Глава 27. Валерий Васильевич Арзамасцев
В кабинет начальника транспортно-складского цеха зашла секретарша и, сделав большие глаза, прошептала:
– Валерий Васильевич, к вам из Москвы…
– Зови. – Он встал и вышел из-за стола.
В дверях показался мужчина – коротко стриженный, поджарый, с внимательным, напряженным взглядом.
– Роев Олег Семенович, направлен из Главка, – он протянул документы. – Здесь все написано.
Арзамасцев взял документы и указал на стул.
– Прошу вас, садитесь, – сам тоже сел, разложил на столе бумаги, но читать их не стал, просто сказал: – Согласно распоряжению все подготовлено. Хранилище расположено в выработке скального грунта, как и предписано, в непосредственной близости от подъездных путей.
Роев пасмурно улыбнулся.
– В скальном грунте?
– Все не так мрачно, как может показаться. Вполне цивильные помещения, как в Московском метро. Одно – для хранилища, другое – под маленький кабинет. Стеллажи и мебель уже завезли. Вход круглосуточно охраняют чекисты. Приказ о вашем приеме на работу уже подготовлен. Пропуск в городскую и промзону оформите в Бюро пропусков. До хранилища будете добираться на электричке, которая заходит внутрь горы. Там от перрона вас проводит начальник складского хозяйства.
– Нет, – сказал Роев.
– Что? – не понял Валерий Васильевич. – В чем дело?
– Помещение выберу сам. Контактировать буду только с вами. Вы и проводите.
– Ну хорошо… – не без досады согласился Арзамасцев. – Если вы считаете, что в этом есть смысл…
– Смысл есть. Поверьте мне на слово.
– Простите, забыл сообщить, что в ваше распоряжение передается один кладовщик и два грузчика.
– Кладовщик мне не нужен. Грузчики – только когда прибывает спецгруз.
– Когда ожидаете первое поступление?
– Через неделю.
– Не спрашиваю, что именно, но все-таки интересно…
– И не надо, не спрашивайте. Все равно не отвечу. Груз придет в спецвагоне. Разгружать будем ночью, без лишних свидетелей. На время разгрузки охрану снимайте. Весь регламент я пропишу и попрошу придерживаться его неукоснительно. Да, и еще… На случай вашего отсутствия прошу оформить для меня право подписи документов и предоставить дубликат вашей печати.
– Но… – Арзамасцев обалдел от такого напора.
– Никаких «но». Есть сомнения – прошу сделать запрос в министерство.
– В распоряжении все прописано.
– Тем более никаких «но» быть не должно.
– Все будет сделано.
Роев поднялся со стула.
– Жить буду в гостинице. Если нужно, вы меня всегда там найдете.
– Надолго вы к нам? – спохватился Валерий Васильевич.
Роев скривился в полуулыбке:
– Как примете.
Глава 28. И это все о нем
– И все-таки, – поинтересовалась Дайнека, – вы знаете, что привозили в хранилище?
– Нет. Это был стратегический проект, в который не посвящали лишних людей. Отгрузочных документов я не видел ни разу. Все хранилось у Роева. Рабочий, который работал в ту первую ночь на погрузчике, сказал – обычные ящики. Я, признаться, решил, что это какой-то архив, из тех, что лучше держать подальше. Возможно, чья-то страховка.
– И часто приходили такие грузы?
– За все время – четыре раза. Спецвагон всегда был неполным. Груз приходил, и его никогда никуда не перемещали. – Валерий Васильевич глянул в окно. Там опять начался дождь. – На всякий случай я велел грузчикам держать меня в курсе. Мало ли что… Потом отвечать.
– Насколько я поняла, Олег Роев был совершенно автономным решальщиком.
– Так и было, – кивнул Арзамасцев. – Но мне тогда хотелось подстраховаться.
– Вы сказали, что вход в хранилище круглосуточно охраняли. Что это значит?
– Ну, во-первых, там постоянно дежурили два солдата, кстати, с оружием. В определенное время они сменялись. Во-вторых, не забывайте, что хранилище находилось в пределах хорошо охраняемого подземного завода, и там тоже было несколько рубежей охраны. Если кто-то хотел спрятать свои секреты, лучшего места было не найти.
– Вы сказали, что Роев бездельничал.
– И не откажусь от своих слов. Я видел, как ему было скучно. В гостинице работала подруга моей жены. По ее словам, он постоянно сидел в своем номере. Выходил, конечно, но редко. Кстати, ему предоставили служебную «Волгу», что по тем временам было нонсенсом.
– С водителем? – спросила Дайнека.
– Нет, он водил ее сам.
– Подруга вашей жены не рассказывала – его кто-нибудь навещал?
– Вас, конечно, интересует, не приходила ли к нему та самая девушка? – задал встречный вопрос Арзамасцев.
– Да, – подтвердила Дайнека.
– Об этом я ничего не слышал. – Старик замолчал, и Дайнека увидела, что он нервно прошелся узловатыми пальцами по пуговицам своей рубашки, словно проверяя, все ли застегнуты. – Однажды мне пришлось у него побывать. Хорошо помню, мы ждали спецгруз и предстояла разгрузка. Мне требовалось согласовать замену рабочего. Мобильников тогда не было, и я отправился прямиком в гостиницу. Как сейчас помню, дело шло к вечеру. Дежурила подруга жены, она пропустила меня безо всякого документа. Я поднялся на третий этаж, нашел его номер, постучал, но мне не ответили. Дверь была не заперта, и я зашел. Роев стоял в дальней комнате люкса и смотрел в окно. Он был так поглощен этим занятием, что не заметил моего появления. А когда увидел меня, у него было такое лицо, будто я застал его за чем-то… – Валерий Васильевич умолк, подбирая нужное слово, – за чем-то сугубо личным. Настолько личным, что он ни при каких обстоятельствах не стал бы этим делиться.
– Вы не заметили, куда он смотрел? – поинтересовалась Дайнека.
– Нет. Он отошел от окна, и мы заговорили о нашем деле. Тогда я понял… нет, скорее почувствовал, что ему невыносимо одиноко здесь, в чужом городе. Он был словно заложник.
– Значит, спецгруз четырежды привозили и никуда не увозили?
– Почему же… За день до смерти Роева все увезли. Кстати сказать, неожиданно для меня.
– Как он смог без вашего разрешения?
– Не забывайте, у Роева было право подписи и печать. Так что он делал все, что хотел.
– Получается, он отправил весь груз, после чего застрелился?
– Именно так. Только я не уверен, что самоубийство было связано с этой отправкой. По-моему, у него просто съехала крыша.
– Вы не знаете, куда отправили груз?
– Меня никто в известность не поставил.
– Что было потом?
– Потом из министерства пришла бумага, и все стали ждать комиссию из Москвы. Приехали быстро и сразу – в хранилище.
– Хранилище № 20?
– Да. – Старик закивал головой. – Приехали, зашли в помещение, долго сидели. Потом, когда вышли, велели замуровать вход.
– Зачем? – оторопела Дайнека.
– Не знаю, – пожал он плечами и снова заговорил: – Справедливости ради, замечу – это обычная практика. Там ведь, в горе, нарыли дырок без счета. И если какое-то помещение становилось ненужным, вход в него просто закладывали кирпичом, и больше оно не использовалось.
– Значит, никакого Средневековья? – улыбнулась Дайнека.
– Никакого, – ответил старик.
– На этом дело закончилось?
– Какой там! – Арзамасцев энергично махнул рукой. – Потом долго разбирались: кто грузил, куда отправлял. Документов Роев после себя никаких не оставил. Что там у них приключилось, не знаю. К нам тогда кагэбэшников понагнали. Раз по десять опрашивали. А что я могу рассказать? Меня от этого хранилища отстранили еще в самом начале.
– Вход замуровали… Документов никаких не нашли… – Дайнека задумчиво посмотрела на старика. – Странное дело. И все-таки, что же было в этом хранилище?
– Мужик, который работал у Роева на погрузке, рассказывал, что весь груз поступал в ящиках. Ящики были разными по весу и по размеру, но все опломбированы. Маркировка – латинская буква с трехзначным числом. Однажды один ящик сорвался с вилок электропогрузчика и развалился…
Дайнека резко придвинулась.
– Что там было?
– Коробки из пенопласта.
– И только-то… – она разочарованно отстранилась.
– Несколько коробок раскрылось, из них выпали и раскатились небольшие предметы. Роев велел грузчику немедленно покинуть хранилище, пока он сам соберет и упакует ящик.
– Сам?
– Своими руками, – Валерий Васильевич прикоснулся к груди. – Что-то разволновался… Слава! Принеси мне тонометр, он лежит на тумбочке у кровати.
Вячеслав ушел в соседнюю комнату и вернулся оттуда с измерителем давления. Только сейчас Дайнека заметила, что старик раскраснелся.
– Так и есть… Сто семьдесят на сто десять, – он снял надувную манжету. – Ну, на этом закончим. Пойду пить лекарства.
Во дворе кораблевского дома Дайнеку перехватила Надежда. Казалось, она специально поджидала ее на лавке.
– Пожалуйста, ты только не обращай никакого внимания.
– Что-то случилось? – с тревогой спросила Дайнека.
– Ничего. Просто отец опять срезал цветы и принес твоей матери. Соответственно, моя мать закатила скандал.
Дайнека села на скамейку.
– С этим пора что-то делать. Ты не говорила ему, что мама не любит мужчин?
– Нет… Как-то неудобно отцу – такое.
– Тогда давай я скажу. – Она встала и пошла к крыльцу. Потом обернулась: – Где он сейчас?
– На втором этаже, в своем кабинете.
На кухне грохотала посуда. Казалось, еще чуть-чуть, и Мария Егоровна все там перебьет. Дверь в комнату матери была плотно прикрыта. Все это только усилило напряжение, которое и без того ощущала Дайнека. Зайдя в кабинет, она спросила чуть громче, чем следовало:
– Зачем вы так поступаете?
Витольд Николаевич поднял голову. До этого он сидел, уткнувшись в газету.
– Как? – коротко и, как ей показалось, с вызовом спросил Кораблев.
– Цветы, знаки внимания. Зачем вам это?
Кораблев снял очки, положил их на стол, потом встал и вышел из-за стола.
– Тебе кажется, что ты вправе задавать мне такие вопросы? – Он твердо посмотрел ей в глаза.