жду тем, ни сама она и никто из ее близких не играл в карты и не терпел от них никаких несчастий. Лишь случайно узнала она, что один из ее отдаленных предков был страстным игроком и однажды, в один вечер, проиграл все свое состояние, пустив свою семью по миру.
Некий англичанин, путешествуя, заехал в одно из колониальных английских владений, где он никогда не бывал раньше. Из окна отеля он случайно увидел проходивший мимо английский полк. Его охватило сильное волнение; не отдавая себе отчета в своих намерениях, он вышел и последовал за полком; придя вместе с ним в казармы, он представился полковнику и из разговора с ним узнал, что сто лет тому назад один из предков его служил в этом самом полку и был страстно предан ему.
Таких примеров много, но и этих достаточно. Психические впечатления бывают иногда настолько сильны, что переживают впервые воспринявшего их субъекта и, в виде бессознательных воспоминаний, передаются по наследству его потомкам.
Таким образом, душа человеческая, умирая, не исчезает вполне, но продолжает жить вечно и, поэтому, смерти, в смысле полного и бесследного уничтожения, в сущности, нет на земле.
АнонимОККУЛЬТНЫЕ СНИМКИ
Снимки, доставленные «Огоньку» г. П.
Петербургскому кружку оккультистов удалось изобрести особую линзу для фотографического аппарата, которая дает возможность фиксировать духов и астралы мысли и звука.
На первой фотографии мы видим снимок духа в углу кабинета одного петербургского домовладельца, где уже третий год происходят странные явления: стуки, самопроизвольные передвижения предметов, и где несколько раз по ночам видели призрака.
Смельчаки пробовали ночевать в этой комнате, чтобы изобличить «духа». Однако, более часа никто не мог провести ночью в этой комнате, так как нервы не выдерживали потрясающих явлений.
В комнату на ночь был поставлен аппарат с новоизобретенной линзой и оставлен там в полной темноте, причем двери в кабинет были запечатаны. Когда на следующий день проявили пластинку, то на снимке, как это видно, получилось сильное освещение в том углу, откуда всегда начинаются явления. Зигзаг молнии оканчивается крестом, сзади которого, как бы в саване, видна фигура духа с лицом мужчины с орлиным носом и с усами. Все предметы кажутся ярко освещенными, но тени идут от предметов к источнику света.
На двух других снимках изображены астралы мысли и звука.
Студент смотрит на заднюю сторону прозрачной бумаги, на которой изображена цифра 7, в то же время правая рука его покоится на чувствительном экране. Снимок сделан днем. По проявлении пластинки оказалось возможным увидеть астрал мысли, исходящей из головы студента по направлению к листу бумаги. В то же время под правой рукой студента на пластинке проявилась цифра 7 в прямом направлении.
На третьем снимке видно светящееся истечение мысли над головой дамы, игравшей на память в полной темноте на рояле каватину из «Фауста». Сбоку у рояля аппарат зафиксировал астрал звука на знаменитом «до» в конце каватины.
AldiВЕЧЕР В МИРЕ НЕОБЪЯСНИМОГО
Почти темно. Красноватый свет лампы едва освещает комнату. Сидим и держим друг друга за руки, притихли и всматриваемся в лицо сидящего в центре медиума. Нетрудно догадаться, что я говорю о спиритическом сеансе. Вижу ваши скептические лица и чуть ли не слышу ваши возгласы.
А все-таки погодите смеяться.
Я не «убежденный спирит», нет, а просто случайно попавший зритель на вечер с известным медиумом Яном Гузиком[12].
Я вовсе не собираюсь говорить и доказывать сейчас что-либо из области спиритизма, нет, совсем нет!
Среди собравшихся, кроме меня, было еще несколько новичков, впервые попавших на серьезный сеанс.
В углу на столике лежала гитара, бумага и карандаш, на столе, посреди комнаты, поставлен маленький орган; его завели перед началом сеанса.
Медиума держат за руки и даже за ноги. Его соседи и справа и слева должны своими ногами касаться его ног.
Мы пели, звали и взывали к неведомому нами духу. Просидели так минут 15 — ничего.
И почти смешными начали казаться мне наши обращения: ну, как можно звать и ждать, когда никого нет?
После перерыва опять сели. Настроение у меня тоже, — недоверчивое.
Вдруг аккорд гитары в углу на столе, где никого нет. Мы сами ее положили туда подняла тому назад. Еще аккорд…
— Играй еще, скажи нам, кто ты, — прошу я вместе с другими.
В углу кто-то завозился, послышалась шаги, как будто кто-то придвигается ближе к нам и начинает наигрывать уже мотив.
Умолк.
— Меня касается что-то, да, меня коснулась человеческая рука, вот два раза, и теперь, я его чувствую сзади, — говорит дама, севшая рядом с медиумом, и вместе с ним отводит руки назад, чтобы остановить «его», еще невидимого.
Никого нет.
Снова играет гитара. Вдруг с усилием, медленно и со стуком продвигают ее из угла к нам.
Разнимаем руки, сидящий у двери дает свет. На столике в углу все переставлено, а гитара лежит под нашими стульями. Поставили наш маленький орган к «нему» на стол. Гасим яркий свет, оставляем только красную лампу. Просим духа (он уже назвался нам — он Соколов, унтер-офицер) обнаружить свое присутствие или светом или тем, чтобы он завел поставленный ему орган. В углу что-то копошится, после слышим, как с усилием три раза поворачивают ручку органа, — раздается аккорд, по этого мало: завод неполный.
— Еще, еще…
И еще усилие сзади и орган заиграл.
Нам мало, мы неблагодарные и просим еще доказательств его присутствия.
— Света, света…
После полной тишины над головой одного из присутствующих мелькают красные глаза, затем исчезают — их сменяют зеленые огоньки, быстро мелькающие.
Мне холодно, жутко.
Кто-то прошептал:
— Медиум заснул, у него транс…
— У моего лица мокрая рука, пусти меня, — слышу возглас. И ужасный грохот, будто падает ящик. Какая-то возня. Крик странного голоса на непонятном языке, будто бранят кого-то и гонятся за кем-то.
Одна дама кричит: «Дайте-ка свет!» И снова грохот — уже разрывают цепь.
С трудом нахожу на стене выключатель — освещаю комнату. Ящик с органом брошен к нам, ручка от завода валяется в другом углу. Медиум в ужасном состоянии:
— Зачем вы разорвали цепь, не дав мне проснуться совсем? Надо было дать свет, а после будить меня! Ведь вы могли убить меня…
Все были так испуганы, быть может, даже охвачены настоящим страхом: мы ощущали присутствие его, необъяснимого. Но оно было. И я верю в него: разве можно не верить в день и ночь? Но разве можно объяснить, почему ночь сменяет день, а наутро снова приходит день?
Необъяснимо… И, быть может, навсегда.
Илья ВасилевскийСКАЗКА ЖИЗНИРассказ о спиритах
Илл. Н. Рогова
«У лукоморья дуб зеленый… Златая цепь на дубе том…» — знаем и помним все мы по Пушкинской сказке.
Где ты, сказка? Где оно, чарование красных вымыслов в наше трезвое время?
«Златая цепь» заложена в ломбард и продана за невзнос процентов, Лукоморье разбито на участки и продается в рассрочку геморроидальным дачникам, а герой Лукоморья, кот ученый, показывается в цирке: «Третье место сорок копеек. Дети и нижние чины платят половину»[13].
Какие уж там сказки! Трезвая, рассудочная действительность выгоняет из жизни яркую, безудержную фантазию, на место Монтигомо-победителя краснокожих пришли иные бледнолицые братья: солидный бакалейщик и рассудительный бухгалтер волжско-хамского банка.
Там, где носился ковер-самолет забытой сказки, пахнет ныне бензином и жужжит пропеллер добывающего призы авиатора. В дремучем лесу, где жили лешие, — установлены мачты для беспроволочного телеграфирования, в тихой заводи, вместо русалок, плавают подводные лодки.
Умерла сказка! Заурядный репортер в отчетах своих далеко обогнал блестящего фантаста Жюля Верна. Нет больше сказки с ее сложной, исполненной чудес фабулой, с ее призрачной обстановкой. Есть факты, сухие и деловитые.
Не заменят ли нам чудесной сказки эти суровые и бестелесные факты?
— Приезжайте к нам на сеанс спиритический. Медиум интересный будет. Сам Ян Гузик.
Известный спирит Ян Гузик.
Ян Гузик считается одним из самых сильных в настоящее время в Европе медиумов. Надо поехать.
Спиритический сеанс этот устраивал у себя г. Аш, театральный рецензент[14], и публика, какая собралась, была почти исключительно литературная. Был здесь П. Д. Успенский[15], автор прекрасного, считающегося одним из лучших в этой области труда, — книги «О четвертом измерении», был критик А. Л. Волынский[16], при всем скептицизме своем, — очень интересующийся <в> последнее время миром таинственного, был… Впрочем, народа для интимного кружка было мною, человек 12.
До тех пор — я, несмотря на то, что вопросом о четвертом измерении и его философии интересуюсь давно, — на серьезных спиритических сеансах не бывал. Говорю «серьезных» потому, что jeux de société[17] в этом роде, с вертящимися блюдечками и стучащими столиками, сеансы, на которых все дело в темноте и флирте, а вовсе не в исследовании, такие сеансы, столь же неизбежные в молодости, как корь в детстве, — в счет не идут.
К спиритизму — и я лично, и вся группа участников сеанса относились насмешливо и полупрезрительно, оценивая его приблизительно так, как он обрисован у Толстого в «Плодах просвещения».
Особая комиссия из участников сеанса взяла на себя слежку за приезжей знаменитостью-медиумом, «чтобы не было жульничества».