Я судорожно летел над пустынными пляжами, с каждым взмахом крыльев роняя в волны одно-два огненных пера. Мой благородный клюв почти весь растаял, и теперь я тащил мертвый палец Хабы в каком-то жалком воробьином носике. В глазах у меня тоже туманилось, и от усталости, и от близости Кольца, но, оглядываясь назад, я по-прежнему видел позади тень, которая все приближалась.
Я чувствовал, что выдохся. Погоня близилась к концу.
Я пролетел еще немного на запад, прямо в открытое море. На протяжении первой полумили света еще почти не было, если не считать тусклого оранжево-красного свечения, которое исходило от моего тела и прыгало и плясало подо мной, на волнах. Как вдруг ночь внезапно сделалась серой, и, оглянувшись назад, я увидел за тенью, над далеким берегом, розовую полоску, возвещающую наступление зари.
Это хорошо. Мне не хотелось, чтобы конец наступил в темноте. Я хотел, чтобы мою сущность еще хоть раз согрело солнце.
Феникс опустился вниз, к самой поверхности воды. Я вскинул голову и выплюнул палец в воздух. Он взлетел вверх, окрасился розовым в первых лучах солнца, начал падать…
И упал точно в центр узкой, темной ладони.
Тень остановилась над гребнями морских валов и зависла в воздухе на своих тонких, сходящихся на нет ногах, глядя на меня.
Я посмотрел в лицо мариду – крылатый шумерский копьеносец с растрепанными кудрявыми волосами. Брызги морской пены мочили мои босые ноги, свет зари разгорался в темных глазах. Швыряя палец Хабы в море, я успел стремительным движением сорвать с него Кольцо. И теперь я вскинул руку. У меня на ладони лежало Кольцо Соломона, готовое сорваться в бездну.
Мы с Амметом стояли молча, и холодная глубина у нас под ногами тянула к себе нашу сущность.
– Ну что ж, Бартимеус, – сказала наконец тень, – ты устроил мне буйную пляску, ты боролся как мог.
Ты стоил целых пяти джиннов. Но теперь все кончено.
– Ну да, это верно.
Я поднял руку еще выше. Я сжимал Кольцо большим и указательным пальцами, и моя сущность в этом месте шипела; легкий дымок поднимался в розовое утреннее небо.
– Если ты посмеешь приблизиться хотя бы на длину волны, – сказал я, – я брошу его в море. Оно упадет на дно, в темные, илистые глубины, где многоногие твари будут вечно стеречь его. Подумай хорошенько, Аммет! Ведь твой хозяин не захочет потерять его навсегда.
Тень равнодушно пожала плечами. Утренний свет струился сквозь рваную дыру у нее в груди.
– Ты несешь вздор, Бартимеус, – прошептал марид. – Даже ты, с твоим жалким умишком, должен понимать, что, если ты бросишь Кольцо, я тотчас обернусь рыбой и вытащу его прежде, чем оно успеет погрузиться на десяток метров. А кроме того, его аура настолько яркая, что его нетрудно будет найти даже в самых темных глубинах. Я нашел бы его, даже если бы ты спрятал его в чреве китовом. Брось Кольцо мне, и, клянусь честью, ты умрешь легко и быстро, хотя мне очень хочется тебе отомстить. Если же ты промедлишь хотя бы мгновение, клянусь, я сотворю с тобой такое, что даже Хаба будет рыдать, глядя на твои останки![120]
Я спокойно стоял над морем. У меня под ногами и под остроконечными ногами тени, мягко шумя и шлепая, вздымались розово-голубые гребешки волн. На востоке встало солнце, приподняв крышку темно-голубого неба. После всего пламени и ярости минувшей ночи вокруг на миг воцарился покой. Я снова обрел способность отчетливо видеть происходящее.
Аммет прав. Кидать Кольцо в море совершенно бесполезно.
– Отдай его, – сказала тень. – Посмотри, что оно с тобой сделало! Ты и так держал его слишком долго.
Я взглянул на свою тающую руку.
– Что, Бартимеус, неужто оно выжгло тебе разум? – Тень подлетела ближе. – Довольно! Отдавай Кольцо!
Я улыбнулся, приняв решение. И, не говоря ни слова, сменил облик. Теперь перед ним стоял Соломон Премудрый[121].
Тень замешкалась и остановилась в нерешительности.
– Ну что, как тебе? – спросил я. – Похоже? Наверняка похоже. Слегка округлые бедра и все такое прочее. Даже голос звучит неплохо. Только одного не хватает.
Я показал ему обе руки, ладонями вперед, помахал ими из стороны в сторону.
– Дай-ка взглянуть… Куда же оно подевалось?
Я со слегка озабоченным видом охлопал свои одежды, а потом с видом уличного фокусника вытащил маленький золотой ободок из уха.
– Трах-тибидох! Вот оно, Кольцо! Узнаешь?
Я с улыбкой поднял Кольцо повыше, оно сверкнуло в лучах утреннего солнца. Очертания Аммета слегка провисли, сделались полупрозрачными от волнения.
– Ты что делаешь? – прошипел он. – Давай сюда!
– Знаешь, Аммет, – сказал я, – я с тобой согласен. Владение Кольцом действительно повредило моей сущности. И мне кажется, что, если я сделаю еще один шаг, хуже уже не будет…
Тень устремилась вперед.
– Это тебя убьет! Ты не посмеешь!
– Ты думаешь?
И я надел Кольцо.
Это было круто.
Если не считать того, что я испытал мучительное ощущение, как будто меня сильно тянут в две стороны одновременно. Ведь Кольцо, как я уже, возможно, упоминал, представляло собой дверь. И держать его было все равно что чувствовать, как из-под двери тянет сквознячком. Ну а каково же было его надеть? Ощущение такое, как будто дверь распахнуло ураганом и этот ураган подхватил тебя и несет, маленького и беспомощного[122]. Это напоминало полноценное Отсылание, и меня со всей силой тянуло в сторону Иного Места, но при этом моя сущность была не в силах подчиниться. Я стоял над спокойным морем, чувствовал, как моя сущность рвется на части, и понимал, что долго я не протяну.
Быть может, в эти первые несколько мгновений, пока я пытался прийти в себя, Аммет и мог бы что-нибудь сделать. Но он был слишком ошеломлен моей дерзостью. Он висел передо мной, словно грязное пятно на светлом лике утра. И даже пальцем не шевельнул. Как зачарованный.
Я кое-как совладал с болью и заговорил.
– Ну что ж, Аммет, – сказал я любезным тоном, – ты в последнее время так много распространялся о наказании и возмездии. Ты буквально зациклился на этом. Да, согласен: нам следует рассмотреть этот вопрос поподробнее. Погоди минутку.
– Нет, Бартимеус! Нет! Умоляю!..
Так вот он, ужас, внушаемый Кольцом. Вот в чем его сила. Вот за что боролись волшебники, вот ради чего Филокрет, Азул и все прочие рискнули всем, чтобы его заполучить… Не очень-то это приятно. И тем не менее я намеревался довести дело до конца.
Я повернул Кольцо на пальце. Боль накатила и скрутила меня; моя сущность порвалась. Я ахнул вслух, глядя на встающее солнце.
Все семь планов вокруг меня исказились. В воздухе рядом со мной повисло темное Существо. Утренний свет совсем не озарял его, но проходил через него насквозь, и оно оставалось бездонно-черным, как будто в дне прорезали дыру. Тени оно не отбрасывало.
Кстати, о тенях: фирменная чернота бедняги Аммета рядом с новоприбывшим выглядела довольно-таки серой и прозрачной. Он буквально не знал, куда себя девать, вися на самом виду над водой. Он нервозно метался вправо-влево, съеживался, растягивался, чертил спирали на волнах своими болтающимися конечностями.
Существо, как и тогда, на балконе, сразу взяло быка за рога.
– Чего ты желаешь?
Я не упустил из виду, что, когда Хаба вызвал Духа Кольца, тот был несколько раздражен, не увидев Соломона. Собственно, потому я и принял этот облик. Надо сказать, он был не идеален – мой голос, пожалуй, звучал несколько более пискляво, чем у царя, из-за ужаса и дискомфорта, который я испытывал, – но все же я старался, как мог. Льщу себя мыслью, что даже родная мама старого царя не заметила бы разницы. Я сдержанно произнес:
– Привет тебе, о великий дух.
– Можешь не подражать этому дурацкому выговору, – заметило Существо. – Мне известны твое имя и твоя природа.
– Ой… – Я сглотнул. – Правда? А это важно?
– Мне надлежит повиноваться любому, кто надевает Кольцо. Без исключений… Даже тебе.
– А, это хорошо! Действительно приятное известие. Погоди-ка… Аммет, ну, куда же ты? Побудь с нами!
Тень развернулась и устремилась прочь над волнами. Я проводил его взглядом с легкой, небрежной усмешкой, потом снова обратился к Духу Кольца.
– А как ты догадался?
– Если не считать того, что я способен видеть насквозь любые Иллюзии? Ну, Соломон редко висит в воздухе над волнами открытого моря. К тому же ты забыл про духи.
– Две типичные ошибки начинающего! Ну что ж, великий дух, было очень приятно с тобой поболтать, но…
– Чего ты желаешь?
Коротко и по делу. Это хорошо: я чувствовал, что долго не выдержу. Моя сущность в том месте, где палец был продет в Кольцо, совсем истончилась. И силы мои мало-помалу уходили в него.
Аммет был теперь уже совсем далеко: косое черное пятнышко, оставляющее за собой пенистый след на волнах. Он почти добрался до берега.
Я сказал:
– Вон там стремительно удирает некий марид. Я хочу, чтобы его схватили и задали ему хорошую взбучку.
– Исполнено.
Откуда ни возьмись, из волн прибоя возникло множество серых фигур, поглотивших беглую тень. Увы, подробностей я не разглядел: было слишком далеко и они подняли слишком много пены и брызг; однако вой стоял такой, что чайки сорвались с гнезд и заметались в воздухе на достаточно большом расстоянии.
Наконец суматоха улеглась. От тени остались жалкие серые клочья, плавающие по воде.
Существо по-прежнему ждало рядом со мной.
– Чего ты желаешь?
Моя сущность и прежде была натянута, а от усилия, которое требовалось, чтобы управлять Кольцом, боль сделалась еще хуже. Я медлил, не зная, что делать.
Существо словно поняло мою нерешительность.
– Такова природа Кольца, – объяснило оно. – Оно вытягивает силы из владельца. По правде говоря, просьба твоя была довольно мелкой, а потому твоя су