Ну что ты, Нэнси, когда это ты меня так называла?!
— Здравствуйте, тетя Памела, — покорно поправилась Нэнси, шагнула вперед и поцеловала морщинистую щеку.
Старуха перевела взгляд на него.
— Здравствуйте, мистер Райан! Мы с вами незнакомы, но я про вас так много слышала от нашей дорогой Алисии!..
Нику показалось, что это имя прозвучало оглушительно громко; он мысленно чертыхнулся и бросил взгляд на Нэнси. Высокий возбужденный голос «тети Памелы» продолжал ввинчиваться в уши:
— ...Как это мило с вашей стороны — вывести в свет свою будущую падчерицу! Господи, какие глупости — так долго прятаться от людей! Все уже давно забыли эту неприятную историю с помолвкой! А я как раз пыталась объяснить Луизе, что вы не можете здесь быть с женой — Алисия бы меня непременно пригласила...
— Миссис Бретиган, тут какое-то недоразумение! — перебил ее Ник. — Я не понимаю, о чем вы говорите! Мы с Нэнси женаты уже четыре года!
— Но как же, ведь Алисия мне сама сказала... — очевидно, по инерции попыталась возразить старуха.
— Миссис Бретиган! — Он еле сдерживался, чтобы не рявкнуть в голос: «Заткнись, дура!», но их разговор и без того слышало достаточно много внимательных ушей. — Нэнси — моя жена!
С короткой вспышкой злости подумал: «Ну не стой ты, как неживая! Скажи же, подтверди!»
«Тетя Памела», очевидно, лишь теперь сообразила, что ляпнула что-то не то, — она захлопнула рот и потрясение уставилась на него. Сказала после секундной паузы, уже значительно тише:
— Но ведь... Алисия же...
— Измышления моей... тещи не имеют ничего общего действительностью. — Ник тоже понизил голос. — И я не думаю, что вам стоит их повторять.
Глаза старухи заметались по сторонам, словно в поисках выхода: получалось, что вместо того, чтобы показать вою осведомленность, она поставила себя в крайне неловкое положение. Ей явно захотелось оказаться за пару миль отсюда — в этом Ник был с ней полностью солидарен.
— Я... Наверное, я что-то не так поняла, — с запинкой выговорила она. Бросила взгляд за плечо Ника, изобразила губами радостную улыбку, словно увидела там кого-то знакомого, пробормотала: — Извините, мне надо... Очень приятно было познакомиться. Нэнси, милочка, еще увидимся, — и растворилась в толпе.
Он взглянул на Нэнси. С застывшим, безжизненным лицом она неподвижно стояла вполоборота к нему. Ничего не выражавшие глаза смотрели в никуда; если бы не едва заметное дыхание, ее можно было бы принять за манекен.
Ник и сам понимал, что получилось неудобно. Черт бы побрал болтливую суку Алисию — неужели она не могла держать язык за зубами... или хотя бы не врать! И черт бы побрал эту так некстати вылезшую раскрашенную старуху!
Больше всего ему хотелось сейчас схватить Нэнси в охапку, увести куда-нибудь подальше отсюда, туда, где они смогут остаться вдвоем, — и попытаться как-то утешить, успокоить, объяснить... Но поспешный уход выглядел бы как признание вины — а надо было сделать вид, что ничего не произошло.
Поэтому, прикоснувшись к ее плечу, он тихо сказал:
— Пойдем сядем!
Нэнси молча шагнула к столику и опустилась на стул.
Ник внутренне содрогнулся, увидев, с каким любопытством уставились на нее четыре пары глаз. Он не сомневался, что семейство Хенли слышало весь разговор — да еще неизвестно, что успела наговорить им «тетя Памела».
Стараясь выглядеть абсолютно естественно и невозмутимо, он подозвал официанта и попросил мороженое. Спросил у Нэнси:
— Ты мороженое будешь?
— Нет, спасибо...
— Может быть, вино или сок?
— Да, сок.
— ...И яблочный сок, пожалуйста, — кивнул он терпеливо дожидавшемуся официанту.
Атаку начала миссис Хенли-старшая, заметив, словно бы «в пространство»:
— Пэмми Бретиган всегда все путала. Мы учились с ней в одной школе...
— А это правда, что вы дочь Алисии Хэнсфорд? — встряла ее невестка, обращаясь уже к Нэнси.
— Да, миссис Хенли, — с любезной улыбкой кивнула Нэнси.
— Алисия Хэнсфорд — подумать только! Я помню ее совсем девочкой! — воскликнула старшая миссис Хенли. — Никогда бы не поверила, что у нее уже такая взрослая дочь!
— Очаровательная женщина — просто очаровательная! — добавил ее кавалер. — Недавно как раз снова показывали этот сериал...
Ник смотрел — и не мог понять, только ли ему видно, что улыбку, словно намертво прилипшую к губам Нэнси, едва ли можно назвать естественной, как и лихорадочный румянец, двумя пятнами выступивший у нее на скулах. Хотя, наверное, никто другой ее так хорошо не знал...
«Как интересно, наверное, быть дочерью такой известной актрисы! А правда, что она пользуется французской диетой?.. И неужели?..»
Нэнси отвечала высоким вежливым голосом, казавшимся Нику нестерпимо монотонным, кивала, улыбалась — лишь глаза по-прежнему оставались пустыми, безжизненными и устремленными куда-то внутрь себя.
Что бы ни успела сообщить окружающим миссис Бретиган, никто, естественно, не упоминал «скользкой» темы и не осмелился задать хоть один вопрос ему. Несомненно, какие-то отзвуки этого инцидента могут попасть в бульварные газеты, но, по крайней мере, там не будет фигурировать фраза «своим внезапным уходом Ник Райан доказал, что...».
Доказал — что?! Что два с лишним года назад, когда он только-только встал на ноги и (чего греха таить?!) наверстывал упущенное после семи лет вынужденного воздержания, одной из тех, с кем он пару недель «наверстывал», была Алисия Хэнсфорд?! Ник бы теперь многое отдал, чтобы этого тогда не случилось.
И чтобы не было сейчас этой конвульсивно сжатой руки с белыми косточками, и напряженной позы, и неестественно-плавных движений, и застывших глаз, и бледного лица...
Ушли они минут через двадцать. К этому времени тема Алисии Хэнсфорд была исчерпана, и за столом продолжилась обычная светская беседа — лишь Нэнси молчала, пристально глядя в недопитый бокал. Пару раз Ник заметил, как по лицу ее пробежала легкая судорога.
Стоило ему сказать: «Дорогая, нам пора!», как она встала, вежливо попрощалась и направилась к выходу все той же плавной походкой. Даже не вздрогнула, когда в вестибюле на плечи ее лег мех, проследовала к машине и, оказавшись внутри, снова застыла в неподвижности.
Ник осторожно попытался взять ее за руку, все еще плохо представляя, что сейчас скажет, — но холодная, жесткая рука с неожиданной силой судорожно вывернулась из его ладони.