Выбираю в шкафу бежевую юбку-карандаш и белую шёлковую блузку без рукавов; к ним в тон бежевые босоножки на шпильке — не одевать же старые балетки… — и белую сумочку. На руку — обручальное кольцо, которое каждый вечер снимается перед сном, золотой браслет — один из подарков Демида — и больше ничего. Волосы заворачиваю в бублик на затылке и закалываю шпильками; на лице из косметики только тушь и чуть подведённые брови, но я не собиралась выставлять себя напоказ — я всего лишь хочу узнать, что происходит. Бросаю взгляд в зеркало — не сказать, что за эти три дня я пришла в норму по фигуре, хотя вся подобранная одежда уже начинала немного давить; но в целом мне нравилось то, что я видела.
Кивнув себе для пущей убедительности и поднятия духа, прихватываю ключи от дома, которые обнаружила вчера утром на столике под зеркалом в коридоре, и выхожу к лифту. Уже внизу понимаю, что у меня нет наличных — только кредитная карта золотого цвета, выданная для того, чтобы соответствовать статусу мужа, но ею в такси не расплачиваются. В замешательстве выхожу на улицу — не возвращаться же обратно — и вспоминаю, что в памяти телефона должен быть номер Андрея, личного водителя Демида. Набираю его, и трубку снимают после первого же гудка, как будто ждали.
— Доброе утро, Ульяна Николаевна, — слышу знакомый жизнерадостный голос, и на душе как-то теплеет. — Чем могу помочь?
— Здравствуйте, Андрей. Я собиралась навестить мужа, но у меня совсем нет наличных — никак не привыкну к этим реалиям современности… — Краснею от стыда, потому что я тоже часть современного поколения, но не догадалась банально запастись наличностью… — Вы не могли бы забрать меня у дома и отвезти в «Меркурий», если это возможно?
— Конечно, без проблем! — тут же отзывается он. — Демид Дмитриевич дал чёткие указания на ваш счёт, так что я буду там, где скажете, когда нужно.
— Большое спасибо! — с лёгким сердцем благодарю и отключаюсь.
Пока жду машину, развлекаю себя тем, что изучаю редких прохожих, мелькающих во дворе; за те два дня, что я провела взаперти, мне начало казаться, что наступил апокалипсис, и на планете не осталось никого, кроме меня — а, иначе, почему я всё это время провела в одиночестве. Ну и плюс было здорово увидеть кого-то кроме Демида, хотя я всех этих людей совершенно не знала.
Буквально через десять минут возле меня затормозила знакомая машина, которая домчала меня до компании Пригожина за считанные минуты; всю дорогу Андрей развлекал меня смешными случаями из своих трудовых будней, и я не могла вспомнить, когда так смеялась последний раз.
Точно не в день обручения и свадьбы.
Едва шагнув на брусчатку перед входом в «Меркурий», я сразу почувствовала себя не в своей тарелке — так бывает, когда оказываешься там, где тебя быть не должно; но отступать было поздно, и, раз уж я собиралась здесь работать, эти неприятные ощущения придётся проглотить, как горькую пилюлю. В главном холле туда-сюда сновали работники компании — кто-то поодиночке, просматривая что-то на планшетах, кто-то переговаривался по телефону; моё внимание привлекла девушка в сером костюме, эффектно подчёркивающем её фигуру, которая сидела за регистраторской стойкой и усердно стучала ногтями по клавишам компьютера.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спрашивает она с дежурной улыбкой, ненавязчиво оценивая мой внешний вид.
Никак снимала мерки для того, чтобы узнать, насколько дорогую услугу можно мне втюхать…
Я не хотела выдавать себя с головой, говоря, что я жена Демида; вместо этого я, не краснея, наврала о том, что у меня важная встреча с самим Пригожиным, и что он, несомненно, захочет меня принять. По взгляду регистраторши было понятно, что она догадывалась, о какой встрече идёт речь.
Непристойно личной, если быть точной.
Ну и плевать.
Меня провожают до лифта и дают указания, кнопку какого этажа нажать и куда повернуть, когда буду там, где надо. Поднимаюсь на последний — десятый — этаж и поворачиваю налево; прохожу весь коридор до небольшого холла, где меня встречает секретарша, которая уже в курсе, что к Пригожину пришли «на личную встречу». Она снисходительно кивает и связывается с Демидом, чтобы предупредить его, но у меня уже на исходе все запасы терпения, которые сначала медленно подточил Демид своей холодностью, а потом добили регистраторша и секретарша своей оценкой — дескать, тебе тут ничего не светит, детка.
Фыркаю и просто вламываюсь в кабинет Пригожина, наплевав на правила приличия, слушая причитания секретарши, которая хвостиком семенит за мной следом и убеждает, что «Демид Дмитриевич никого не принимает».
Это мы ещё посмотрим.
Демид стоит у окна и смотрит на город, спрятав руки в карманах брюк; его задумчивое лицо выглядит каким-то грустным, и от этого его кредо тирана и деспота немного меркнет в моих глазах, что меня немного смущает. Он оборачивается на шум и выглядит слегка удивлённым — правда, недолго: совсем скоро на губах Пригожина расцветает довольная ухмылка. Я прикидываю в уме, как это всё выглядит в контексте с тем, что обо мне уже думают некоторые из его подчинённых, и мои щёки начинают полыхать.
— Простите, Демид Дмитриевич, я пыталась её остановить, но… — начала секретарша, но муж останавливает её взмахом руки.
— Вы свободны, Елена, — включает режим строгого босса, и секретарша послушно скрывается за дверью.
Теперь, когда в помещении остались только я и мой муж, места стало как-то маловато; я чувствую, что начинаю терять весь свой пыл, но не признаваться же в этом.
— Что всё это значит? — недовольно спрашиваю, вперив взгляд в Демида. — Я третий день подряд просыпаюсь одна в пустой квартире, и единственное доказательство того, что ты вообще присутствуешь в моей жизни — несчастный клочок бумаги на холодильнике! По-твоему, этого достаточно для того, чтобы я чувствовала себя замужем?!
В глазах Пригожина загораются озорные огоньки — как в тот день после брачной ночи, которой у нас не было; лукавая улыбка расплывается на его губах, и я теряю нить своего же монолога.
— То есть, ты признаёшь, что скучала по мне? — вкрадчивым голосом спрашивает, а я теряюсь окончательно.
— Что?
— Ну, ты ведёшь себя так, будто тебе не хватало моего общества эти два дня, и на третий ты не выдержала. — Он, словно камышовый кот, медленно подкрадывается ко мне, чтобы обойти по кругу и застыть за спиной. — Ты ведь так рьяно отстаивала свою свободу и независимость; я дал тебе их, и что в итоге? Ты и трёх дней не продержалась в своём гордом одиночестве.
Последнее предложение — шёпотом на ухо, от которого по всему телу разбегаются мурашки, застывая комком напряжения в основании черепа; Демид не дотрагивается до меня даже кончиками пальцев, и всё же я чувствую его каждой клеточкой тела.
— Я не скучала, — почему-то шёпотом отвечаю.
Его костяшки пальцев прокладывают дорожку вдоль всего моего позвоночника, и я дёргаюсь, подавляя безотчётное желание выгнуться дугой.
— А вот я скучал, — шепчет куда-то в затылок и тут же слегка касается губами шеи.
Мои пальцы с силой стискивают ремешок сумки, которую я теперь держу двумя руками.
— Неправда, — не соглашаюсь, хотя понятия не имею, как вообще могу что-то соображать. Быть может, вообще лучше расслабиться и позволить себе просто побыть его женой? — Если бы ты скучал, то не оставлял бы меня одну три дня подряд!
— Твоё недовольство лишь подтверждает моё предположение, любовь моя, — улыбается, становясь передо мной. — Но у меня ещё будет возможность заставить пылать твои щёки — и не только их; сейчас у меня есть к тебе просьба, и я надеюсь, что ты поможешь мне.
— Помогу с чем? — непонимающе хмурюсь.
— Помнишь, я говорил, что по долгу службы мне приходиться часто встречаться с клиентами в общественных местах? Сегодня вечером как раз будет одна из таких встреч, и я хочу, чтобы ты была рядом со мной в это время.
— Ты заедешь за мной, или мне привыкать к тому, что теперь я со всем должна буду разбираться сама? — снисходительно фыркаю.
— Осторожнее со словами, дорогая, — весело улыбается. — А то решу, что ты в меня влюбилась.
Мои глаза удивлённо распахивают, и я уже открываю рот, что сказать, куда ему пойти, как дверь его офиса снова распахивается, и на пороге вновь появляется Елена.
— Прошу прощения, босс, не хотела вам мешать, — роняет она, но в её словах ни капли искренности — как раз за этим она и пришла. — К вам господин Кондратов — по личному вопросу.
Поворачиваюсь обратно к Демиду, понимаю, что это, очевидно, и есть тот самый клиент, с которым он собирается обсуждать детали сделки за ужином, на котором я должна буду присутствовать. Пригожин кивает секретарше и переводит на меня подозрительно хитрый взгляд; хмурюсь, но ничего сообразить не успеваю, как его губы касаются моих — не мягко и невинно, а жадно, властно и настолько откровенно, что у меня голова идёт кругом. Пришлось ухватиться за его шею, чтобы удержаться на собственных ногах и не свалиться на пол, словно куль с мукой. Каким-то шестым чувством осознаю, что секретарша только-только захлопнула дверь, но не соображаю ничего из-за нахлынувших эмоций; Демид буквально вжимает меня в себя, и мне не хватает кислорода, но я впервые со дня нашего знакомства не могу найти в себе сил оттолкнуть его.
— Как жаль, что у меня встреча, — оторвавшись от меня, тяжело дышит муж. — Иначе я запер бы дверь и…
— Мне нужно возвращаться домой, — испуганно перебиваю.
Я знаю, что он собирался сказать, и злюсь на своё тело за то, что оно так яро откликается на все прикосновения Демида — будто с удовольствием признаёт в нём хозяина. И Пригожину не обязательно даже дотрагиваться — достаточно лишь посмотреть на меня тем взглядом, который говорит, что он хочет меня — и моё тело уже полыхает.
Демид понимающе хмыкает и выпускает меня из кольца своих рук — но не из поля зрения.
— Дома тебе не найти причин, чтобы увернуться от меня снова, — лукаво щурится. — Я приеду в семь — будь готова к тому времени.