Что-то в действиях животного показалось киммерийцу странным. Зверь не делал никаких попыток броситься на него, не рычал и только медленно приближался, сильно припадая на левую заднюю лапу. Когда медведь подошел еще ближе, варвар увидел, что из его левого бока торчит сломанное древко толстого копья.
Медведь смотрел на киммерийца черными блестящими глазами, в них словно застыл немой вопрос или просьба. Просьба?
— Боги! — воскликнул Конан. — Это чудище хочет, чтобы я помог ему вытащить копье!
Киммериец был человеком далеко не робким, но не решался подойти ближе, хотя чувствовал, что ему ничего не грозит. Правда, медведь был таких размеров, что одним движением огромной лапы мог легко снести голову варвару. Не спасли бы ни шлем, ни кольчуга… — Чем Нергал не шутит! — решился наконец варвар, делая несколько шагов вперед.
Медведь в свою очередь тоже приблизился еще на пару шагов, поворачиваясь к Конану левым боком.
— Чудеса! — усмехнулся киммериец, придвигаясь еще ближе.
Когда его обдало горячее дыхание зверя, Конан, как ни странно, совершенно успокоился. Он взялся за древко, намереваясь выдернуть его одним движением, но наконечник засел слишком глубоко. Медведь зарычал от боли, но не пошевелился.
— Ну что, приятель? Придется резать… — Варвар вытащил кинжал.
Осторожно раздвинув шерсть, киммериец поглядел, как вошел наконечник. Засохшие кровавые сгустки мешали хорошо рассмотреть место ранения, но Конан двумя резкими поперечными движениями полоснул шкуру. Медведь приглушенно рыкнул, но даже не дернулся.
— Тихо! — как человеку, приказал ему варвар и одним резким движением вырвал копье.
Зверь подпрыгнул на месте и глухо зарычал, из раны брызнула кровь, но сразу стало заметно, что боль, которую причинял ему наконечник, исчезла. Медведь, почувствовав, что все кончено, сделал несколько шагов в сторону и, свернувшись клубком, принялся зализывать рану. Варвар вздохнул и только сейчас почувствовал, какого внутреннего напряжения сил стоил ему этот поступок. На всякий случай взял меч в правую руку, хотя понимал, что вряд ли может быть достойным противником такому гиганту. С другой стороны, он и не таких монстров превращал в груду костей, так что еще неизвестно, чем все может кончиться. Зверь, однако, по-прежнему не проявлял никаких признаков враждебности. Он зализал рану и потопал прочь, иногда поворачивая голову назад. Конану вдруг показалось, что в его взгляде есть что-то человеческое. Было похоже, что огромный медведь благодарит за избавление от боли.
— Обалдел я от таких врачеваний, вот и мерещится всякое, — решил варвар, поворачиваясь к медведю спиной. Он направился к своему коню, который жалобно ржал, мотая головой и не в силах оторвать узду от ветки, к которой его привязал предусмотрительный киммериец.
— Ну-ну, успокойся. — Конан ласково похлопал коня по холке. — Видишь, лесной приятель никого не обидел.
Он вскочил в седло и тронул поводья. Буланый всхрапнул, но все же двинулся вперед. Конан увидел, что медведь уже почти исчез в глубине леса, и только цепочка огромных глубоких следов, тянущаяся за ним, напоминала варвару, что все случившееся не было сном.
— Давай поторопись, — хлопнул он буланого по крупу, — видишь, темнеет. Задержались, теперь надо нагонять.
— Ха-ха-ха! — заливисто хохотал Хольгер, слушая рассказ киммерийца. — Говоришь, просил, чтобы ты ему помог? — Большой весельчак, этот хозяин Ормхагена! — Отсмеявшись, спросил уже серьезно: — Значит, зверь был большой, высотой с вставшую на дыбы лошадь? — Не меньше, клянусь Кромом.
— Стало быть, это тот медведь, которого на днях поднял Бьергюльф. Мне рассказали, что он задрал человек пять из деревни герцога и собак не меньше полутора десятков. И ушел. Точно, тот самый. — Хольгер налил еще по кружке пива. — Давай пропустим пивка. Очень уж редкий случай. Я слыхал от стариков, что бывает, когда зверь приходит к человеку за помощью: медведь, очень редко — волк…
— Почему? — спросил Конан, но тут же рассмеялся, догадавшись сам: — Понял. Больного волка, не говоря уж о прочей мелкоте вроде зайцев, сожрут хищники, а вот медведя никто не тронет. Поэтому он и идет в последней надежде к человеку, чтобы не подохнуть. Этому повезло, клянусь хитроумным Белом!
— Действительно, зверю повезло, что он наткнулся именно на тебя, — похлопал по мощному плечу киммерийца граф. — Не знаю, решился ли бы я на такое, — признался он честно.
— А куда бы ты делся? — рассмеялся в свою очередь варвар. — Я лично другого выхода не видел!
Глава вторая
Дорога от Ормхагена до Хельсингера была длинной, предстояло два-три дня скакать по лесным дорогам и тропам. Конан уже бывал проездом в Хельсингере, когда там еще правил старый герцог. Это было давно, во времена властвования короля Гариана, и поэтому варвар на всякий случай попросил Хольгера, чтобы тот поподробнее рассказал ему, как добраться до соседнего замка. По словам графа, который с трудом, как, впрочем, и Конан, разлепил глаза после вчерашней обильной попойки, выходило, что дорога простая и никаких сложностей по пути возникнуть не может.
— Тут сомневаться нечего, — покачиваясь, говорил Хольгер, — отсюда всего две дороги: одна на север в Пограничное Королевство, а другая, вон та, — он протянул руку куда-то вперед, — в Хельсингер. Главное, не сверни на тропки через Блудово Болото. Но это ты увидишь завтра, после ночлега в селении Верховен, через несколько лиг будет большой серый камень, серый-серый, — глядя на киммерийца мутноватыми глазами, добавил Хольгер, — как волк. Объедешь его слева и дальше так и дуй все время по этой дороге. Ну, прощай! Граф с сожалением расставался с Конаном, они провели вместе немало приятных вечеров за чаркой доброго вина или кружкой отменного немедийского пива.
— Благодарю тебя. — Варвар склонился с коня, чтобы пожать руку гостеприимному владельцу Ормхагена. — Если боги дадут и Нергал пасть не раззявит, увидимся еще.
Он тронул повод коня, и скоро огромные старые сосны и ели закрыли от взгляда оставшиеся позади башни и стены замка. Целый день киммериец ехал в одиночестве по пробудившемуся от зимнего сна весеннему лесу, и только птичий гомон и шелест ветвей сопровождали его на бесконечной лесной дороге. Места здесь были глухие, селения встречались редко, и случалось, путешественник ехал не один день, пока удавалось встретить какого-нибудь человека.
Эта покрытая пучками пожухлой прошлогодней травы дорога в лесу служила только для сообщения между разбросанными в бескрайних лесах деревушками, из которых два-три раза в год вывозились подати, собираемые графскими управляющими с крестьян. В остальное время дорогой почти не пользовались. Варвар переночевал в Верховене, где ему, как приятелю господина, был оказан достойный прием, и на следующий день к полудню достиг серого камня, о котором говорил Хольгер. От него в самом деле вели две дороги. Киммериец свернул налево и продолжал путь, надеясь через день достичь Хельсингера.
Сначала он не заметил ничего, что могло бы навести на подозрения, но через некоторое время почувствовал какое-то неосознанное беспокойство. Конан остановил коня и огляделся по сторонам. Вокруг не было ничего странного: лес как лес. Огромные деревья стояли в спокойном величии. И все-таки что-то насторожило варвара в этой неподвижности. Он прислушался. Так и есть! Тишина. Мертвое, глухое безмолвие: ни щебета птиц, ни шума ветвей — вообще ни одного звука, кроме собственного дыхания. Киммериец настороженно огляделся. По коже побежали мурашки. Сзади дороги не было. Той самой дороги, по которой он только что проехал! Ничего — только тесно сомкнутые стволы деревьев да низкий подлесок с распускающимися листочками. Все! Варвар пустил коня шагом, повернув голову назад. Нормально… Дорога как дорога.
Он проехал так сотню шагов — впереди не было ничего странного. Свежая трава пробивалась рядом с затопленными весенней водой прошлогодними следами от деревянных колес. Киммериец потряс головой, словно стряхивая с себя наваждение, снова оглянулся. И почувствовал, что волосы на голове зашевелились — сзади дороги опять не было.
«Похоже, спятил», — мрачно подумал Конан, но тут же отмел эту мысль — вроде бы не с чего.
Снова остановил коня и задумался, с тревогой оглядываясь по сторонам.
«Вляпался опять в какую-то магию, вечно мне везет! Нергаловы шутки! — скрипнул он зубами. — Надо быть начеку… Но что делать? — Киммериец вытащил флягу из футляра, болтавшегося у него на поясе, и хлебнул пару глотков вина. Вино у Хольгера было хорошим, но ожидаемого варваром прояснения мозгов не принесло. — Конь ничего не чует, значит, близкой опасности пока нет. Попробовать пробраться через лес назад? Но куда?»
Варвар вырос среди лесов, и его не пугали ни заросли, ни бурелом, но сейчас, и он понимал это, его оплело цепкими путами какое-то колдовство, и пытаться пробиться назад было бы глупо. «Напрасный труд, все равно попаду сюда же, — решил киммериец. — Знакомое дело. Значит, придется ехать вперед, а там посмотрим».
Запрокинув голову, он глотнул вина, еще и еще, пока фляга не опустела, затем решительно двинулся вперед по дороге, даже не поворачивая голову, чтобы посмотреть, что там делается сзади. Так он проехал довольно Долго, внимательно прислушиваясь и пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, но слышал только мерное чавканье копыт своего буланого коня. Тихо, как в подземелье. Дорога петляла среди деревьев, иногда выползала на освещенные солнцем места, потом вновь погружалась в мягкий лесной полумрак. День клонился к вечеру, но конца полузаросшей колее не было видно, и Конан начал уже подумывать о ночлеге и присматривать местечко повыше и посуше, когда впереди мелькнул просвет.
«Большая поляна, — подумал варвар. — Прекрасно, там и остановлюсь».
Он не стал подгонять коня, и буланый не спеша вывез его на опушку леса, где киммериец решил остановиться и осмотреться. Его слух впервые уловил в этом мрачном безмолвии какой-то звук. Он прислушался. Ручей! Журчание раздавалось где-то совсем близко. Конан спешился и, держа коня за повод, прошел вдоль опушки. Из-под мшистого камня, переливаясь в заходящем свете солнца и расталкивая песчинки, выбивался серебристый поток чистой воды. Он бежал по песку, собираясь в небольшой сруб, позеленевший и столь древний, что некоторые бревнышки уже почти сгнили и держались только благодаря мху, покрывавшему дерево.