– Ну… Хорошо, сэр, – и, озадаченно поглядывая на него, вышла.
Кристофф же уставился в огромное окно. День выдался пасмурный, и примерно в одной или двух лигах от гофмейстера Великое море скрывалось в тумане.
Кристофф запоздало понял, что ему некого винить, кроме самого себя. Полковник всегда, с самой войны испытывала к нему неприязнь, и гофмейстер позволил этому повлиять на его собственное отношение к ней. Он относился к Лорене с таким же презрением, с каким она относилась к нему. Иногда эта ситуация оставалась приемлемой, хотя и мешала им, советникам леди Праудмур, работать вместе. Однако сейчас, когда Кристофф сидел на троне, такое поведение было сродни самоубийству. Ведь высокий трон символизировал ещё и то, что правитель находился выше всего мирского, в том числе и мелких дрязг придворных.
Так что теперь высокомерие, которое подвело Гаритоса и многих его предшественников, подвело и Кристоффа. Если бы гофмейстер проявил к Лорене уважение, возможно, она бы выполнила его просьбу. Но он этого не сделал, и полковник взяла с собой Буравен, чтобы та смогла найти для неё леди Праудмур. Это объясняло, почему Лорена направилась на северо-восток, к Дуротару, где леди пыталась разобраться с рокочущими ящерицами.
Как Кристоффу ни было тошно от этого, у него остался лишь один выход. Ему придется внести в свой план небольшие изменения и продолжать действовать. Возможно, в дальнейшем из-за этого у него возникнут проблемы, но к тому моменту жребий будет брошен. Джайна Праудмур должна увидеть, что оркам нельзя доверять, а для этого нужно приблизить неизбежную войну с ними.
Поэтому Кристофф снова поднял камень, на этот раз двумя руками, а не одной – так артефакт понимал, что нужно отправить, а не получить сообщение. Камень охватило голубое свечение.
– Говорит гофмейстер Кристофф. Боюсь, что наши худшие опасения оправдались. Леди Праудмур и полковник Лорена были захвачены в плен гнусной орочьей сектой под названием Пылающий Клинок. Мы обязаны заставить орков заплатить за это преступление. Майор Дэвин, вы должны взять на себя командование всеми войсками крепости Северной стражи и приготовиться к войне.
Когда он положил камень на место, свечение погасло, а сообщение полетело через эфир к камню, находившемуся в крепости.
После этого Кристофф удалился в покои леди Праудмур, чтобы закончить работу, от которой его отвлекли. Однако стоило переступить порог, как он почувствовал заполнивший комнату запах серы. Это означало, что Змолдор уже ждал его.
Галтак Эред’наш. Докладывайте, гофмейстер.
Кристофф поморщился – и запах, и эта ситуация были ему одинаково отвратительны. Он ненавидел тот факт, что связался с демонами, и, если бы ставки не были так высоки, то скорее насадил бы эту тварь на свой меч. Но за свою жизнь Кристофф усвоил ещё один важный для правителя урок: иногда ради блага своего народа необходимо заключать самые невероятные союзы. Именно поэтому леди Праудмур пошла на немыслимый до этого шаг: объединить людей и орков. И именно поэтому теперь Кристофф должен был пойти на то же самое со Змолдором. Он заключил временный союз с мелким демоном, который, по большому счету, мало что значил. На самом деле Кристофф использовал Змолдора, играл на тщеславии демона и расшаркивался перед ним лишь для того, чтобы тот сделал все, чего от него хотел Кристофф.
– Все идет согласно плану. Народ Терамора готов напасть на орков и уничтожить их.
Хорошо. Я с удовольствием понаблюдаю за тем, как вы сотрете мерзких предателей с лица этого мира.
– Как и я, – искренне ответил Кристофф. Змолдор оказался для Кристоффа полезным союзником, поскольку они оба горячо желали избавить этот мир от орков. А когда все закончится и зеленокожие перестанут быть угрозой, Кристофф намеревался избавить мир и от Змолдора…
Пусть то, чего мы так страстно желаем, сбудется как можно скорее, гофмейстер. Прощайте. Галтак Эред’наш.
Кивнув, Кристоф повторил два слова, которые на родном языке Змолдора значили: «Слава Пылающему Клинку».
Шестнадцать
Эгвин с горькой усмешкой наблюдала за тем, как Джайна Праудмур пытается прорваться через защитные заклинания демона.
Девушка вышла из хижины Эгвин и направилась к границе новой преграды, которая находилась ровно в том же месте, что и предыдущая. Теперь чародейка старалась пронзить их с близкого расстояния, хотя Эгвин не думала, что она в этом преуспеет.
Судя по всему, Змолдору совсем не хотелось снова встречаться с Эгвин, раз он потрудился заточить её здесь сразу же после того, как Праудмур рассеяла старые заклинания. В конце концов, пока защитные чары Эгвин оставались на месте, Змолдор мог ни о чем не беспокоиться. Но когда преграда исчезла, он наверняка насторожился, и поэтому на всякий случай решил подстраховаться.
Впрочем, это было неважно. Эгвин уже много лет не могла сражаться с демонами магией.
После очередной неудачной попытки Праудмур сунула руку в складки плаща и вытащила немного вяленого мяса. Эгвин, не задумываясь, одобрительно кивнула. У наставника этой девочки явно хватило ума научить её практичности. Каким бы талантливым магом ни был Скавелл, своих учеников он в такие детали не посвящал. Лишь когда Эгвин, преследуя одного демона, в третий раз свалилась с ног от голода, она догадалась начать брать с собой на такие задания еду.
Девушка повернулась к Эгвин.
– Если мы объединим силы, то, возможно, у нас все получится.
– А вот это вряд ли, – Эгвин горько рассмеялась. – Если я добавлю свои «силы» к твоим, ты этого даже не заметишь. Мои магические способности уже давно… отмерли, – Слово было подобрано недостаточно точно, но этого хватило, чтобы ответить на вопрос Праудмур. – Жаль, что на другой стороне никого нет, нам бы пригодился проводник.
– Проводник для чего?
Мнение Эгвин о наставнике Праудмур резко упало.
– Разве ты не знаешь пронзающее заклинание Митры?
Праудмур покачала головой.
– Почти все свитки Митры были уничтожены десять лет назад. Я изучила те, что удалось спасти, но такое заклинание мне незнакомо.
– Жаль, – только и сказала Эгвин. Пока она находилась под защитой преград, ей было все равно, кто их возвел. Бывшая Хранительница лишь хотела прожить остаток своих дней вдали от мира, которому уже и так порядком навредила.
– Почему вы так сильно ослабли?
Эгвин вздохнула. Ей следовало ожидать этого вопроса.
Впрочем, может быть, Праудмур и нужно было услышать всю историю целиком. По крайней мере, версию самой Эгвин.
Двадцать пять лет назад…
Медив занял башню Каражан, расположившуюся на гряде невысоких холмов в Красногорье. Скалистый холм, на котором стояла крепость Медива, был окружен лишь лианами и сорняками. Старые деревья Элвиннского леса здесь больше не росли – они все увяли, когда Медив поселился в башне. Сам же холм по форме сильно напоминал человеческий череп.
Эгвин подумала, что, к сожалению, такая форма вполне уместна. Чародейка подходила к холму пешком, поскольку совсем не хотела хоть как-то предупредить сына о своем приближении.
Хранители Тирисфаля мертвы. Орки бесчинствуют по всему Азероту. Война охватила весь мир. И кто же в этом виноват?
Её собственная плоть и кровь.
Эгвин не понимала, как так получилось. Она родила Медива, чтобы тот продолжил её дело, а не уничтожил его плоды.
Лишь когда чародейка подошла к воротам, она почувствовала чье-то присутствие. Эгвин знала, что помимо её сына здесь жили Мороуз – его дворецкий – и повар, но сейчас оба слуги спали каждый в своих покоях. Нет, Эгвин ощущала присутствие и другого существа, чья сущность сплелась с её сыном. Существа, которое она одолела несколько веков назад.
Больше не пытаясь подобраться незамеченной, чародейка произнесла заклинание и призвала ветер, который врезался в деревянные ворота и разнес их на тысячу мелких щепок.
По ту сторону ворот стоял её сын. От Эгвин он унаследовал высокий рост и её глаза, а от Ниласа Арана – широкие плечи и изящный нос. Его начинавшие седеть волосы были стянуты сзади в хвост, а не менее седая борода – коротко подстрижена. Бордовый плащ у него за плечами развевался на ветру.
Но Эгвин не узнавала в стоявшем перед ней существе своего сына. Её глаза видели Медива, но вся её магическая сущность ощущала лишь Саргераса.
– Как такое возможно? Я же убила тебя.
Медив зашелся демоническим смехом.
– Мама, неужели ты действительно настолько глупа? Ты и правда думала, что смертная девчонка могла уничтожить великого Саргераса? Он использовал тебя. И твоими руками сотворил меня. Давным-давно он спрятался внутри тебя, а когда ты так умело соблазнила моего отца, передал свою сущность зародившемуся в тебе плоду. С тех пор Саргерас стал моим постоянным спутником, моим наставником и родителем, которого из-за тебя у меня никогда не было.
Эгвин не могла в это поверить. Неужели она оказалась настолько слепа?
– Ты убил членов совета.
– Не ты ли все время называла их глупцами?
– Это неважно! Они не заслуживали смерти!
– Конечно же, заслуживали. Ты не многому научила меня, мама. Ты всегда была слишком занята своими обязанностями Хранителя, чтобы воспитать сына, твоего наследника, которого сама же для этого и создала. Но в те редкие моменты, когда ты снисходила до того, чтобы заметить мое существование, ты смогла донести до меня одну истину: совет состоит из одних лишь глупцов. А Саргерас научил меня тому, какой должна быть судьба всех глупцов. Видишь ли, мама, я хорошо усвоил все ваши уроки.
– Довольно притворства, Саргерас, – качнула головой Эгвин. – Хватит говорить со мной голосом моего сына.
Медив запрокинул голову и расхохотался.
– Неужели ты не понимаешь, девчонка? Я и есть твой сын! – Он поднял руки. – И я уничтожу тебя.
То, что произошло дальше, случилось гораздо быстрее, чем ожидала Эгвин. К счастью, подробности практически стерлись из её памяти. Чародейка лишь помнила, что ей становилось все труднее и труднее отражать заклинания Медива – точнее, Саргераса – а ему становилось все легче и легче противостоять её собственным.