Фигура ничего не ответила. Она сидела, окутанная дымом, темная и застывшая.
Ашмиру передернуло; как будто ледяной ветер коснулся ее затылка. Она оглянулась на дверь комнаты – все было тихо.
– Я повелеваю также, – продолжала она, – в случае если убить Соломона окажется невозможно, или если меня схватят, или мы с тобой разлучимся, чтобы ты прежде всего похитил и уничтожил Кольцо либо, в случае если уничтожить его невозможно, навеки скрыл его, так, чтобы никто из людей никогда Кольца не нашел и не узнал, где оно находится! – Она перевела дух. – Спрашиваю еще раз: это ясно?
Джинн не шелохнулся. Даже огонь в его желтых глазах, казалось, угас.
– Бартимеус! Тебе ясно или нет?
Гибкое тело слегка шелохнулось.
– Самоубийство. Ничего не выйдет.
– Ты древний дух, отважный и находчивый. Ты мне сам об этом говорил.
– Украсть Кольцо? – тихо переспросил он. – Убить Соломона? Нет. Это самоубийство. С тем же успехом можно прыгнуть в глотку Хабе или искупаться в расплавленном серебре. Я лучше съем собственные ноги или суну голову под зад садящегося слона. Ты отправляешь меня на смерть.
– Я и собственной жизнью тоже рискую, – возразила Ашмира.
– Ага, ну да. Это как раз хуже всего.
Краснокожий демон наконец ожил. Он как будто сделался ниже ростом, и его багровая кожа несколько потускнела. Он отвернулся от Ашмиры, обнимая себя за плечи, словно ему было холодно.
– Ты не боишься умереть, – сказал он. – На самом деле это входит в твои планы. А если уж ты за себя не боишься, твоему рабу и подавно надеяться не на что.
– Нам не до этого, Бартимеус. Тут идет речь о куда более важных вещах, чем твоя или моя жизнь!
– О более важных вещах? – Демон глухо хохотнул. – Хотел бы я знать, о каких именно. Понимаешь, – продолжал он, не дав заговорить Ашмире, – обычным волшебникам наплевать на все, кроме богатства и своей драгоценной шкуры. Но при этом у них очень силен инстинкт самосохранения: помирать им совсем не хочется, так же как и мне. И поэтому, когда они поручают мне какое-то дело, оно очень редко бывает самоубийственным. Опасным – это да, но это всегда разумный риск. Потому что они понимают: если я погибну, последствия могут отразиться и на них тоже. А ты… – Демон тяжко вздохнул. – Нет, я всегда знал, что рано или поздно нарвусь на такого человека, как ты. Знал и боялся. Ты ведь фанатичка. Молодая, красивая, пустоголовая, и тебе на все наплевать!
У Ашмиры перед глазами пронеслись картины: горящая башня Мариба, уже почти две недели тому назад. Люди, передающие ведра по цепочке. Трупы, которые выносят на улицу. Слезы ярости затмили ей глаза.
– Ах ты, гнусный, себялюбивый, злобный… бес! – рявкнула она. – Да ты себе представить не можешь, насколько мне не наплевать! Ты просто понятия не имеешь, зачем я это все делаю!
– Ты думаешь? – Демон поднял три узловатых, когтистых пальца и принялся быстро их загибать. – Три попытки! Ради вашего царя. Ради вашей страны. Ради вашей веры. Как минимум два из трех, возможно все три. Ну? Скажи, что я ошибаюсь!
Ашмира понимала, что джинн нарочно ее злит, понимала, что нужно просто не обращать внимания. Но гнев и усталость сделали ее уязвимой.
– Я здесь ради любви к своей царице, – ответила она, – и к Саве, прекраснейшей стране под солнцем. Нет чести выше, чем умереть за них, хотя бездушному существу вроде тебя этого не понять.
Демон ухмыльнулся, продемонстрировав кривые, белые, ножницеобразные клыки.
– Ну да, – сказал он, – очевидно, я бездушное существо, потому что вся эта ерунда меня совершенно не заботит.
Его фигура внезапно расплылась, и он принялся менять обличья: перед Ашмирой по очереди предстало множество растрепанных, большеглазых юнцов, высоких и низкорослых, красивых и простоватых, с разным цветом кожи, принадлежащих ко множеству разных народов. Последним был тот самый красивый черноволосый юноша, которого она видела в ущелье, только на этот раз бескрылый, со спокойным, сдержанным лицом.
– Для такого дела джинн ни к чему, – сказал юноша. – Для того чтобы умирать за пустые слова, лучше всего годятся молодые люди. Возвращайся в Саву и найди там одного из ваших.
– Это не пустые слова, демон! – вскричала Ашмира. – Царь Соломон – мой враг, жестокий и беспощадный! Но что ты можешь знать об этом? Ты ведь никогда не бродил в садах Савы, где восходят к небесам ароматы жасмина, корицы и кассии! Ты никогда не видел, как шумят на ветру голубые душистые леса Шабвы, не видел алебастровых стен Мариба, где огромные резервуары с водой сверкают среди ярко-зеленых полей. И все это обречено на гибель, если я ничего не сделаю. Если я не остановлю Соломона, он очень скоро повернет свое треклятое Кольцо и вызовет целые полчища демонов, таких же гнусных, как ты. Они пересекут пустыню и обрушатся на мою страну. Они сровняют с землей города, уничтожат урожай, прогонят мой стенающий народ в пустыню. Я не могу допустить, чтобы такое случилось!
Юноша пожал плечами.
– Нет, я понимаю твою боль, честно, – сказал он. – Но только эта боль ничего не меняет. Ну хорошо, у вас в Саве очень красивые растения и здания, и что с того? В Уруке было то же самое, однако же вавилоняне уничтожили его, не моргнув глазом. Фонтаны, у которых играли его дети, были разбиты, и вода растеклась по земле. Стены разрушили, башни снесли, сады сожгли, руины замело песком. Через пятьдесят лет никто даже не помнил, где стоял этот город. Так уж оно повелось. В вашем неприятном мирке такое случается сплошь и рядом. Теперь настала очередь Савы; в один прекрасный день и Иерусалим постигнет та же участь. Посмотри на дело с точки зрения вечности, как делаю я, и успокойся. А если не хочешь – ступай и умри. Только меня в это не впутывай. Я тут совершенно ни при чем.
– Еще как при чем! – злобно ответила Ашмира. – Я ведь тебя вызвала!
– Ну, вызови кого-нибудь еще! – настойчиво возразил джинн. – Почему именно я? У тебя нет ни одной серьезной причины выбрать меня!
– Ни одной? Да их множество. Ты знаешь дворец Соломона, тебе известны здешние порядки и обычаи, ты знаешь имена и природу здешних стражей. Ты могущественный дух. И тебе хватило глупости несколько часов назад сообщить мне свое имя. Ну как, хватит или еще?
– Ну да, коротко и ясно! – рыкнул демон. Его глаза превратились в миндалевидные пылающие прорези. – Особенно насчет имени. И вся вот эта показуха, когда ты уговаривала Хабу меня отпустить… Ты это заранее планировала? Ты заполучила мое имя и хотела, чтобы я был на свободе, в твоем распоряжении!
Ашмира покачала головой.
– Это неправда!
– Ах так? Нет, все-таки прав был Факварл. Ты лживое, коварное существо! Надо было тебя убить сразу, пока была возможность.
– Я собиралась сделать все сама! – воскликнула Ашмира. – Но у меня время на исходе. Я не могу попасть к Соломону. Он никого не принимает, кроме как на совете. А через два дня Сава погибнет! Мне нужна помощь, Бартимеус, и помощь мне нужна прямо сейчас. Когда этот отвратительный волшебник показал мне, что он с тобой сделал, я воспользовалась шансом. Я тебя освободила, не забывай! Я оказала тебе услугу! Просто отплати мне добром за добро – и я отпущу тебя на волю.
– Всего-то навсего? Всего-навсего один раз совершить невозможное? Убить Соломона и похитить Кольцо? А ты слышала, как Филокрит…
– Слышала.
– А некий Азул…
– Видела.
– А про всех прочих неразумных духов, которые пытались уничтожить короля? – сурово спросил юноша. – Вот послушай: у Хабы в рабах целый марид – кстати, он служит ему тенью, обрати внимание в следующий раз, как он будет тебя мучить. Несколько часов назад я сошелся с этим духом в битве. У меня не было ни единого шанса. Он мною пол вытер. Будь у него насморк, он мог бы использовать меня в качестве платка. И это только один марид. А он ничто по сравнению с тем, что может вылезти из Кольца!
– Именно поэтому, – ответила Ашмира, – мы сегодня ночью должны убить Соломона. Все, ни слова больше! Времени мало, а сделать нужно очень много.
Джинн уставился на нее.
– Это твое последнее слово?
– Да. Пошли!
– Ну хорошо.
Юноша вышел из своего пентакля и вступил в ее круг. Внезапно он очутился вплотную к ней. Ашмира вскрикнула и схватилась за пояс, но джинн был слишком проворен. Он перехватил ее руку, которая ухватилась за кинжал. Прикосновение было мягким, пальцы прохладными. Высвободиться она не могла.
Молодой человек склонился к ней. Свечной свет скользнул по совсем человеческой на вид коже; сладко пахнуло лаймом и красным деревом. Из-под темных локонов сверкнули золотые глаза. Губы его улыбались.
– Ну, что ты дрожишь? – сказал он. – Если бы я хотел тебя убить, давно бы убил, ты же знаешь.
Ашмира попыталась выдернуть руку – чисто символически.
– Держись от меня подальше!
– Но ведь мне придется держаться как можно ближе к тебе, чтобы охранять твою жизнь! Ладно, не дергайся. Дай мне осмотреть твою руку.
Он развернул ее кисть ладонью вниз и окинул взглядом кожу на запястье, пока Ашмира негодующе вырывалась.
– Ты что делаешь?! – воскликнула она.
– Ищу некие специфические шрамы. В здешних краях уже много лет орудует братство убийц. Это их знак. Однако ты, я вижу, не из них.
Молодой человек отпустил ее руку и широко улыбнулся, когда она отшатнулась.
– Что, за кинжал хвататься поздновато? А ведь тебе вроде полагается действовать молниеносно.
– Довольно! – хрипло произнесла Ашмира. – Доставь меня к Соломону!
– Оба мы понимаем, что рано или поздно ты допустишь промах, – продолжал джинн. – И оба мы знаем, что я буду ждать этого. – Он развернулся и стремительно прошел мимо нее к двери. – Ну а пока нас ждет славная ночная прогулка. Где мы сейчас? В гостевом крыле?
– Думаю, да…
– Так вот, царские покои – на другом конце дворца. Значит, идти придется через сад. В садах стражи не так много.
– Это хорошо, – сказала Ашмира.
– Поскольку по дому царя Соломона бродит множество ифритов и хорл, кусарикку и людей-скорпионов, биченосцев и шкуродеров, часовых из пламени, и земли, и крадущейся смерти, и десятки других сверхъестественных рабов, которым поручено выслеживать и убивать таких идиотов, как мы с тобой, добраться до его покоев само по себе будет дело занятное. – Он открыл дверь и выглянул в темный коридор. – Но самое интересное начнется, разумеется, потом… Ну ладно, на ближайших десяти метрах нас никто убить не попытается. Долго такое счастье не продлится, уж поверь мне, так что радуйся, пока есть возможность.